Рубеж-Владивосток
Шрифт:
— Я стараюсь, — шепчу ей, пытаясь смягчить.
— Это не учебный полигон, — шипит в ответ. — Враг всюду, иначе выкинула бы тебя из кабины.
Какая злая! Но всё равно уже не могу без неё.
Двинул в другую сторону на позицию, от неуклюжего шага самому стыдно. Но постепенно понимаю, как держать баланс. Всё–таки на ходулях был лучшим.
Снаружи всё в дыму, снаряды разрываются метрах в семидесяти дальше, ружья хлопают, несколько пулемётов трещит поблизости и довольно много по округе постреливает короткими очередями. По небу раскаты идут от мощным выстрелов с высот. С воды несколько броненосцев долбят из крупного калибра куда–то по острову Русский.
Один из главных рубежей обороны находится на самой верфи, и его составляют несколько обваленных кранов и искусственная гавань, куда на стапеля обычно корабль заходит. Здесь же рядом и заваленный на пирсе броненосец лежит.
Мехары бьются неподалёку с наступающими тварями, разя их налево и направо. Лезут в основном Белые. Несколько туш Голубых увидел в развалинах.
Синий крушит всё на соседней позиции, прорываясь с приспешниками к высоте, где наша артиллерийская батарея. Хочется рвануть туда, но Агни готова меня придушить. Вижу первых тварей, стремящихся к казакам! Направляю туда меха, как умею ножками, девушка подбавляет тяги турбинами. В одного врезаюсь, насаживая на клинок, второго другой рукой наотмашь рублю. Лезу в толпу, вгрызаясь в их надвигающийся поток!
Рублю по–гусарски! И не слышу уже, что там говорит моя напарница. Рёв, визг агония тварей заполоняют моё нутро. И сливаются в сладкую музыку смерти, которую несу всем этим мразям.
Чувствую, что Агни смирилась с тем, что делаю, пытается теперь скорректировать движение, периодически врубая турбины.
А я наслаждаюсь своей силой. И не желаю останавливаться, пока не прикончу их всех!
Звук внешнего мира постепенно уходит куда–то вдаль, будто ветер шумит, сгоняя всё прочее, словно песок. Ноги и руки работают на пределе сил, я всё быстрее настигаю тварей, разбивая их на ледышки, кромсая без малейших промедлений. Быстрее, больше. Всё моё.
Когда дым стал розовым от брызг их крови, я стал вспоминать. Картинками из прошлого, некогда забытыми детской психикой, дабы не сойти с ума.
Свесившаяся рука матери, неестественно дёргающиеся пальцы и её слабый стон, когда она жарилась от ледышек оргалидов под завалом.
Разрываю первую голубую тварь, ставшую у меня на пути. Сбиваю с ног и прыгаю на её голове, покуда не раскалывается череп. Но вижу я не это.
А смотрю с ужасом, как кашляет кровью старший брат, пробитый шрапнелью.
И ярость заполняет меня до самого горла, где уже плещется жгучая желчь, как само пламя. Мчу дальше, подбираясь всё ближе к Синему.
Перед глазами, как он смыкает челюсть, забирая мою младшую сестру Настеньку. У неё были красивые голубые глаза, как два океана. У неё была вся жизнь…
Белые твари у меня на пути, прыгают через кран прямо сверху. Чуть зазевался, и завалили собой. Но подоспел ещё один мехар на помощь, который помогает выбраться.
Агни кричит на меня и бьёт в рёбра локтями. Но я не слышу, что она говорит. Девушка убирает руку с кольцом, прерывая контакт, но это уже не важно.
Ползу, как одержимый, за главной тварью на четвереньках. И вижу, нет… чувствую, как отец дёргает меня за руку. У него было время, он успевал спасти всех.
Он мог.
Но это потеряло смысл, как только я увидел шкуру из льдин с синим отблеском в двух рывках от себя!
Мимо меня летят снаряды, барабанят пули по броне. Да, я полез под обстрел своих же. И поплатился. Рубанул по крылу, ломая сразу два клинка! И Очередной взрыв от снаряда совсем рядом ударной волной отшвыривает нашу машину на несколько десятков метров!
Ещё в полёте я понял, что стреляли с моря. Им и не видно, что подлез с другой стороны. Двести три миллиметра влетело отлично. Второй снаряд, похоже, попал–таки и по главной твари, судя по тому, как она оглушительно заревела.
От удара при падении обзор в кабине полностью пропал! Но вот схема повреждений на призрачной панельке замигала почти вся.
В полумраке нащупал липкое на волосах Анги, похоже, приложилась головой! С холодеющей грудью проверил пульс на шее!
Дышит. Просто без сознания.
Через гаснущую линзу вижу, что ко мне подскочил мехар!
— Агни, ты как?! — Заговорил мужчина. — Нужно отходить, бомбардировщики близко, скоро всё здесь накроют!
Но это не даёт гарантии, что тварь сдохнет. Ничего не ответив, я нащупал бессильную руку девушки, снял кольцо с её указательного и надел на свой безымянный палец. Ощущая жар, идущий от запястья по венам, ухватил за штурвал! Снова запускаю реактор боевой машины, отгоняя наплывающие видения о звёздах.
Круговой обзор наладился, наш мехар легко вылез из–под завала из кирпичной кладки и деревянных балок.
Второй мех постоял несколько секунд, не шевелясь, а затем бахнул турбинами и с прыжка унёсся за линию обороны.
Правее, теперь у самого пирса, синий оргалид зазвенел своей шкурой слишком уж звонко. Оба переломанных, казалось бы, крыла, стали приобретать форму, твердеть на костных основах.
Похоже, тварь, решила удрать! Или встретить новые дирижабли с бомбами в воздухе! И что будет, если они со своими бомбами упадут на Владивосток, не долетев до цели?!
Долго не думая, двинул на него вновь. Прочих оргалидов на пути уже нет, они плотно ринулись вперёд к нашим позициям, вероятно, чтобы прикрыть взлёт своего генерала.
Со стороны воды залпы тоже прекратились. Возможно, броненосцев атаковали с моря.
Ковыляя, чувствую усталость и то, что шагать труднее из–за повреждений. Не знаю, как выходило прежде, но я пробую мысленно вырастить хоть что–то вместо утраченных клинков. Иначе пользы от меня никакой.
Ничего не меняется. Сквозь полупрозрачные контуры видны те самые обрубки. А я уже в двух десятках метров от твари.
Пробую по–другому. Представляю, что вместо клинков рука. Большая, с пятью пальцами, человеческая ладонь. Мысленно дорисовываю на культяпке.