Рождение Зимы
Шрифт:
Он пронесся мимо большого корявого дуба, показавшегося ему знакомым. Он давно здесь не бывал, но, похоже, это то дерево, по которому он лазал ребенком. А если это так, то до желанной тропинки, которая уведет его от опасности, осталось всего шагов двести или триста. Эта мысль придала новые силы его ногам. Надежда разгорелась с новой силой.
Он не почувствовал боли, только крепкий удар в спину, как будто кто-то бросил в него камнем. Никакой боли, но ноги сразу стали чужими, и он растянулся на опавшей листве, прямо лицом в ее влажный мусор. Он еще цеплялся за землю, пытаясь подняться, но ноги его не слушались. Он дотянулся до стрелы, торчавшей из спины, и почувствовал, как что-то
Потом его крепко схватили за руку и перевернули на спину. Стрела сухо треснула и сломалась, оставшийся в теле осколок под тяжестью тела пронзил позвоночник и грудь. Он вскрикнул и крепко зажмурился, а когда снова открыл глаза, моргая от заливавших их слез, его ждал еще один, последний, сюрприз. Вопреки ожиданиям, он увидел над собой не бледное лицо киринина. Нет, вместо него он встретил взгляд женщины одной с ним расы, одетой в черную кожу, с мечом в ножнах, закрепленных за спиной.
— Тебя подстрелили лесные твари, но справедливее будет, если смертельный удар ты получишь от истинного врага, — сказала она с сильным, неприятным и незнакомым Лекану акцентом.
Позади нее стояли еще какие-то люди. Их Лекан видел неотчетливо. Один из воинов медленно стягивал с ее плеча меч. Она разглядела недоумение в глазах Лекана и сказала:
— Ты должен узнать, за что умираешь. Так знай же, Дети Сотни придут за каждым из вас. Крови Темного Пути вернут себе то, что когда-то принадлежало им, и за тобой последуют все Ланнис-Хейги.
Губы Лекана беззвучно зашевелились, но обрушился удар, и он погрузился в Темный Сон.
II
Второй день дороги был гораздо легче. Оризиан со спутниками ехали уже совершенно спокойно, потому что вся земля вдоль реки была распахана местными фермерами, и от Дамбы до Гласбриджа дорога поддерживалась ими в хорошем состоянии. Хотя народу путникам встречалось немного — из-за моросящего целый день холодного дождя многие не рискнули отправиться в путь, — но два-три суденышка болтались на воде, и Оризиану ничего не стоило бы нанять одно из них, чтобы доплыть до Гласбриджа. Тем не менее он предпочел остаться в седле, поскольку их лошади отлично перенесли дорогу.
К середине дня они уже добрались до северных ворот Гласбриджа, второго по величине города Ланнис-Хейгов, в котором был большой и шумный порт. Они стали спускаться к гавани. Там их встретили морские запахи, крики чаек в небе и толпа. Килан очень оживился, увидев стоявшие вдоль всего причала корабли. Их было около дюжины. Недалеко от берега на высокой волне качалось большое и богатое парусное судно.
Оризиан хлопнул Килана по руке:
— Гляди-ка, это торговый, из Тал Дира.
Когда-то, хорошо набравшись, молодой щитник рассказал Оризиану, что в детстве мечтал служить на кораблях Тал Дира. О похождениях капитанов с этого расположенного посреди моря острова и о богатстве хозяев торговых судов ходили самые невероятные толки. Теперь Оризиан не склонен был верить этим историям, но три-четыре года назад они возбуждали в нем такие же романтические мечты, как и те, что описывал Килан. Было даже время — в памяти оно до сих пор держалось крепко, — когда он все отдал бы, лишь бы сбежать из Замка Колглас. В то время, оглядывая из окна своей спальни простор устья, он думал о том, как было бы замечательно бросить все и так же помчаться по волнам, как эти талдиринские корабли.
— Нам машет капитан порта, — с легким унынием предупредил Рот.
