Рождество по-новорусски

Золотько Александр Карлович

– Не без того. Хотя я не жрать сюда пришел. Я здесь хотел подождать одного звонка. Можно было, конечно, в кабак закатиться, но потом все равно пришлось бы вас искать.

– Зачем?

– А пусть будет сюрприз, – засмеялся Гринчук.

– Как скажите, как скажите, – Полковник подошел к печке, поднял крышку на чайнике и заглянул под нее. – На пару чашек хватит.

– Вы давно с Владимиром Родионычем работаете? – спросил Гринчук.

– Да уже лет семь.

– Работа нравится?

– Вы

меня допрашивать пришли?

– Нет, просто интересно, много людей хотели бы занять ваше место? – Гринчук разломил палку копченой колбасы пополам и с хрустом откусил от одной половинки. – Есть желающие?

– Откуда я знаю? – желчно осведомился Полковник. – Они ко мне бегут толпами, звонят по телефону и пикетируют с плакатами вход в мою квартиру. Освободи должность, идиот, дай и другим поработать! И колбасу, между прочим, можно было бы порезать.

– Вы еще сыр предложите на хлеб класть! – Гринчук разломил кусок сыра и стал откусывать попеременно, то от колбасы, то от сыра.

– Свинство в его апофеозе, – прокомментировал Полковник.

Чайник закипел.

– Кипяточку в пригоршню плеснуть? – спросил Полковник.

– Некогда. Мне с минуты на минуту позвонят, и придется снова заниматься делами.

– Так кто вам позвонит?

– Ну, – Гринчук снова откусил колбасу, поэтому пришлось сделать паузу, чтобы прожевать и проглотить.

И только он управился с куском, как зазвонил в очередной раз его мобильный телефон.

– У меня зазвонил телефон, – сказал Гринчук. – Да? Рад тебя слышать. Честное слово – рад. Я тебе не соврал? Он попытался? Ладно, не мое дело. Тогда чего звонишь? О погоде сказать? Нет? А… И что он ответил? Так прямо и сказал? Какой молодец. Жаль, наверное, лично я ему сказать этого не смогу. Ладно, ладно, не мое дело.

Гринчук спрятал телефон в карман. С интересом посмотрел на Полковника.

– Вы на меня так смотрите, будто хотите сообщить пренеприятнейшее известие. Только учтите, после знакомства с вами у меня резко ухудшилось здоровье.

– Вы можете вызвать охрану? – спросил Гринчук, откладывая в сторону еду.

– Здрасьте, естественно, это часть моей работы.

– Вам будет очень жаль, если вот прямо сейчас я вам сообщу, что умер один из ваших ближайших помощников?

– Боже, это вы о ком?

– Не знаю, как именно он умер, но, скорее всего, он наложил на себя руки. Например, повесился.

– Прекратите говорить загадками, – потребовал Полковник.

– Вы, Полковник, помимо всего прочего, занимаетесь тем, что ограждаете новых дворян от скверного влияния окружающей действительности. Не даете, так сказать, им скатиться вниз. А у вас есть человек, который работает с уголовниками, с тем же Гирей, и следит, чтобы они не слишком зарывались, и не лезли вверх?

– Да, – раздраженно

сказал Полковник.

– И вы подбираете на это место человека лично?

– А вот чайником по голове хотите, уважаемый Юрий Иванович?

– А вот тогда посылайте своих людей к своему Виктору Евгеньевичу. Арестовывать, как бы, уже наверняка поздно, а вот обыскать квартиру на предмет, скажем, планов дома Липских. Или… Стоп!

Гринчук встал с табурета.

– Давайте мы лучше с вами поедем туда сами, да еще пригласим с собой Владимира Родионыча. Там могут оказаться штуки, которые лучше охране не видеть.

– Зеленый, за базар ответишь? – спросил Полковник неприятным голосом.

– Зуб даю, в натуре, гер оберст, век воли не видать.

Виктор Евгеньевич не повесился. Он, как положено настоящим мужчинам, выстрелил в себя. Из охотничьего ружья двенадцатого калибра. Похоже было, что голова взорвалась, но как ни странно, лицо почти не пострадало. Ошибиться было невозможно.

Глава 12

– Господи, – простонал Владимир Родионыч, – сколько это еще будет продолжаться?

– Это конкретно? – уточнил Гринчук. – Тут уже все закончилось. Вон, мозги на стене, покойник на спине, ружье…

– Ну-ка, ну-ка, рифмочку, пожалуйста, – Владимир Родионыч отвернулся от трупа и воззрился на Гринчука. – Что там с ружьем?

Гринчук задумался. Поднял взгляд к потолку.

– Вот именно, Юрий Иванович, вы снова, как обычно, хорошо начали, а потом…

– Ружье в стороне, в общем, все, как в кине, – продекламировал Гринчук.

– В кине, – повторил Владимир Родионыч, рассматривая кабинет покойного.

В кабинете было два сейфа, один, оружейный, был раскрыт.

Оно и понятно, если человек надумал стрельнуть себе в голову из ружья, то закрывать сейф после того как достал из него оружие – нужно быть совсем уж законченным педантом.

Второй сейф был закрыт, и ключи от него Гринчук обнаружил в карманах самоубийцы.

– Будем сами смотреть, или подождем, пока менты приедут? – спросил Гринчук.

– А вы кто? – поинтересовался Владимир Родионыч, стараясь не глядеть в сторону покойника.

– Я, конечно, тоже мент, но если бы вы знали, как мне по-жизни надоело писать протоколы. Вот приедет бригада, посмотрит здесь на все, а потом… – Гринчук осторожно переступил лужу крови и подошел к стоящим на тумбочке телевизору и видеомагнитофону.

– Как вы полагаете, Юрий Иванович, – спросил от двери Полковник, – он сам себя?

Гринчук оглянулся на труп. Пожал плечами.

– Очень может быть, что и сам… Или ему помогли. Тут фокус в чем, если бы он сейчас лежал на полу, то мы могли бы потом понять, стрелялся он стоя или лежа.