Розовый Дождь

Skyrider

– Отец Эйсмер!
– воскликнул на весь зал удивленный Асмунд, вскакивая с места и опрокидывая стул.

– Да, это Я! Ну... или почти... Я...
– сказал отец Эйсмер, вставая из-за стола и снимая с лица холщовый колпак прокаженного. Под ним было круглое лицо - обычное, человеческое - с приятными крупными чертами лица, жизнерадостными ямочками на пухлых щеках, выбритой священнической тонзурой на макушке, но... в то же время и совершенно необычное. От лица исходил свет и от этого света зажмурились все, даже Стелла, Фея и Жемчужно-Белая, а Азаил, как таракан, опять заполз в темный угол, подальше. Пламя огня в камине стало бледным. Многие люди

попадали на колени в испуге или в благоговении. Но свет этот был все же не таким, каким был свет Непобедимого Солнца. Тот свет был жгучим, палящим, убивающим, как пламя солнца в мертвой пустыне, подавляющий волю и разум. А этот - ласковым, теплым, добрым, как свет весеннего солнышка, дарящего всему миру жизненную силу, пробуждающего силу любви и плодородия, как свет, исходящий от лица любящей матери, ласкающей свое дитя на руках... От этого света у всех полились слезы - но не от боли в глазах, а от умиления и радости, даже у Азаила...

Сколько продлилась эта немая сцена, не знал никто, так как никто не ощущал времени. Радость в душе и мир были так сладки, что каждому хотелось, чтобы это состояние продлилось всю вечность, но...

Свет стал спадать и вот уже можно было различить силуэты мебели, обстановки, других людей...

А потом псевдо отец Эйсмер плавно подошел к Фее, обнял её и стал гладить её по мягким золотистым волосам, как та когда-то делала с Принцем, и Фея все больше и больше успокаивалась...

Первым очнулся от солнечного ступора Асмунд. Он, как ребенок, с широко открытыми глазами уставившись на нового отца Эйсмера, проговорил:

– Значит... в Бергстадском храме, с самых пеленок, я, получается, был рядом с самим Создателем!? И когда подсовывал лягушек и ужей в ботинки? И когда прятался в твоем домике, за занавеской, от мальчишек, которые меня обижали? И когда воровал у тебя из шкафчика вкусное вино, приготовленное для таинств? И когда...

Отец Эйсмер довольно улыбнулся и, оставив уже успокоившуюся Фею, ласково потрепал Асмунда по его непослушным волосам.

– И так, и не так, мой мальчик... Я с каждой сотворенной мною душой и был тогда с тобой, все верно, но только вот отец Эйсмер был тогда другим, настоящим, и - уверяю тебя - про ужей и вино он знал и нисколечко на тебя не обижается!
– и по-мальчишески озорно подмигнул Асмунду...

– Но как же тогда, как...

– Отец Эйсмер погиб, как и твой отец, на той злосчастной ярмарке, вместе со своей семьей... Но перед смертью, в последнее мгновение, он воззвал ко Мне, чтобы Я не оставил сирых и убогих детишек его прихода, и Я... не смог ему отказать! Я всегда исполняю то, что просят мои дети от всего сердца... Так что пришлось Мне какое-то время походить в его образе. Он охотно уступил мне свое тело... А иначе, как ты думаешь, Асмунд, удалось бы ли почти беззащитному караванчику беженцев так далеко уйти целым и невредимым? Удалось бы ли твоим малышам спастись? Не удивило ли тебя, почему это вдруг Гастон со своей доблестной дружиной оказался в нужное время и в нужном месте?

– Но ведь многие погибли...
– грустно вздохнул Асмунд, вспоминая свою мать и отца...

– Они не погибли... Они только заснули и ждут пробуждения - в новых мирах, на новых планетах и звездных системах, которые Мне предстоит ещё создавать и создавать... ведь Я - Создатель - не забывай это!
– Мое самое любимое дело - творить и давать жизнь тому, что ещё ею не наделено...

