Рождество по-новорусски
Шрифт:
– А если он придет со своими людьми? Или скажет, к кому идет?
– Не скажет. Это ведь мы мента уберем. Зачем ему с нами светиться? Поверь мне, Али, все так и будет. Сколько тебе понадобится времени, чтобы закончить с Зеленым?
– Через час я буду там. Потом – минут десять-пятнадцать чтобы все закончить. Потом еще минут двадцать на то, что приехать к мосту.
– Возьмешь ствол? – спросил Мехтиев.
– Зачем? Чтобы потом все спрашивали, почему я именно сегодня оружие взял? Я и так справлюсь.
– Я тебе верю.
Али встал со стула.
Мехтиев посмотрел на часы, потом – снова в окно. Метель все усиливалась.
Гринчук посмотрел на часы, отвернувшись спиной к режущему ветру. Снег с настойчивой злобой колотил в спину. С минуту на минуту Али должен прийти. Гринчук оглянулся и получил в лицо пригоршню снега.
Погода – то, что надо. Праздные люди по такой погоде не ходят, ходят только с определенной целью и умыслом. Он бы вообще отдал всем патрулям приказ брать любого, замеченного в такую погоду на улице. Ясно, что на преступление идет.
Как там отреагировал Али на приглашение? Сказал Мехтиеву? Мехтиева можно и пожалеть. Влез дурак не в свое дело, захотел высоко взлететь. Гринчук отошел за памятник. Ветер вроде бы стих. Только справа и слева от постамента неслась сплошная муть. Могло даже показаться, что это памятник несется сквозь вихри враждебные, увлекая за собой Гринчука.
Слева пелена пропустила темный силуэт, облепленный снегом.
– Здравствуй, Али! – крикнул Гринчук, чтобы перекричать шум ветра.
– Здравствуй, Зеленый, – ответил Али, протягивая руку.
Гринчук шагнул вперед, пожал ее.
– Знаешь, зачем я тебя позвал? – прокричал Гринчук, не отпуская руки.
– Пока не знаю, – ответил Али.
– Что? – переспросил Гринчук, наклоняясь вперед.
– Не знаю! – Али тоже наклонился вперед.
Хороший момент, подумал Али, но интересно все-таки было узнать, зачем его позвал Зеленый.
– Сейчас узнаешь, – пообещал Гринчук и резко рванул Али на себя.
На ногах тот не удержался. Гринчук чуть отодвинулся в сторону, прокручивая руку Али, так, словно наматывал ее себе на локоть. Прием был из стареньких, бесхитростный и срабатывал только с рукопожатия. Но если противник не успевал напрячь руку в первые полсекунды, то потом либо падал лицом вниз, с заведенной за спину рукой, либо опускался на колени – в зависимости от желания проводившего прием. В чистом виде этот захват позволял заломить противника одной рукой, но Гринчук не стал демонстрировать лихость.
Пока правая рука заламывала руку Али, левая рука рванула его за горло, запрокидывая голову. Али захрипел и потерял сознание. Всего на несколько секунд, но этого хватило Гринчуку, чтобы застегнуть у него на запястьях наручники.
Гринчук оттащил Али к самому подножью памятника, посадил его спиной к постаменту. Сел рядом на корточки.
– Вот, собственно, зачем я тебя пригласил, – сказал Гринчук.
– С ума сошел? – спокойно спросил Али.
– Не-а, в полном рассудке.
– Что ты от меня хочешь?
– Для начала, я хочу помешать тебе меня убить, – честно признался Гринчук.
– Я не собираюсь тебя убивать, – приходилось повышать голос, чтобы перекричать метель.
– Теперь – точно не собираешься.
– У меня и оружия нет, – крикнул Али.
– Только не надо меня парить, Али. Зачем такому специалисту, как ты, оружие? Не смеши.
– Тогда ты мне ничего не пришьешь!
– А зачем? – Гринчук наклонился к самому лицу Али. – И ты, и я знаем, что ты пришел меня мочить. Тебя Мехтиев послал. Так?
Али промолчал.
– Так. Он боится, что через тебя я выйду на него, на то, что это он приказал зачем-то замочить Скока. Сейчас ведь только четыре человека знают, что это сделал ты. И каждый из нас знает, почему ты это сделал. Тебе приказали. А вот зачем тебе приказали, это знает только твой хозяин. И догадываюсь я. Тебе не интересно?
– Не знаю, о чем ты.
– Понимаешь, все хотели осуществить свой маленьких гешефт. Скок хотел независимости от Гири, который парился в дурке. Гиря ему мешал. Мехтиев хочет тоже избавиться от Гири, который ведет себя странно, а еще Мехтиев хочет наверх, к ребятам, которые себя называют новыми дворянами. Понятно излагаю? Можешь не отвечать, Али, не нужно.
Гринчук глубоко вдохнул, хлебнул холодного ветра и закашлялся.
– Погодка, блин, и жить не хочется. Хотя нет, – поправил себя Гринчук, – хочется. А тебе?
Али не ответил.
– Хочется, я знаю. Идем дальше. Тебе, кстати, не очень холодно? Снизу не дует? И не холодит? Ну и славно. Так вот, как свалить Гирю, чтобы все остались довольны? Чтобы без шума и пыли? Подставить его. Все же знают, что случилось с ним летом, и многие догадались, что это я ему ту гранату передал. Догадались?
– Догадались, – решил подтвердить Али.
– А кто-то Мехтиеву рассказал еще и о Михаиле. О том, что Миша умеет делать. Что нужно? Поссорить меня с Гирей. Я не сдержусь, все ему припомню и если не посажу, то грохну. За Нину, хотя бы. Кто может меня поссорить с Гирей? Человек Гири. И еще добрый Садреддин Гейдарович через тебя мне рассказывал, как меня Гиря не любит. Что я должен был подумать по поводу гранаты в «Кентавре»? Тем более что это было очень похоже на нашу летнюю терку с Гирей.
Кто ж знал, что я на Гирю не обижусь? Кто? Я знал. Больше никто.
Мехтиев пообещал Скоку территорию Гири после разборки, а взамен попросил, чтобы тот выполнил одну просьбу чужого человека. Мехтиев даже не знал, что именно попросят у Скока. А оказалось, что у того по телефону попросили найти достаточно тупого быка из людей Гири, чтобы тот согласиться сыграть свою роль в похищении.
Только Мехтиев не знал всего этого. Ему тоже пообещали, что за хорошее поведение и помощь ему позволят подняться в благородные. И позаботятся, чтобы вместо убитого или посаженного мной Гири, на должность придворного бандита пригласили его, Мехтиева. Он и тебе, небось, говорил, что хотел попасть под надежную крышу вместо Гири. Говорил ведь?