Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
наказным полковником Шумским, а Собескому написал, что
посланные к туркам козаки не будут вредить польским войскам. Таким
образом, Дорошенко, исполняя для вида обязанность турецкого
вассала* в виду одержанной уже поляками над турками победы, приготовлял себе иную дорогу - на случай, если и далее счастье
изменит Турции,
IV
Зажигатеди.
– Посольство монаха Серапиона к
Дорошенку.
– Условия, предложенные Дорошенком, и ответ на них московского правительства.
– Отзывы
Самойловича.
– Поход русских войск на правый
берег Днепра.
– Сдача городов.
– Рассказ Лизогуба
о раде у Дорошенка.
– Возвращение Самойловича и
<Ромодановского на левую сторону Днепра.
– Рада в
Переяславе.
– Избрание Самойловича гетманом обеих
сторон Днепра.
– Мазепа.
Намерение склонить Дорошенка к подданству московскому
государю приостановилось по представлениям Самойловича, находившего, что, вместо мирных попыток, лучше прибегнуть прямо к
военной силе. Самойлович старался возбудить недоверие
московского правительства к искренности Лизогуба, а о Дорошенке писал, что он подсылает тайных зажигателей в левобережную Украину1.
По этому донесению московское правительство для осторожности
приказало воеводам в Малороссии учредить строгий надзор за
всеми приезжавшими с правого берега Днепра, но не покидало мысли
мирно сойтись с Дорошенком. Сам Дорошенко, видя в народе
правобережной Украины сильное тяготение к Москве и соображая, что, * В июне 1673 года в Конотопё поймали зажигателя, объявившего под
пыткою, что его наняли за три рубля с полтиною зажечь город, и что
Дорошенко разослал по левобережной Украине <палиев>, в виде слепых
нищих с поводырями и назначил над ними главного атамана, Федора
Ольшанского, который ходит в красном кафтане и в желтых сапогах (А.
Ю. и 3. Р., XI, 266). Это известие едва ли можно признавать вполне
достоверным: оно исходит от врага Дорошенкова - Самойловича, который заимствовал его из народной молвы.
266
быть может, рано или поздно ему придется отдаться ей в руки, опять делал дружелюбные шаги, писал киевскому воеводе, князю
Трубецкому, что считает для себя высшим счастьем милость
православного монарха, и обещал не пускать в царские области своих
союзников татар. В Киеве ревностно поддерживал мысль о мирном
соглашении с Дорошенком печерский митрополит Иннокентий Ги-
зель, и, по его совету, киевский воевода отправил 10-го августа в
Чигирин умного иеромонаха Печерского монастыря Серапиона
Палчовского.
Серапион пробыл в Чигирине до 4-го сентября. Дорошенко
дал ему статьи, на которых соглашался отдаться под московскую
протекцию. Он требовал, чтоб Киев был отдан в козацкое
управление, чтоб гетман над обеими половинами Украины был один, чтобы Украина состояла в пределах прежних польских воеводств: киевского, черниговского и брацлавского, чтобы Запорожье было
в повиновении у гетмана и чтоб московский царь обязался
защищать Украину от турок, если турецкий султан захочет мстить
козакам.
Серапион заметил ему, что Самойлович уже избран на раде
козаками гетманом и утвержден царем. Дорошенко сказал: - Пусть Самойлович не хвалится, чтоб он был такой козак, как я - от прадедов козак! Разве он видал запорожские речки и
море? Где он бывал? К чему присмотрелся? С какими государями
о войне и о мире добрым обычаем переговаривал? Сумеет ли он
что нужно для царского величества начать? Пусть укажет: коли
все знает и может доброе дело вести, я ему уступлю и низко
поклонюсь за то, что снимет с меня тягость гетманского чина.
Но знает то Бог и люди: не давний он козак. Разве переходил
он все войсковые чины, от малого до большого? Я так многажды
был полковником и все старшинские чины прошел! Пусть царское
величество сам. рассудит, что это будет, когда под царскою рукою
будет состоять разом нас два гетмана. Я его не люблю, а он меня
не любит, - и станет у нас делаться в Украине то же, что
делается в Польше, где два гетмана и вечно между собою ссорятся.
Ты говоришь: Самойлович избран вольными голосами; знаем мы, какое это вольное избрание: иной бы не хотел подать за него
голос, да принужден был подавать, - оттого, что за него держал
руку боярин!
– Он царским величеством утвержден, - повторил монах.
–
Как теперь его отставить или понизить?
– Я не желаю его понижения, - сказал Дорошенко.
– Пан
Самойлович может иным способом быть награжден от царского
величества. Я желаю за веру христианскую и за целость державы
его царского величества в поганских землях умирать, а он пусть
себе спокойно жительствует без хлопот. Всегда я желал - и те-
267
перь желаю - добра его царскому величеству и земле московской, только одной стороной Украины нельзя нам от турок и татар
оборониться; затем-то мы и принуждены были поддаться
турецкому государю: если я это сделал, то сделал для веры
христианской. Сам о себе я всего менее помышлял; сыновей ведь у меня
нет! Мне идет дело о людях: не хочу, чтоб кто-нибудь по моей
воле погиб!
Был потом Серапион у Тукальского. Митрополит восхвалял
благочестие Дорошенка и превозносил его за то, что давно уже
хочет отдать Украину царской власти. В бытность Серапиона у
Тукальского пришел туда и Дорошенко.