Рожок зовет Богатыря
Шрифт:
— Ого! — удивился Антон. — Здорово взобрался!
— Ну что ж, слезай, — сказал Сережа, а потом вдруг отвернулся и пошел к костру. — А если хочешь, там сиди.
Девочки, все еще крепко держась друг за дружку, молча пошли за Сережей.
— Вот ловкий, а? — продолжал восторгаться Антон. — Ну что ж ты, давай съезжай по стволу. А то, хочешь, раскачайся на руках и прыгни. Тут ничего, тут мох...
— Без тебя слезу. Когда захочу... — ответил Толя.
— А хочешь, я тебе спину подставлю?
— Уйди, пожалуйста! Если сумел влезть, то и слезть сумею. Ты ведь меня не подсаживал?
Толя кое-как слез с березы. И руки, и колени, и штаны — все было у него белое, точно в муке или в известке. Кора березы, стоящей в глухом лесу, сильно пачкает в это время года.
— У! — засмеялся Антон. — Вымазался весь!
Толя кое-как вытер руки, отряхнул штаны и молча подошел к костру.
Ребята снова уселись у огня. Сон исчез. Заговорили про кабанов, про то, как они бежали, как визжали и кто что в это время подумал...
— А все-таки это, ребята, неспроста, — сказал Сережа. — Чего это кабаны ночью побежали?
— Захотели и побежали, — сказал Антон.
— Они никогда не хотят ночью бегать, — возразил Толя. — А тут вдруг «захотели и побежали»!
— Кабаны ночью спят, — сказал Сережа так, словно и не слышал Толю. — Они никогда не ходят по тайге ночью. Видно, кто-то их напугал.
— А кто? — прошептала Светлана.
— Не бурундук же! — улыбнулся Толя. Но его опять будто не слыхали.
— Какой-нибудь большой зверь напугал, — ответил Сережа. — Тигр, наверно... Тигр свинину любит.
— Тигр! — охнула Светлана.
А Катя прошептала, оглядываясь на тайгу:
— Значит, он тоже по их следам идет?
— Может быть, идет, — ответил неохотно Сережа и сразу подложил целую охапку сухих сучьев в костер.
Пламя пригнулось, заметалось, поползло по сучкам и разом поднялось большими белыми языками, далеко осветив долину.
— Ложитесь, ребята, еще поспите, — предложил Антон. — Не будут же кабаны... эта... каждую минуту бегать!
— Товарищи, пусть Антон поспит, — сказала Катя, — он ведь дежурил.
— Да и все еще могут поспать, — согласился Сережа, — зари еще не видно.
— Ложитесь! — сказал Толя. — Я дежурю.
— Нет, ты не дежуришь, — ответил ему Сережа.— Дежурить буду я. Потом Катя. Потом Светлана.
— А я?
— А ты нет.
— Почему? — Толя возмущенно хлопнул веткой по земле.
— Потому что мы тебе не доверяем.
Толя вскочил:
— Что? Повтори!
— Разве ты глухой?
— Да, да! Мы тебе не доверяем! — закричала Светлана. — Ты убежишь да на дерево залезешь!
— На дерево! — Толя стегал веткой по траве. — Так все таежники делают. Мне и отец говорил. А что ж, пусть кабаны сожрут?
— На дерево влезают, а товарищей оставляют? — вдруг тихо спросила Катя.
— Лезли бы и вы. А вы чего не лезли?
— Толя, — Катя поглядела на него с упреком, — но ведь ты же знаешь, что мы не умеем на деревья лазить!
— Учитесь.
— Сначала ты научись быть товарищем и пионером, — сказал Сережа, — это поважнее, чем на дерево влезть.
— Подумаешь!.. Сговорились! Вот придем домой... — Толя готов был не то плакать, не то драться.— Узнаете, какой я трус! Узнаете, как мне не доверять!..
Но ребята уже не слушали его. Они снова улеглись у костра, а Сережа занял место дежурного. Толя улегся один, отдельно от всех. «Вот взять да умереть бы им назло, — думал он. — Тогда бы узнали, как оскорблять товарища...»
Но где-то в глубине его души, еле различимая, но все же неприятная, возникала мысль:
«Неужели тебе, Анатолий, не стыдно? Ты же струсил, ты их бросил — и ты же на них сердишься. За что? За то, что они правы?..»
— Противный ваш Толька, — прошептала Светлана в самое ухо Кате, — бахвалыцик. Мыльный пузырь — вот он кто! А я-то думала...
— Да... — чуть слышно ответила Катя. — Оказывается, да. Мы тоже думали...
— Спать! — негромко приказал Сережа.
Девочки послушно утихли. Антон уютно похрапывал, чмокал губами — может быть, ел во сне жареные пирожки. Толя лежал тихо — наверно, тоже спал. Сережа, крепко сжав губы, поглядывал в его сторону прищуренными светлыми глазами.
«Мыльный пузырь?.. Если бы только мыльный пузырь. Но ведь он товарищей бросает, когда трудно, — это уже нет... это похуже...»
Почему они всегда считали Анатолия героем? Почему Анатолий во всех играх и во всех школьных делах командовал ребятами? Почему он был всегда то старостой класса, то председателем совета отряда, то председателем совета дружины? Что он знал, что он умел?
Он умел говорить — вот что он умел! Он знал много слов, он сыпал ими не задумываясь. Он говорил обо всем — о чем знал и чего не знал. Заходил ли, например, разговор о каком-нибудь острове где-нибудь в Средиземном море — Толя уверенно сообщал, что на этом острове столько-то жителей, что там растет то-то и то-то, что в таком-то году туда приезжал французский король, а в таком-то там была революция. Или речь шла, скажем, о гибели испанской армады — Толя и здесь мог в лицах представить, как Нельсон командовал английским флотом, сколько было у него судов, сколько матросов... И так о чем угодно. Толя знал все, и ребята, подавленные его великолепными познаниями, единодушно уступали ему первенство.
Правда, иногда Толя попадал впросак. В классе у них есть парнишка, Костя Лабазов, который очень любит географию. Где-то он вычитал интересную историю о том, как у Малайских островов ловят огромных моллюсков в круглых раковинах, а раковины эти — метра полтора в ширину. Если оплошает человек, моллюск возьмет и защемит раковиной руку. И тогда спасение только одно: отрезай себе руку, а сам спасайся — раскрыть такую раковину не хватит никаких сил.
«Враки, — сказал тогда Толя. — Лабазову страшный сон приснился. Таких раковин не бывает».