Рождественские сказки
Шрифт:
Ниширг не двигался, словно что-то обдумывая.
– Сам ты до них не доберешься, - предупредил мэр.
– Резервуары охраняют хищные звери и птицы.
– Согласен!
– холодно ответил правитель Ажырга.
В тот же миг Грегуар очутился перед воздушным замком, вновь одетый и освобожденный от пут.
– Ну, - нетерпеливо произнес Ниширг.
– Командуй! Или я на глазах всей звериной оравы разложу тебя на атомы!
– Эй!
– привычно-грозным голосом закричал освобожденный мэр. Сумчатые волки, толстокожие туры, угрюмые дронты и морские коровы! Все спускайтесь сюда!
Тут же все, и названные им, и забытые в перекличке звери, птицы и рыбы, явились на зов. Их было так много, что правитель Ниширг невольно сделал шаг назад.
Мэр, напротив, преодолевая страх, направился к ним.
– Это чудовище, - сказал он, указывая рукой на Правителя чужой планеты, - хочет уничтожить вас! Пусть попробует?
– Так вот что значат твои лживые слова, землянин!
Разъяренный Правитель Ажырга взмахнул светящейся трубкой. Тонкий луч пробежал по стае, но никого не опалил. Он прошел сквозь толпу зверей и птиц, сквозь воздушный замок и ушел в бесконечность.
– И в этом ты обманул меня, мэр Грегуар!
– зарычал Ниширг.
– Ведь они - бестелесны!
– Неправда!
– откликнулся Гурьян.
– Я - из плоти и крови!..
– И, расправив крылья, Странствующий голубь бросился на Правителя.
Он стал клевать эту безглазую, огромную, безобразную тыкву. Ниширг пытался поймать его, но голубь легко уворачивался, пока из тыквенной головы не повалил черный удушливый дым. Гурьян, закашлявшись, отлетел подальше. А из башки наружу, как из вулкана вырывался дым и в один миг обволок планету. Наступили густые сумерки. Во мгле животные и замок стали едва различимы.
Гурьян с трудом разглядел лежащего ничком землянина с закрытыми глазами. Он уже догадался, что это - тот самый мэр, о котором говорила Бертина. Мэр задыхался. Несмотря на неприязнь к нему, голубь понимал, что Грегуар - единственный, что связывает его с Землей.
– Эй!
– Гурьян сел к нему на плечо и тронул лицо крылом, покрытым копотью.
– Вставай! Нам пора домой!..
Грегуар уже дышал часто-часто, с посвистом и хрипом. Не хватало воздуха. И чем сильнее он вдыхал едкий дым, тем хуже ему становилось.
Гурьян беспомощно оглянулся: мгла становилась с каждой минутой все плотнее. И тут он увидел тяжело бегущего тура. Вернее, туриху.
– Постой!
– крикнул ей голубь, и она остановилась.
– Гу-ур!..
– позвала его мать-голубица.
– Сынок!
– Гуриа-ан!
– окликнула его бабушка-голубушка.
– Детка!
– Гурр-ян! Гурр-ян!
– понеслось со всех сторон.
– Ты не попрощался с нами.
Гурьян лишь крылом махнул им в ответ...
7.
...Они летели среди звезд обратно к Земле: туриха, на спине которой покачивались едва пришедший в себя Грегуар и Странствующий Голубь, присевший на плечо мэра. Вокруг простиралось вечное безмолвие. С полузабытой с детства улыбкой, взирал мэр Грегуар на крошечный голубой шарик под названьем Земля. Она приближался с такой быстротой, словно невидимый космический великан кинул её навстречу: ЛОВИ, ГРЕГУАР!.. Чувствуя умиротворение в душе, напоенной покоем и вечностью, Грегуар погладил туриху по загривку,и она повернула к нему голову и пожаловалась:
– Я - та последняя, которую убил твой предок... Пуля... Она жжет шею...
Грегуар провел ладонями по её голове, нащупал под ухом смертельную рану и вытащил оттуда свинцовую пулю.
8.
Ровно в полночь, когда веселый бой часов уже разносился над всей Францией, они вернулись на Землю. Голубь слетел с плеча Грегуара, а белая туриха умчалась обратно.
– Смотри-ка! Новый воздушный замок!.. Ай да господин Архитектор! А притворился больным!
– глядя в недолго пустовавшее небо, воскликнула экономка Бертина.
– С Рождеством!
– поприветствовал Бертину мэр.
– С Рождеством, злодей!..
– процедила она сквозь зубы.
– Зачем прибыл? Наверное, опять придумал какую-нибудь пакость!..
– Знаете, мадам, - улыбнулся Грегуар хорошей улыбкой, - завтра я подаю в отставку. Не верите? А сегодня, в эту праздничную ночь, грех не выпить вместе французского шампанского. Разрешите войти?
Пораженной Бертине только и оставалось пригласить его в дом. За столом было шумно. Гурьян поведал несколько историй из его путешествий. Потом бывший мэр подробно рассказал о своем космическом приключении, а Бертина ахала, восторгалась и негодовала. И тут - в самый разгар веселья - наверху лестницы, ведущей со второго этажа, кто-то звонко рассмеялся.
– Это - Аламбер!
– охнула экономка. Повернувшись к лестнице, Бертина крикнула: - Мы ждем вас, мэтр! Ваш любимый малиновый сок уже согрелся.
К удивленью Гурьяна по лестнице степенно спустился... мальчик лет десяти. Аккуратно уложенные белокурые локоны обрамляли его бледное лицо, на котором светились радостью огромные детские глаза.
Он неспеша подошел к господину Грегуару и вежливо поздоровался с ним за руку, потом погладил по спинке обалдевшего голубя, затем подбежал к Бертине и звонко поцеловал её в обе щеки.
– Вас что-то смущает, дорогие гости?
– спросила Бертина и расхохоталась: - Ах, да! Ведь вы же не знаете, что с каждым новым замком господин Аламбер ненадолго возвращается в Детство!
ТАЙНАЯ СКАЗКА
(как была расколдована страшная мафия)
Как только Виолетта произнесла волшебные слова "ЕСЛИ БЫ" - она тут же обнаружила себя висящей вниз головой под каменным подоконником старинного дома в самом центре Палермо.
Виолетта собралась-было по привычке оглядеться и подумать о делах, но тут столкнулась с непосредственной опасностью для своей жизни: из раскрытого над её ногами окна (а вы уже поняли, что Виолетта - летучая мышь) - прямо на неё надвигался старинный диван с лопнувшей обшивкой.
Виолетта отпрянула в сторону. И - вовремя. Диван вывалился из окна, обломил кусок штукатурки, рухнул на тротуар со страшным грохотом и раскололся со страшным треском и звоном пружин.
– Ужас! Что происходит?! Караул!!!
– возмущенная Виолетта на окне соседнего дома, не смея сложить крылья, стала дожидаться представителей власти, которые. по её мнению, должны были строго наказать возмутителей спокойствия.
Однако, никто не объявлялся. Мало того, она с удивлением заметила, что прохожие по-прежнему спокойно идут по своим делам. Правда, какой-то мальчишка по-клоунски кукарекнул, а кто-то захохотал ему в ответ, но, в основном, пешеходы, правда, избегая тротуаров, разгуливали по центру проезжей части улицы, словно полеты старых диванов было для них явлением обычным. А из окон домом уже сыпалась вниз разная домашняя утварь: в воздухе мелькали треснувшие чашки, стаканы, стулья, смятые кастрюли, испорченные кофеварки, несколько телевизоров, тряпье.