Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
Ханенко отошел, а козак, который нес бунчук его, продолжал
стоять, держа этот знак гетманства для передачи тому, кого рада
изберет.
273
Князь Ромодановский объявил: <Великий государь, его царское
величество, которому все присягнули на верное и вечное
подданство, изволил указать выбрать вам по вашим правам и вольностям
нового гетмана вместо Ханенка и Дорошенка>.
Сказавши это, князь Ромодановский отошел. Не пришлось
долго козакам совещаться о выборе. Собрание провозгласило
сразу имя Самойловича, и обозный Гулак от лица всех
произнес:
– Желаем все, чтоб великий государь пожаловал нас, старшин и поспольство, велел бы у нас учинить гетмана Ивана
Самойловича на обеих сторонах Днепра единым гетманом над всем
Войском Запорожским, и быть бы нам в подданстве у великого
государя по нашим старинным правам не на иных статьях, а на
таких, какими он, великий государь, пожаловал со стороны
гетмана и старшин, и все поспольство.
Все стали кланяться Самойловичу. По козацким обычаям
надобно было ему отказываться от предлагаемой почести, и он
произнес:
– Изберите себе особого гетмана из своей стороны - такого, который бы вашу сторону лучше меня знал.
– Мы, - говорили правобережные уж и так за многими
гетманами пришли в конечное разорение. Не нужны нам многие
гетманы. Пусть великий государь пожалует нас, велит быть у нас
одному гетману на левой стороне и на правой - Ивану
Самойловичу.
– Великий государь, - сказал боярин, - жалует вас: дозволяет вам избрать по вашему хотению, и будете вы на прежних
правах и вольностях ваших в вечном подданстве великому
государю.
Старшины и полковники опять принялись упрашивать
Самойловича. Тот все не соглашался. Наконец, против его воли, схватили его под руки так сильно, что изодрали на нем
платье, крикнули: <ты нам люб, ты нам люб!>, поставили на
скамье, прикрыли тем бунчуком, который держал Ханенков
козак, и вкладывали ему в руки булаву, положенную Ханенком
на столе. Раздавались обещания быть ему послушными, раздавалась просьба, чтоб он оставил на своих местах всех
старшин, какие были при Дорошенке. Потом читались статьи, составленные в Московском Приказе и привезенные гонцом
Колобовым. Их смысл был таков: правобережная Украина
отдавалась царю навеки в подданство. Государь будет охранять
ее от турок и татар и извещать о всяких сношениях с
иностранными державами, насколько они касаться будут
малороссийского края. В случае войн между Турциею и Польшею, украинцы не будут помогать ни одной, ни другой стороне.
274
Если бы гетман затеял какую смуту, каждый обязан известить
о том царя; но гетмана может судить только один великий
государь. После кончины гетмана новый избирается вольными
голосами. Беглецов великороссийских всякого звания не
следовало принимать и скрывать в Украине, но малороссийских
полонен ников, взятых прежде и поселенных в Великороссии, если они, не сделавши воровства, уйдут на свою родину, дозволялось не выдавать. Малороссиянам - не ввозить в
великороссийский край табаку и вина. Без совета старшин гетман
и на правой стороне, как” на левой, не мог никого казнить и
ни у кого отнимать вотчин. Затем следовали челобитья о таких
статьях, которые уже прежде были приняты московским
правительством для левой стороны и теперь без всякого спора и
без представления в Москву утвердились для правои“15оярином
Ромодановским. Главнейшие были: сохранение козацких иму-
лцеств за вдовами и детьми, свобода Козаков от подводной и
постойной повинности, вписывание в козацкий реестр в числе
20.000 для правой стороны Днепра из козацких, а при
надобности - мещанских и поселянских детей, сборы с маетностей
в пользу содержания козацкого войска, исключая маетностей
архиерейских и монастырских, право козацких чиновников, владеющих имениями, судить своих крестьян.
После всего этого присягали по записи генеральные чины, обозный Гулак, асаул Лизогуб, судья Петренко, полковники, сотники и всякие чиновные люди Войска Запорожского правого
берега Днепра. Все прикладывали руки к просительным статьям.
Кто-то из полковников сказал:
– Мы просим, чтоб гетман жил в Чигирине или в Каневе, а буде невозможно - хоть в Переяславе, поближе к нашей правой
стороне Днепра.
– Рад я жить там/где мне великий государь укажет, -
сказал Самойлов ич.
Старшины, полковники и простые козаки левой стороны, бывшие на этой раде, стояли поодаль и не принимали ни малейшего
участия во всем, что перед их глазами происходило.
По окончании рады явился от Дорошенка генеральный писарь
Мазепа. Дорошенко писал своему сопернику дружелюбным тоном, что готов поступить во всем по указу царского пресветлого
величества, лишь бы ни в чем не были нарушены стародавние права
и вольности.
Боярин и гетман стали расспрашивать Мазепу, Мазепа сказал: - Когда меня гетман Дорошенко отпускал, то присягнул, что
хочет сам идти в Переяслав бить челом, чтоб великий государь
изволил принять его & подданство и вины его простил; тебя же, боярин, приказал гетман Дорошенко просить, чтоб ты прислал