Рожденная умереть

Тен Катерина

— Ох, сынок. Мужчины в нашей семье явно прокляты тягой к опасным или несущим несчастья женщинам.

— Не говори так. Это же Стефани.

— Я знаю, Шон, но…

— Давай без «но», ладно?

Возможно я сказал это излишне резко. В конечном итоге, она ведь беспокоится обо мне. Но Стеф не заслужила к себе предвзятого отношения. Да, она упрямая, вздорная и недолюбленная выскочка. Но она не виновата! Жизнь столько раз дала ей под дых, что она просто напросто не могла вырасти одной из этих феечек в цветастых платьицах, что обсуждают с подружками журналы, пока красят ногти. Она может шуточно сломать нос или броситься в смертельную

схватку с вампиром. Кем бы она ни стала, она нуждается в том, кто от неё не отвернется.

Я впустую потратил несколько часов и вернулся домой под утро. Тоннели были пусты, словно там и вовсе не водилось никого крупнее крыс. И это было странно. То они кишмя кишат, то вдруг исчезают. Как будто кто-то выводит их на охоту и загоняет в вольер после.

Дни тянулись невыносимо долго. Смены в больнице сменялись сталкерскими вылазками. Еще одна неделя ушла коню под хвост. Разве что теперь к нам присоединялись кровососы, которые искали этого своего Говарда, Гарольда — хрен его знает. Мы в сотый раз шарились по подземельям и снова в тоннелях метро.

— Ш-ш-ш, — вампир, которого было очень сложно воспринимать не в гламурных тряпках, а в камуфляжном костюме, приложил палец к губам. Все мгновенно стихли. Кажется, даже дышать перестали.

Я потянул воздух. В окружающей вони не всегда удавалось чувствовать запах даже тех, с кем шел шаг в шаг. Но сейчас сквозняк тянул со стороны, куда мы направляемся, тем самым иногда доносил какие-то посторонние запахи.

— Чуешь? Какая-то аптечная вонь? — прошептал Эштон, старший брат Каллеба и вожак их стаи по совместительству.

Я еще раз принюхался. Действительно что-то есть.

— А-а-а-а!

Крик одного из идущих с нами вампиров вдребезги разбил воздух тоннеля. Что-то снесло его с ног и покатилось кубарем по рельсам. Он орал от боли, влажно кашляя. Все произошло за доли секунды. Кит бросился на нападавшего, трансформируясь на ходу. Взмахи волчьих лап в темноте, влажный хруст, вопли боли и какой-то неистовый рык — это все, что можно было разобрать в пылу драки. Я трансформировался, бросившись на подмогу, и тут же выхватил. Когтистая лапа полосонула по груди. Кто бы это ни был, оно — очень шустрая и живучая сволочь. Оно металось по стенам, нанося удары любому, кто оказывался в зоне поражения. Гипноз вампиров не имел смысла в темноте и суматохе, поэтому пришлось загонять нападающего в угол. Нам потребовалось не мало коллективных усилий, чтобы ценой разорванных на британский флаг жоп и ломаных костей скрутить это создание.

Отряхнувшись и смачно выматерившись, Каллеб поднял с земли фонарь и посветил вокруг, оценивая обстановку. Я тем временем трансформировался обратно. Неистовое нечто билось в четырех парах рук, не жалея последних сил.

Вампир, взявший на себя первую атаку, лежал в неестественной позе на рельсах. Не целиком. Остальных изрядно покоцала эта неведомая хрень. Кто это вообще?

Я достал свой фонарь и направил луч на мельтешащее мелкое туловище.

— Твою… мать…

Из-под прилипших ко лбу черных волос на меня уставились горящие желтым глаза.

Глава 11. Ты бы поняла меня, будь ты человеком

Двумя неделями ранее

Голова гудела так, что хотелось приложиться с разбега обо что-нибудь твердое. В идеале еще и холодное. Я не без труда приоткрыла глаза. Яркий, режущий свет был неприятен до исступления. Тихо выругавшись себе под нос, я попыталась подняться.

Черт!

Где я?

Затуманенное сознание вдруг вспыхнуло словно петарда, и я вскочила на ноги.

— Да что не так с моей жизнью?! Что на этот раз?! — прокричала я, метаясь по какому-то ящику с одной прозрачной стенкой.

Он был размером с тюремную камеру. Дрянной матрас на полу и шаг от него до стенки. Я прислушалась. Где-то совсем рядом кто-то копошился. Я прислонилась к стеклу, чтобы попытаться увидеть соседнюю камеру, но ничего не вышло. В таких же камерах напротив носились эти гады из подземелья и, мерзко облизываясь, глазели на меня. Помещение, вдоль которого расположился ряд этих камер, было холодным и походило на какую-то лабораторию. Невольно вспомнился момент моего пробуждения в морге. Кажется, это был страшный сон. Далекий и нереалистичный. По центру стоял стол с компьютером и какая-то неведомая аппаратура вокруг. Внутри все сжалось от вязкого ощущения, что все очень и очень плохо. Я с нажимом провела ногтем по холодной поверхности стекла, пытаясь прочувствовать его прочность. Раздался мерзкий скрежет, от которого сводит зубы, но не осталось и царапины, хотя я приложила такие усилия, которых достаточно, чтобы вспороть шкуру медведю.

— Черт! — рявкнула я и глухо стукнула кулаком по поверхности.

И тут меня понесло. Я пыталась выбить стекло, нанося удары и руками, и ногами, и плечами, и чем только получалось, но это было больше похоже на то, что я пытаюсь об него убиться.

Через полчаса я сползла по стене, шипя от боли. Болело абсолютно все. Я с досадой выругалась в пустоту, когда поняла, как много сил потратила впустую.

Сколько я уже здесь? Шон, наверное, решил, что я его кинула. Тем лучше. Надеюсь, он взбесился и послал меня куда подальше. Так я буду уверена, что он не станет меня искать. Хотя кого я обманываю? Это же Шон. Лишь бы только он не напоролся на того, кто заведует этим живым уголком. То, насколько мне его безопасность была важнее, чем моя, неожиданно рассмешило. Мое положение на тот момент наверняка было чуть более паршивое, чем его.

Вдруг из вентиляционной решетки потянуло каким-то странным запахом. До омерзения знакомым. Это его я чувствовала у магазина. Горло начало сухо жечь, голова закружилась. В приступе паники я начала биться в стекло, как умалишенная, тратила последние силы, задыхаясь и кашляя. Сознание стремительно таяло и, держась за горло, я рухнула на пол, как марионетка, которой обрезали нити.

***

До чего мерзкий привкус во рту! И снова этот режущий свет… Я хотела прикрыть глаза рукой, но не смогла. Широко распахнув их, я поняла, что привязана к холодному металлическому столу. Голова все еще была чугунной и заваливалась, словно шее не хватало сил ее держать. Все плывет. Рядом кто-то стоит спиной ко мне. Гремят металлические инструменты. Слух обострен настолько, что их бренчание буквально ввинчивается в перепонки.

— Действие газа скоро пройдет, не переживай.

Хрипловатый низкий голос не вписывался в обстановку. Режущий свет, холодный стол, стеклянный бокс, гудение люминесцентной лампы прямо надо мной… Во всем этом человеческий голос звучал как-то неестественно. Здесь должен был быть инопланетянин с огромными, как блюдца, черными глазами. Кажется, от этого газа не только теряют сознание, но и смотрят мультфильмы по собственным сценариям.

Мужчина лет пятидесяти повернулся ко мне лицом со здоровенным шприцем в руках.