Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
Коробку, который привез туда 27 человек пленных служилых
великоросс иян и 9 боярских людей. Это сделалось в то время, как
татары, помогавшие Суховеенку, подходили к Чигирину.
Таким образом в другой раз Дорошенко старался показать
угодливость московскому государю именно в ту пору, когда ему
самому угрожали соперники. Отпустивши воевод, Дорошенко
выходил против татар на бой, но должен был воротиться, не
сладивши с татарскими силами.
Там на него наступил и сам Суховеенко с запорожцами. В это
время Суховеенко считал себя сильнее своего соперника: за него
было все Запорожье; на левой стороне Днепра держались его
полки: Полтавский, Миргородский и Лубенский, недавно
поклонившийся царю, но снова перешедший к Суховеенку. Более всего
ободряла Суховеенка уверенность, что значительная часть
правобережного козачества отступит от Дорошенка и перейдет к нему, потому что дружба Дорошенка с турками возбуждала уже ропот
между подчиненными. <Без соизволения всего Войска, добиваю-
чись себе панства, вывравляючи себе у турок вечное гетманство, он отдает Украину в подданство царю бусурманскому. Как не
заболит от того сердце у всякого, кто родился в вере
христианской!> Так роптали тогда правобережные малороссияне. В то
самое время, как Суховеенко шел на Дорошенка, последний дожидал
из Турции от султана великого посла, который должен был
привезти ему от падишаха знаки власти над Украиною: булаву, бунчук (по-турецки: алимтуа) и знамя, или санжак; но посольство
турецкое не могло скоро и удобно пройти к Дорошенку и
остановилось в Цекуновке за Днестром. Полки Чигиринский, Черкасский, Белоцерковский и Каневский были с Дорошенком; другие
правобережные полки, именно: Уманский, Кальницкий, Паволоц-
кий и Корсунский, передались к Суховеенку и козаки этих полков
требовали, чтобы снова устроить избрание гетмана вольными
голосами, вместо Дорошенка, которого требовали признать
отступником. Масса козачества потянула Суховеенка к Уманйг, там
положили составить раду. На этой раде козаки принудили самого
Суховеенка снять с себя гетманство, так как и на него оно
возложено было так же неправильно, как на Дорошенка. Суховеенко
173
положил свою булаву, быть может, надеясь опять принять ее по-
избранию. Был на этой раде и жалкий Юраско Хмельницкий, уже снявший с себя монашеский чин. Неизвестно, искал ли он
теперь возможности возвратить себе давно уже потерянное
гетманство, или, как говорит одно известие, только домогался
воротить себе отцовские маетности и скарбы. Но булава досталась, по избранию рады, не ему и не Суховеенку, а уманскому
полковнику Михаилу Ханенку. Избранный вместо Суховеенка, Ха-
ненко присягнул Войску <за вольности стояти и оплаканную
отчизну, сколько Бог помочи подаст, обороняти>.
Вслед затем новоизбранный гетман Ханенко 13 июля писал
к гетману Многогрешному и к переяславскому полковнику Дмит-
рашке Райчу, прося оказать ему содействие против Дорошенка.
Но у Дорошенка оставалось еще столько козацких сил, что
он не думал подчиняться Уманской раде. И на левой стороне
Днепра у него дела шли еще не совсем дурно. Дорошенко из
своего стана на реке Расаве двинулся к Каневу, но на переправе
через Рось, у села Кононти был застигнут ордою и оставался в
осаде недель пять, пока турецкие послы, шедшие к нему и
задержавшиеся у Днестра, не послали приказания крымским салтанам
от имени турецкого падишаха, чтоб они не тревожили Дорошенка.
По этому приказанию салтаны, помогавшие противной стороне, отвели татар, и освобожденный Дорошенко двинулся к Умани, призывая к повиновению себе Козаков. Когда он дошел до Умани, прибыл туда и турецкий посол Канаджи-паша; он вручил Доро-
шенку знаки власти, присланные от султана: булаву, знамя, бунчук и саблю, оправленную дорогими каменьями. Султанская
грамота, присланная ему, гласила так: <Нам Бог повелел творить
милость всем толкущим в дом отцов, дедов и прадедов наших.
Вы били нам челом, что Войско Запорожское на той и на сей
стороне Днепра, по совету всех старшин и черни, уполномочило
тебя, старшего своего гетмана Дорошенка, чтоб’ ты заявил нам, что обе стороны Днепра желают быть у нас в подданстве и
служить мне готовы, как служат мне господари, волохи и мультане, православные христиане, а я бы всех в милости держал и
оборонял. Посылаю вам бунчук и знамя не на знак подданства, а
токмо на знак приятства и на страх нашим неприятелям. Принял
я вас и всех людей для того, чтоб земля ваша пребывала в тишине
и никто ее не опустошал. Петр Дорошенко должен присягу свою
сдержать, слова своего не нарушить и мне по правде служить, а
я его со всем Войском, старшиною и чернью, со всеми городам
ли и землями истинно, как своих, заступать буду. Не хочу от
вас никаких податей и работ и даяний; дарую вас всякими
вольностями, при которых будете оставаться без нарушений, только
с тем, чтобы, когда мне войско потребно-будет, вы с гетманом