Ручьи весенние
Шрифт:
— Однако… — секретарь окинул внимательным взглядом ждущих от него помощи людей. — Однако пренебрегать и живым тяглом и простейшей машиной, как лобогрейка, тоже нельзя. Когда нам было трудно, мы пахали и на коровах, жали серпами; косили литовками. Но мы всеми силами будем добиваться изменения порядка планирования посевов в горных районах…
Когда выдвигали кандидатов в новое правление колхоза, и колхозники дружно закричали:
— Боголепова!
— Константина Садоковича!
Секретарь райкома вновь попросил слова.
— Районный комитет партии рекомендует на должность председателя вашего колхоза; хорошо известного
Андрей видел как колхозники недоуменно заозирались, вполголоса заговорили между собой.
— А что же Константин Садокович? Чем он провинился? — громко спросила Варвара Фефелова.
— Константин Садокович как специалист, заочно окончивший техникум механизации предполагается к выдвижению на более ответственную и близкую его душе работу, связанную с подъемом и вашего колхоза.
…Собрание близилось к концу. В новое правление колхоза вошли: Рябошапка, Заплаткина, Калабухова, Фрол Седых и совсем еще молоденькая телятница комсомолка Анюта Суховерхова.
В этот момент и появился в передних рядах музыкант Фотька-бубнач. Андрей с удивлением рассматривал озорноватого вида мужичонку с заячьей губой-раздвоешкой, в вытертой солдатской шинели.
Фотька-бубнач о чем-то оживленно разговаривал с доярками. Андрей видел, как во время разговора кончик языка и два длинные желтых зуба бубнача мелькали в мясистом красном разрезе губы. Вдруг Фотька выдернул из-под полы шинели бубен и со всей силой грохнул в него кулаком над головой крепко спящего на скамейке счетовода. Кривоносов сорвался со скамьи и, тараща растерянно глаза на колхозников, закричал:
— Где свадьба? Кто угощает?
Все дружно рассмеялись. И долго еще слышался смех колхозников, расходившихся по спящим улицам родной деревни.
Постель Андрею Аграфена Парамоновна постелила на лавке, у окна, Леонтьеву и Рябошапке — на полу.
Усталый Андрей заснул сразу, лишь только положил голову на подушку. На рассвете проснулся, а Леонтьев и Рябошапка, лежа в постелях, все еще обсуждали колхозные дела. Разговаривали они вполголоса, но Андрей слышал их притушенные голоса, видел бледно-голубоватые от зимнего рассвета лица.
С Рябошапкой Леонтьев говорил как со старым близким другом, и невольная зависть к этому суховатому на вид человеку шевельнулась в душе молодого агронома.
— Так что, Семен, ты теперь понимаешь, как мне было стыдно, когда я слушал его слова: «Говоришь с ним — соглашается, поддакивает, а как до дела — в кусты: хребтюк, видно, жидковат, смелости маловато».
Леонтьев долго лежал молча, потом приподнял на локоть голову и заговорил громче:
— Нелегкая это будет битва, Семен. Но вот тебе мое слово: или я партийного билета лишусь, или добьюсь. Не могу я видеть этих забитых фанерой, заткнутых соломой окон в избенках. — И опять замолк.
Рябошапка закурил.
— Народ тут добрый. Для этого народа, Василь Николаич… Эх, да что там! — немногословный Рябошапка махнул рукой.
Леонтьев подвинулся к новому председателю колхоза:
— Работай уверенно. Будут, будут и ждановцы миллионерами!
Андрей неосторожно повернулся на своей лавке, она скрипнула. Леонтьев поднял голову и взглянул в окно.
— Спать,
«Вот он какой, этот Василий Николаевич!» — Андрей понял, что теперь уже и сам он не заснет до раннего деревенского завтрака.
Глава четырнадцатая
Поездка с Леонтьевым по району обогатила молодого агронома: он прожил как будто лишний десяток лет.
Лежа в постели, по укоренившейся со школьных лет привычке, Андрей решил разобраться в знаменательном для его жизни «отрезке времени».
«Что я увидел и приобрел за эти дни?» Перед ним встал Василий Николаевич Леонтьев. Потом его обступила целая толпа доярок, свинарок, телятниц, полевых бригадиров, председателей колхозов, с которыми он познакомился во время поездки. И, словно раздвигая их всех, на переднем плане — Боголепов. Андрей не мог забыть юношеского восторга, который испытал, когда первый раз увидел богатыря. Думать о Боголепове было приятно.
И это его «я буду прямо говорить», и внешность, и черты характера, которые, как показалось Андрею, он «рассмотрел до дна», — во всем было так много яркого, привлекательного.
«А вот Василий Николаевич опять чуть было не попался на удочку клеветников. Конечно, и он человек, и у него бывают ошибки… С Игорем поспешил, с Ястребовским, по сути, тоже ошибся, с Боголеповым чуть было не ошибся». «Чужую душу — не ковш с водой, сразу не разглядишь», — вспомнились слова старика Беркутова.
«Допустимо ли так часто ошибаться секретарю? В книжках — недопустимо, а в жизни, как видно, случается. Вот о чем поговорю с Верой… Как хорошо, что я вернулся домой!»
Андрей сел на постели.
За окном лениво занимался мутный зимний рассвет. Предметы в комнате выступали все отчетливее. С каким-то новым ощущением Андрей осмотрел маленькую, в одно окно, комнатушку. Она уже стала мила ему, напоминала о первых днях его приезда в МТС, о планах, которые строил он в бессонные ночи, о встрече с Верой Струговой.
«Нет, все-таки что ты приобрел, мой друг, за это время? — вновь заставил он себя вернуться к разбору пережитого. — С кем соприкасался ты в министерстве? С инструкциями, с мертвыми столбцами цифр в таблицах. Ну, положим, не с мертвыми, — поправил себя Андрей, — но все же с цифрами только. Со знакомыми-перезнакомыми, высохшими над составлением сводных таблиц «чиновными» агрономами… А, тут только Леонтьев и Боголепов чего стоят! А жена Боголепова Елизавета Матвеевна! А донская казачка, Аграфена Парамоновна! Но почему и та и другая, показались мне так похожими на Веру?
Опять отвлекся! На чем я остановился? А, Леонтьев! Чем он берет? У него нюх на дельных людей.
Да, как замечательно все-таки, что я выбрал именно Войковскую с такой дьявольски сложной экономикой… Здесь каждый день несет новое, Например, сегодня я увижу Веру Стругову… Какая красивая, однако, фамилия: Стругова! И почему я никогда раньше не думал, что у нее такая звучная фамилия…»
Андрея удивляло, что в дороге он много раз думал о Вере, а не о далекой Неточке. Но тогда мысль о Вере заслоняли новые люди. Теперь же он был бессилен, отогнать думы о ней, как ни старался сделать это. Захотелось поделиться с ней мыслями о Леонтьеве, о Боголепове, о Заплаткиной, о Наглядном факте.