– ...Собственно, тут мы и переходим к основной причине моего к Вам визита...

Азаил! А ну вылезай из своей щели - не вечно же тебе теперь тараканом ходить!
– голос Создателя сделался строгим, властным, но не утрачивая при этом теплоты и ласки - так говорит любящая мать со своим непослушным сынишкой.

Создатель властно протянул руку и, нехотя, сопротивляясь, дрожа всеми лапками и усиками, на середину залы вылез насекомообразный Азаил. Наверное, если бы у него были руки и веки, он бы зажмурил глаза и закрыл их руками, но у него не было ни того, ни другого, а потому от стыда Азаил готов был провалится под землю. По собравшимся людям прошел ропот - отвращения, омерзения, гадливости. Кое-кто даже плевал в него, а какие-то дети залились издевательским смехом, прошел шепоток "ну и уродина", "фу, какая гадость", "страхолюд, спаси Создатель" или просто "фу-у-у-у-у-у!". Стелла стыдливо отвернулась, не в силах смотреть на такое уничижение.

Но Создатель властно поднял руку и все стихло.

– Ну что, Азаил, горе ты мое, не надоело тебе ещё чудом-юдом ходить, народ пугать да смешить?
– и покачал головой, как мама, которая журит малыша, пришедшего домой всего в грязи.

– Надоело-сссс... А ш-ш-ш-ш-ш-што поделаеш-ш-ш-ш-ш-шь-ссс...
– зашипел он, дрожа усами-вибриссами.

– Говорил же Я тебе тогда - не лезь в эти пещеры, примирись с женой, ну кто тебя заставлял кровь невинную проливать, а? сколько зла наделал, сколько слез пролил! На тебя очень многие души жалуются, требуют возмездия, между прочим!

– Вс-с-с-с-с-с-сё она-сссс, подлая лгунья-сссс, вс-с-с-с-с-ё она-ссс, со с-с-с-с-с-воим выводком-сссс... Дура! С-с-с-с-с-самодура-сссс!
– зашипел, роняя зловонную слюну Азаил, указывая лапкой на красную от стыда Стеллу.

– Начинается...
– разочарованно вздохнул Создатель.
– Какую тысячу лет выслушивать одно и то же... Ну, если так пойдет, сделаю так, как меня просят обиженные тобой души - на веки вечные останешься тараканом!

– Нет-сссс! Помилуй-сссс...
– взмолился Азаил, подняв лапки на манер богомола.

– Ах, так...

– С-с-с-с-с-с-сожалею-ссс... Крови много пролил-ссс, душ-ш-ш-шшегуб-ссс... Ра-с-с-с-с-скаиваюс-с-с-с-сь...
– из фасеточных глаз чудовища потекли зловонные слезы...

– Прости его, Создатель...
– пропела тихим голоском Фея, очнувшись ото сна, целуя руку псевдо отца Эйсмера.
– Он за все уже отплатил... Его страдания давно превысили страдания всех его жертв...
– и сама заплакала от жалости.
– В глубине души он добрый, просто гордый очень...

– Это я во всем виновата!
– сказала Стелла, подходя к Создателю.
– Я так хотела сделать мир лучше, а он... был для меня помехой...

– А я превысила свои полномочия, я повинна в той резне у входа в Астрал!
– воскликнула Жемчужно-Белая.
– Мы все виноваты не меньше его... Я много думала об этом там, в уединении посреди Хрустального Озера - нас всех испортила власть над миром... Мы все плохо выполняли Твою волю...
– и Жемчужно-Белая зарыдала тоже.

– Ну что ж... Думаю, этого достаточно...
– Создатель сам вытер слезы рукавом рясы.
– Я милую и Азаила, и оставшихся в живых его соучастников, как милую Я и их жен. Первым будет возвращено их прежнее величие, а вторые будут навсегда избавлены от вечного одиночества, постигшего их в наказание... Все согрешили и все будут помилованы - грядет новая Эра и ничего из старого хлама не должно перейти туда, не должно!