Руби
Шрифт:
– И что потом?
– Потом… что произойдет, то произойдет. В чем дело? – резко спросила Жизель, отодвигаясь. – Разве ты не хочешь притвориться, что ты – это я?
– Дело не в том, что я не хочу, – проговорила я.
– Да? Что же тогда?
– Я просто думаю, что не смогу быть тобой, – призналась я.
– Почему нет? – настаивала Жизель, глаза ее потемнели и сузились до щелочек от гнева.
– Я знаю недостаточно, – ответила я. Это ей понравилось, и она расслабила плечи.
– Просто не говори слишком много. Пей и всегда, когда Бо что-нибудь скажет, кивай и улыбайся. Я, например, смогу быть тобой, – заявила она. И голосом, который, как она предполагала, был имитацией моего, сказала: – Я просто не могу поверить, что я здесь. Пища та-а-а-кая хорошая, дом та-а-а-кой большой, и я сплю в настоящей кровати без моски-и-и-тов и грязи.
Жизель засмеялась. Неужели я и в самом деле выглядела такой в ее глазах?
– Перестань быть такой серьезной, – потребовала она, когда я не рассмеялась над ее передразниванием. Жизель опустила бутылку рома в корзинку. – Пошли, – скомандовала она, хватая корзинку и беря меня за руку. – Будем дурачить некоторых самодовольных молодых креолов до тех пор, пока они не попросят пощады.
Я последовала за сестрой вниз по лестнице, тащась за ней, как воздушный змей на веревке. Сердце у меня тяжело стучало, мысли путались. Никогда еще у меня не было такого напряженного дня. И уж конечно, я не могла себе даже вообразить, чего следует ожидать от вечера.
Глава 14
Кто-то плачет
– Сядем вон там, – сказала Жизель и указала на шезлонги в дальнем конце бассейна у кабины для переодевания.
Мы расположились довольно далеко от внешнего освещения дома, так что были прикрыты мягкой тенью. Вечер был теплым, таким же теплым, каким он мог быть на протоке, только сегодня без прохладного ветерка, который проходит по каналам с залива. Небо закрывали облака, и казалось вполне вероятным, что пойдет дождь.
Жизель поставила корзинку с бутылкой на стол, там же я опустила ведро со льдом, коку и стаканы. В качестве подготовки к нашей проделке Жизель решила для храбрости подлить рома в коку еще до прихода молодых людей. Она подливала сама, и мне показалось, что рома получилось больше, чем коки. Я решила предупредить ее о воздействии алкоголя. У меня ведь был на этот счет грустный опыт.
– Человек, которого я называла своим дедом, – алкоголик, – сказала я Жизель. – Пьянство отравило его мозг.
Я описала случай, когда отправилась на пироге в его болотную хижину и увидела, как он впал в бешенство на галерее своего дома. Затем рассказала и о других случаях, когда дед буйно веселился и бредил, как он разбивал вещи, отрывал доски от пола и заканчивал тем, что засыпал в своей собственной грязи, и ему было все равно.
– Думаю, нам едва ли это грозит, – заявила Жизель. – Кроме того, не считаешь же ты, что я стянула ром впервые? Все мои друзья делают то же самое, и ни один из них не бывает таким, как тот старик, которого ты описала, – упорствовала она.
Когда я раздумывала, брать ли мне стакан рома с кокой, Жизель уперла руку в бок и нахмурилась:
– Только не говори мне, что собираешься предстать старой размазней и откажешься от веселья, когда я пригласила сюда мальчиков специально для того, чтобы у тебя появился молодой человек.
– Я не отказываюсь выпить немного. Просто я…
– Просто выпей и расслабься, – настаивала она. – Вот! – Жизель сунула мне стакан в руку. С неохотой я взяла его и стала потягивать напиток, в то время как моя сестра делала большие глотки. Я не могла не поморщиться. По вкусу напиток показался мне похожим на один из травяных настоев бабушки Катрин. Жизель бросила на меня тяжелый пронзительный взгляд и покачала головой.
– Думаю, тебе не очень-то весело жилось на протоке. Много работы и никаких развлечений – все это делает Джека тупицей, – изрекла Жизель и засмеялась.
– Джека?
– Это просто такая поговорка. В самом деле, – драматически воскликнула она и вскинула вверх руку, – ты словно из другой страны. Чувствую, мне придется делать то же, что делает мать: учить тебя говорить и двигаться. – Она сделала еще один большой глоток. Даже дедушка Джек не выпивал свой ром так быстро, подумала я. Интересно, была ли Жизель на самом деле такой искушенной, какой старалась показать себя?
– Эй, там! – услышали мы голос Бо и повернулись к двум силуэтам, приближающимся к нам от угла дома. Мое сердце забарабанило в ожидании.
– Только помни: делай и говори только то, что я сказала, – прошипела Жизель.
– Ничего не выйдет, – шепотом настаивала я.
– Лучше пусть выйдет, – пригрозила она.
Молодые люди показались уже у бассейна и приближались к нам. Я увидела, что Мартин был интересным юношей с черными блестящими волосами и почти на дюйм или около того выше Бо. Он казался более худым, более длинноногим и больше важничал. Оба они были одеты в джинсы и белые хлопчатобумажные сорочки с пристегнутыми воротничками. Когда молодые люди вошли в тусклое пятно света, отбрасываемое ближним фонарем, я заметила, что Мартин носил дорогие золотые часы на левой руке и серебряный браслет на правой. У него были темные глаза и улыбка, которая прятала уголок рта в щеку и потому казалась хитрой.
Жизель толкнула меня локтем и ободряюще кашлянула.
– Привет, – сказала я. Мой голос едва не надломился, но я чувствовала у себя на шее горячее, пахнущее ромом дыхание Жизель и взяла себя в руки. – Мартин, я бы хотела познакомить тебя с моей сестрой Руби, – продекламировала я. Трудно себе представить, чтобы кто-то мог подумать, будто я Жизель, но Мартин взглянул на меня, потом на настоящую Жизель, затем опять на меня, но с удивлением, исключающим сомнения.
– Вот это да, да вы, ребята, совершенно одинаковы, я бы не отличил одну от другой.
Жизель глупо рассмеялась.
– О, спасибо, Мартин, – сказала она с дурацкой гнусавостью. – Это настоящий комплимент.
Я взглянула на Бо и увидела кривую усмешку на его губах. Безусловно, он понял, что мы вытворяем, решила я, и тем не менее ничего не сказал.
– Бо рассказал мне твою историю, – обратился Мартин к Жизель, то есть как бы ко мне. – Я бывал на протоке, даже в Хуме, и мог бы видеть тебя там.
– Вот было бы здорово, – заявила Жизель. Улыбка Мартина сделалась шире. – Там на болотах у нас не слишком много интересных молодых людей.
Мартин засиял.
– Шикарно, – проговорил он, вновь переводя взгляд то на меня, то на Жизель. – Я всегда считал, что Бо действительно везунчик, раз имеет такую красивую девушку, как Жизель, а теперь есть и вторая Жизель.
– О, я не так красива, как моя сестра, – возразила Жизель, хлопая ресницами и выкручивая плечо. Гнев, подогретый ромом, разгорячил мою кровь и заставил тяжело стучать мое сердце. Ужасная ярость охватила меня, в то время как я сидела и наблюдала, как моя сестра насмехается надо мной. Не выдержав, я вспыхнула.