Оризиан посмотрел в направлении, пожалуй, даже хвастливой, резиденции, выстроенной почти у самой воды. Действительно, Ринейрен Тэр да Ланнис-Хейг перегнулся — несколько рискованно, учитывая его габариты, — через балконные перила и энергично махал им в знак приветствия. Проезжая Гласбридж на пути в Андуран, Оризиан пообещал на обратном пути навестить управляющего портом. Сейчас он предпочел бы провести спокойный вечер в прекрасном доме, который в этом городе выстроил для себя Кросан. Но не тот человек Ринейрен, чтобы удалось ему отказать; чувствовалось, что в данный момент его беспощадная радость способна перемолоть даже самую унылую и упрямую скалу.
— Оризиан, сюда, сюда! — надрывался Ринейрен.
— Думаю, нам не удастся сделать вид, что мы его не слышим, — пробормотал Рот.
Тем более что вся толпа уже повернула к ним головы.
— Вечер может затянуться, — проворчал себе под нос Килан.
Пророчество Килана подтвердилось, правда, не для него и не для Рота. Оризиан был выставлен — со всей почтительностью — напоказ перед гостями, которых Ринейрен пригласил на обед. При этом сам себе юноша представлялся трофеем некоей особо утонченной охоты. Портовый капитан очень нуждался в подтверждении своей значимости (его семья всегда имела большое влияние в Гласбридже) и устоять перед искушением видеть в своем доме члена правящей семьи не мог. Оба щитника Оризиана на такое внимание рассчитывать не смели.
Ринейрен отдал дань собственному тщеславию, исключив из числа приглашенных простых воинов, хотя бы и охранявших самого племянника тана. Рот попытался протестовать, но даже он не мог утверждать, что среди первых лиц Гласбриджа Оризиану может угрожать какая-то опасность.
Столовую украшали ветки падуба, можжевельника и сосны: традиционный наряд приближающегося праздника Рождения Зимы. В одном из концов зала на решетке горели сосновые поленья, наполняя воздух острым ароматом. Этот запах пробудил в душе Оризиана болезненные воспоминания о Лэрис, матери. Он очень хорошо помнил, как она любила праздники, а уж в праздник Рождения Зимы в Замке Колглас она была его душой и самым сладким голосом его музыки. Такие вот образы навевал его воображению острый сосновый запах, который накрыл легкой тенью его настроение.
Оризиан, как умел, справлялся с ролью почетного гостя. Он рассказал о торжествах по поводу рождения внука тана, о том, как Нарадин добыл кабана. Когда наконец общее любопытство было удовлетворено, беседа плавно перешла к тем вопросам, которые всегда заботили население Гласбриджа: к уловам рыбаков на прошлой неделе, сезонным ветрам и ожидавшимся штормам, к последним ценам, заломленным торговцами, плававшими на юг, в Колкир. В этом Оризиан понимал мало. Теперь главное было не пропустить момента, когда от него потребуется улыбка, кивок или какое-нибудь одобрительное замечание. Очень скоро ему уже хотелось оказаться за одним столом с Ротом и Киланом, на какой бы кухне он их ни обнаружил.
По мере того как шло время, Оризиан все больше убеждался, что жена Ринейрена, Карьена и его юная дочь говорят именно о нем. Снова и снова поверх кувшинов с вином, мяса и хлеба он замечал, что Карьена смотрит на него неприкрыто оценивающим взглядом. Причины этого он не понимал, чувствовал себя неловко и старался смотреть на что угодно, лишь бы не встречаться с ней взглядами.
Внимание Оризиана особенно привлекал один из гостей, Эдрин Дилайн, капитан торгового судна из Тал Дира. Юноша уже встречался с талдиринцами, когда их корабли заходили в Колглас, но этот человек произвел на него самое большое впечатление из всего племени капитанов, каких он когда-либо видел: высокий, со светлой густой шевелюрой и с шикарной короткой бородкой клинышком, отличительным знаком каждого талдиринского искателя приключений.