Рубиновая верность
Шрифт:
Через неделю от нового «стакана» остался лишь черный обугленный остов. Возле стройтреста еще долго воняло горелым пластиком и резиной. Сотрудники печалились об орешках со сгущенкой недолго, потому что они очень скоро появились в киоске Назаренко. Булочки с кремом тоже появились, но никому не понравились. Они оказались какими-то вязкими и тягучими, а крем отдавал подсолнечным маслом.
– Такая гадость твои булочки, – как-то «порадовала» я Назаренко. – Чего позоришься?
– Невкусные?! – огорчился он. – Чего ж раньше не
– Как попробовала, так сразу и говорю.
– Ну мерзавец! – шлепнул себя по колену Илья. – А ведь деньги взял, как за фирменный рецепт!
– Кто взял? – удивилась я.
– Да Филиппов этот… паразит… Филипчиков его фамилия на самом деле…
– Филиппов?! Это который… Так ты у него рецепт купил?!
– Пришлось купить, потому что он собирался новую точку ставить здесь и еще в… другом месте. И, главное, рядом с моими! Сказал, сколько буду палить, столько он и будет ставить новых! Пришлось…
– Будешь палить?!! – перебила его я. – Не хочешь ли ты сказать, что…
– Да! Хочу!! Хочу!! И так будет с каждым, кто посмеет… В общем, на моем пути лучше не становиться! Тебе тоже стоит это запомнить, Ритуля!
– Мне? Зачем?!
– Так… на всякий случай…
– Ты ненормальный, Назаренко! Тебя же посадят!
– За что?
– Ну… за эти киоски!
– Не докажут. До меня еще столько звеньев… В общем, это не твоего ума дело, девочка моя! Со мной все будет в порядке! А значит, и с тобой тоже!
Назаренко полез с поцелуями, но я поняла еще не все и спросила:
– А рецепт? Зачем же он продал рецепт, если не собирался тебе уступать?! Вот если бы ты заплатил ему за то, чтобы он свои киоски рядом с твоими не ставил, тогда другое дело!
– За это я тоже заплатил. А за рецепт… Я купил его, потому что хороший. Покупателям филипповские булочки здорово нравились. Тут я, конечно, лоханулся… но… В общем, без ошибок не бывает… На них и учимся. Но этот гад у меня еще попляшет! Мои деньги надо отрабатывать, Ритуля.
Тогда я тоже впервые «отработала». За страстный горячий вечер Назаренко подарил мне золотую цепочку. Я не хотела брать, потому что мне тут же вспомнился торговец вкусными булочками, но, увидев не по-доброму полыхнувшие глаза дарителя, тяжко вздохнула и взяла.
Потом я узнала в сводках теленовостей, что некто Филиппов, булочник и кондитер, был найден возле своей торговой точки с проломленным черепом. На мое законное возмущение Назаренко ответил, что он ни при чем, что это не более чем совпадение и что в Питере запросто могут проломить череп кому угодно просто так, за здорово живешь, и не надо для этого ни булочки продавать на чужих местах, ни паленые рецепты за большие деньги втюхивать…
И вот такой человек сидел сейчас рядом с Ленечкой и «мягко» советовал ему отступиться от меня. Я понимала, что сам Назаренко просто так ни за что не отступится. В сводках теленовостей вполне
– Я хочу быть с ним, Зацепин.
– Уверена? – хрипло спросил он.
Я ни в чем не была уверена, но ответила:
– Да.
Что же ты скажешь, Ленечка? Неужели отдашь меня этому мужлану? Этому булочнику новой формации, которого жаба душит даже красный пиджак себе купить, а не то что в ресторане отобедать?
– Что ж, насильно мил не будешь, – сказал свою коронную фразу Зацепин, натянул джемпер, взял со стола пачку своих медицинских журналов и ушел, даже не хлопнув дверью.
Я не знала, радоваться мне или горевать. С Ленечкой связана чуть ли не вся моя сознательная жизнь, но, похоже, наши отношения уже состарились, вылиняли и изжили себя. Мне хотелось нового, гремучего и пылающего. Все это в избытке обещал мне Назаренко.
После ухода Ленечки я довольно долго в задумчивости стояла посреди комнаты, а Назаренко так и сидел на диване.
– Все сделано правильно, – неожиданно сказал он. – Без жертв.
– А что? Могли быть жертвы?! – вскинулась я.
– Пожалуй, Ритка! – расцвел улыбкой Назаренко. – Мне кажется, что сейчас я за тебя мог бы и убить…
Я отшатнулась, опять представив Ленечку с проломленным черепом. Назаренко улыбнулся еще шире и сказал:
– Шучу, конечно, но в каждой шутке… в общем, ты знаешь… Иди ко мне, Ритуля…
Я опять нервно дернулась, бросив ему:
– Ну… не здесь же!
– А почему не здесь?! На непростывшем месте твоего мужика еще ведь и слаще, а, Рит! Разве нет?!
– Нет!!! – наотрез отказалась я.
– Ладно, – не стал спорить он. – Поехали ко мне.
Я, немного подумав, кивнула.
– Только собери какие-нибудь вещички, – предложил Назаренко, – чтобы уж и не уезжать. Теперь ведь тебя никто не будет тут ждать.
Когда мы с большой сумкой вошли в квартиру на Звездной улице, было около одиннадцати вечера. Свежевымытая Людмила Борисовна вышла к нам в коридор из ванной после традиционного омовения.
– Туалетную бумагу привезла? – сразу спросила она.
Понятно, что про такой прозаический предмет, как бумага, я даже и не вспоминала. Чтобы не огорчать назаренковскую мамашу, я вытащила из кармашка сумки непочатый флакон шампуня и сказала:
– Вот! Польский. Для всех типов волос. Можете пользоваться.