Рождественские сказки
Шрифт:
– Чур меня, чур!
– заголосила Капитолина Ивановна и выскочила вслед за ним на птичий двор.
А кролик, перекувырнулся в воздухе и превратился... в кожаный футбольный мяч.
– Матушка Пресвятая Богородица!
– забормотала птичница, крестясь на ходу.
– Спаси и помилуй!
Мяч весело заскакал на месте, а когда остановился...
– Свят, свят, свят!..
– прошептала птичница.
– Оборотень!
– и упала без чувств.
По двору прыгал черный мохнатый щенок.
– Оборотень? Нет, это не имя!
–
Наутро эту историю узнала вся птицеферма, Капитолину Ивановну увезли в больницу. А щенок стал жить на фабрике, законно считая её своим родным домом.
На Борьку он тоже не отзывался.
– Я не бык!
– огрызался он.
– Это быков называют борьками.
– Свят, свят, свят!
– крестились птичницы, когда он болтал по-человечески.
– Святик!
– наконец согласился щенок.
– Неплохое имя, я согласен.
Сторож Матвей предложил ему охранять вместе с ним родное гнездо, но Святик отказался.
– Я родился артистом, а разве место артисту в курятнике?
– сказал он.
Святик целый день носился по городу, только ночевать приходил домой. И поесть, конечно.
Его способность к перевоплощению заметил директор местного клуба. Когда-то директор работал дрессировщиком и знал толк в звериных способностях.
Однако, и ему Святик отказал: он не любил дрессированных зверей, и тем более - дрессировщиков, считая и тех, и других - позором Природы.
Когда в Зуеве снимали очередной фильм, действие которого происходило в XIX веке, знаменитый режиссер предложил Святику роль. Не то Жучки, не то Трезора. Но великий зуевский артист хотел сыграть... крупноклетчатую летающую козу. Режиссер пытался его отговорить, дескать, такой роли в фильме нет, а если б и была, то никто не узнал бы в крайне сложном гриме великого зуевского артиста. Святик оказался непреклонен. Он был согласен сыграть даже городские ворота, но играть собаку ему было скучно. В конце концов, щенок снялся в фильме в роли лошади. Весьма приличная получилась роль. Особенно тот эпизод, когда он нес на себе раненого гусара, перелетал с ним через ручьи и овраги. Если кто видел, со мной согласится.
Однако, с тех пор Святик никогда больше не участвовал в киносъемках или в спектаклях. И не оттого, что не был тщеславным. Был. Но! Перевоплощение во что или в кого угодно - значило для него нечто большее, чем просто игра. Это было не только его творчеством - это было смыслом его жизни.
Он любил помогать каждому и хотел со всеми дружить. Он был кислородной подушкой для больного старика, трехколесным велосипедом для маленькой девочки.
Однажды, когда сильный ветер повалил телеграфный столб, перевоплощенный в стальную опору, Святик трое суток держал провода, пока не врыли новый столб.
Всего не перечислишь.
Но никогда Святик не изменял своему щенячьему виду. Шли годы, а он как был щенком, так и оставался.
Вот такая невероятная история говорящего щенка из города Зуева! О других же его приключениях, более необыкновенных, вы узнаете дальше. Читайте!
Итак, на чем мы остановились?.. Вспомнили? Верно-верно! На том, как Тимка со Святиком очутились в густом зимнем лесу.
4.
Светило солнце, и синие тени от елей и дубов лежали на снежно-перламутровом покрове земли. Вот прыгнула белка с ветки на ствол и невесомая снежная пыль закружилась в морозном воздухе, сверкая на солнце алмазными искрами. На чистом снегу были заметны следы какой-то птицы, четко отпечатались заячьи лапы.
Удивительный запах зимы почуял Святик. Совсем не так пахла зима в Зуеве! Зима десятого века пахла сосновой смолкой и свежим огурцом! Никакого бензина!
– Ну и в глушь мы попали!
– огляделся Тимка и спрыгнул с Телеги в глубокий снег.
– Напротив, - ответил Святик из Телеги, потягивая носом.
– Чую людей и дым костра...
– Тогда чего стоим?!
– Тимка решительно сделал несколько шагов. Пошли!
– Идти надо в другую сторону!
– Святик спрыгнул и пропал под снегом. Эй, где ты?..
– глухо раздался откуда-то издалека его голос.
Наконец, Тимка разворошил снег и вытащил щенка за хвост.
– Ох, и глубоко же здесь! Утонуть можно!
– Ну, вот, - недовольно пробурчал зуевский богатырь и посадил великого артиста себе за пазуху.
– Видали! Утонуть он может!
– Я направление подсказывать буду, понял?
– сказал Святик.
– Слышу скрип колес!
– сообщил он вскоре из-за пазухи.
– Запах дыма приближается!
– А вот и голоса!..
Путешественники во Времени вышли наконец на проезжую дорогу. По ней двигались телеги, кто-то шел своим ходом. Все спешили к раскрытым настежь городским воротам. Сторожевые люди взимали мыт - подать за вход - по одному золотнику.
Тимка запустил руку в пустой карман и нащупал старый юбилейный рубль, который мать давно зашила туда "на счастье". Он решительно надорвал подкладку и протянул монету одному из сторожевых. Тот взял, с удивленьем оглядел её, попробовал на зуб, затем показал рубль другому, третьему, и вместе они стали разглядывать профиль Ленина.
– Это что такое?!
– строго спросил первый сторожевой.
– Княжий серебрянник!
– соврал Тимка и ткнул пальцем в монету.
– Из Киева мы.
Сторожевые пошептались, впустили Рубакина в город, а один незаметно пошел следом.
Невдалеке от княжеских хором на возвышении раскинулась большая деревянная крепость с резными башенками.
– Детинец!
– сразил Святика своей эрудицией Тимка.
– Древний Кремль...
На ровной квадратной площадке прямо под открытым небом были врыты в землю десять деревянных статуй в человеческий рост, увенчанных парчовыми шапками.
– Да ведь это же - капище! Ну, языческий храм!
– воскликнул Рубакин, продолжая преподносить щенку чудеса знаний из пятого класса.