Рубеж-Владивосток
Шрифт:
Ей я ничего не сделаю, а вот Третьякову могу и высказать.
— Нет, что вы, сударь, — заговорила, запинаясь. — Хочу помочь. Ваше поместье разорено. Висят большие долги перед казной. Я дам взаймы сколько хотите. Скажите мне сумму, и завтра она будет у вас. Без всяких расписок.
Встал, как вкопанный на полпути до сада.
Стряхнул её с локтя, повернулся и навис над ней. В ответ исподлобья смотрит с оттенками ужаса.
— Знаете, юная леди, — начал строго. — Вы не заработали ни копейки, что бы мне такое предлагать. И не ваше дело, какие
Насупилась, но взгляда не оторвала. Заблестели глазища.
Всё–таки обычный ребёнок, возомнивший себя состоявшимся взрослым, если не властителем судеб.
— Не хочу вас видеть, — прошипела, и слёзы полились ручьем, при том, что глаз так и не отвела.
Поймал себя на мысли, что зрелище завораживающее. Потому что она прекрасна в этот миг, как никогда.
— Как пожелаете, я тот час же отбуду, — отвечаю без сожалений.
Дрогнули глазки. Опустила их.
— Нет необходимости, — произнесла с комом в горле. — Я сама покину праздник.
Топнула каблучком и сорвалась на быстрый шаг в сторону густых клумб.
Перед тем, как скрылась, услышал прорывающиеся рыдания.
Ну вот. Очередное сердечко разбито. Но на этот раз почему–то больно самому.
И чувство такое, что всё моё грязное бельё вывалено напоказ. Пигалица вздумала следить за мной или собирать сплетни всякие. И давно интересно она этим занимается? А сегодня показала, как легко она может манипулировать отцом, чтобы потом манипулировать мной. Решила, что я падок на чужие деньги и положение? Чем же заслужил такое мнение? Противно.
Двинулся искать товарищей, чтобы попрощаться. Потому как оставаться здесь точно не намерен.
А гусары мои уже в особняк спокойно просочились по словам слуги, который согласился любезно меня к ним проводить. Через холл богатый и огромный гостиный зал прошли, где уже намечаются танцы, судя по всему. Гостей немного ещё, но сбились по интересам в кучки. Шесть молоденьких барышень, стоящих в ряд, как на строевом смотре, постреляли в меня глазами. Кивнул любезно в ответ, мимо проходя и выказывая, что спешу.
Следующий зал — музей картин, Третьяков такое любит. Ну а дальше игровая комната, кто бы сомневался, что у господина коменданта такая есть.
Три больших стола, меж которых вьются слуги с напитками. Два заняты солидными господами, а третий нашими гусарами, Натальей и Екатериной. Но как так вышло, что с ними ещё и четверо молодых меха–гвардейцев устроились.
Максим Чернышов смеётся, постреливая глазками в Наталью, Михаил сидит недовольный, чуя в нём соперника. Здесь же и поручик меха–гвардии Илья Рогачёв, жених Румянцевой, которого я уже соперником не считаю.
Играют в британку, целая гора рублей на кону по центру стола. Увлечены так, что являюсь для них крайне неожиданно.
— Господа, прошу прощения, вынужден откланяться, — говорю с ходу, обращая внимание на себя, и только после вежливо приветствую гвардейцев: — Доброго вечера, товарищи офицеры. Желаю хорошо провести время.
Делаю это отстранённо, потому что не хочу ни с кем болтать.
У Максима глаза навыкате, а у Ильи аж взгляд почернел, словно дьявольский.
— Андрей, как ты вовремя! — Воскликнул Михаил, поднимаясь. — Знакомьтесь, господа, князь Сабуров Андрей Константинович!
— Уже знакомы, — хмыкнул Илья, кривясь.
— Андрей, как я рад вам, — неожиданное расположение выразил Максим и подорвался из–за стола, неловко шаркая тяжёлым резным стулом.
Вижу, что ошарашен мой бывший сослуживец. Ну а я спокоен.
— Взаимно, Максим, мундир меха–гвардейца вам очень идёт, — ответил, пожимая крепко предложенную руку.
Ещё двое гвардейцев представились сдержанно, потрудившись подняться и поздоровавшись с рукопожатием.
Несколько секунд неловкости, ибо Илья остался сидеть.
Михаил порядком уже выпивший к уху прислонился, явно не ощущая напряжения:
— Десять рублей не одолжить? У меня карта лучшая, а ставить нечего. Банк сниму, сразу отдам.
— Присаживайтесь, Андрей Константинович, — раздалось от Екатерины. — Куда вам торопиться, на ночь глядя? Составьте нам приятную компанию за игрой.
Илья вскочил резко.
— За один стол я с вами не сяду, сударь! — Выдал зло.
Внушительный на вид парень. В мехаре мышцы накачал отлично, они ему и помешают хлёстко бить. Оцениваю его уже, как бойца.
И совершенно не опасаюсь.
— Если у вас ко мне претензии, господин Рогачёв, — начал я с оскалом в ответ. — Прошу озвучить. Как мужчина мужчине.
— Претензия одна: вы Сабуров, — ответил вызывающе. — И если бы не просьба друга оставить вас целым, вам бы уже не поздоровилось.
— Вы об Олеге Румянцеве? — Спросил, вылавливая, как ещё больше исказилось его лицо.
Все, кто за столом, дышать перестали.
— Именно, — произнёс Илья, скрипя зубами. Освирепел гвардеец, стоило имя покалеченного товарища озвучить. Больная тема для него. Но это ничего не меняет.
— А я вам вещь или добыча, чтобы делить меня? — Бросил ему, едва сдерживаясь от того, чтобы вмазать.
— Что вы, Сабуров, вы просто ничтожество, — заявил Илья цинично.
— Попрошу ответить за свои слова, сударь. Тотчас же, — заявил я, борясь с порывами наброситься и разорвать его голыми руками.
— А впрочем, с удовольствием! — Воскликнул Илья разгорячённо.
— Выбирайте оружие, — произнёс сдержанно я.
— Прекратите, пожалуйста, — взвыла Екатерина.
— Поумерьте пыл, господа офицеры, — раздалось с соседнего стола, похоже, от отца Натальи полицмейстера города. — В Приморье военное положение, а это значит, что всякие дуэли запрещены. За намерения могу арестовать на трое суток обоих. Соответственно в хабаровский полк доложу по вам, товарищ Сабуров, о вызывающем поведении, не достойном звания офицера, и Анастасию Николаевну осведомлю о вас, товарищ Рогачёв, с аналогичным текстом.