Рукопись несбывшихся ожиданий. Убойная практика
Шрифт:
– Су-у-ука! – истерично взвыла она в голос и, словно чтобы сделать происходящее ещё драматичнее, вдалеке показалась компания рослых молодцев.
«И это с таких я должна плату взимать? По два медяка с каждого?» – оторопела Мила, но вынужденно всё же взяла с полки положенную ей новым статусом шкатулку с двойным дном. Не иначе, чтобы проходимцы видели только то, насколько скудна дневная добыча, стоило закрыть крышку, как все монеты оказывались в специальном отсеке для хранения. Это была разумная мера предосторожности, но не о ней молодая женщина думала, а о предстоящем
Итак, Мила вышла на мост с самым угрюмым видом на свете и перегородила своим худеньким телом дорогу. Дрожала она при этом как осиновый лист.
***
В это время года на летней веранде было очень хорошо. Благодаря правильному архитектурному решению, здесь всегда царила приятная для жаркого полудня тень. Отсюда открывался вид на пруд с лебедями и цветущий сад. Аромат сортовых роз щекотал нос. Солнце сверкало в каплях воды тихо журчащего фонтанчика. Его мраморная чаша была искусной формы и удобна для птиц. Вот ещё одна яркая пичужка присела на бортик и, напившись, запела:
– Фьють-фьють.
Вокруг царил мир. Даже бабочки не боялись садиться на белоснежную скатерть накрытого для фуршета стола. И, глядя на одну из них – нежную голубую красавицу, тревожные речи гостей отца вдруг показались Антуану лишёнными смысла. Вокруг было слишком спокойно, чтобы, будучи на нервах, пить коньяк, курить сигары одну за другой и при этом с беспокойством говорить о приближающейся войне. Однако, он не показал вида, что чем-то недоволен. Вместо этого Антуан продолжил чутко прислушивался к разговору, так как знал, что его ощущение безмятежности только иллюзия.
– … и на захвате этой территории они остановились, – закончил сообщать новости один из гостей Германа Грумберга, прежде чем поправил пенсне и сделал глоток из своего бокала.
На лицах присутствующих отразилась глубокая задумчивость, так как теперь от армии империи Верлонию отделяла только Лавратия – достаточно большое и могущественное королевство. Но раз не так уж уступающая Лавратии по размерам Аркания пала… Да, все присутствующие мужчины глубоко задумались. И всё же сам Антуан был чрезмерно молод, чтобы сдержать себя от вспыльчивых слов. Он и по характеру был горяч, и чтил себя достойным стратегом.
– Эти твари не смогут продолжать экспансию вечно! – со всем убеждением воскликнул он. – Элементарно, им однажды не хватит людей.
– Так только кажется, Антуан, – со снисхождением ответил ему отец, и другой их гость – представительный мужчина с отвисшими бульдожьими щеками, поддержал королевского советника:
– Империя Золотого Паука умело плетёт свои сети. Начав покорение Аркании с жестокого уничтожения городов и демонстративной резни населения, Чио Киото внушил арканцам животный страх. Но он не стал доводить его до горячей ненависти. Не знающая пощады длань императора перешёл к проверенному шагу – он воспользовался своей репутацией. Весть о том, что любой город, где ему не окажут сопротивление, будет помилован, неслась впереди имперской армии. В результате мирные жители начали поддаваться панике и, как следствие, своими собственными руками основательно помешали действующей армии.
– В которой, стоит заметить, профессиональных солдат было не так уж много, – ворчливо вставил своё слово недавно получивший повышение в военной карьере мужчина лет тридцати пяти. – Основой арканского войска были деревенщины, которым насильно всучили вместо вил ржавую алебарду. Где наёмники? Где опытные бойцы? Аркания заигралась в торговую державу.
– По поводу наёмников могу вам ответить – на Арканию их просто-напросто не хватило, сейчас они везде нарасхват – с усмешкой сказал кто-то, но голос этого человека был плохо слышен из-за презрительного фырканья Антуана.
– Пф-ф, возлагать надежды на такое отребье? – громко сказал он. – Подобному продажному люду место на передовой. Их судьба стать серой скотинкой и только.
Граф Мейнецкий настороженно покосился на сына. Ему виделось, что в последнее время его наследник чрезмерно эмоционально реагирует абсолютно на всё и стоило бы сыну уже начать контролировать себя. Но публично осуждать Антуана он не посмел. Вместо этого Герман Грумберг сгладил ситуацию следующими словами.
– Да, Аркания была плохо подготовлена к войне. Печальный пример Теодонии ничему не научил её – надежды на старые пакты мало, тут нужная своя собственная грубая сила.
– Просто веками никто не ждал нападения с той стороны, да и вообще, мы слишком долго жили в мире. Кто помнит, сколько прошло лет с последней войны, в которой участвовала Аркания? – осведомился мужчина в пенсне, и Антуан тут же ответил:
– Девяносто семь.
– Это долгий срок. Поколениями там было тихо.
Все присутствующие согласно кивнули, машинально задумываясь о том, что мир в самой Верлонии длился и того дольше. Золотой век пашни – так называли историки нынешнее время. И, увы, оно подходило к своему концу.
– Как бы то ни было, Верлония в четыре раза больше Аркании, – с гордостью за отечество напомнил Антуан. – Людей у нас больше.
– Если вы хотите сказать, что у нас в четыре раза больше серой скотинки, то да, оно так, – невесело хохотнул кто-то из военных высокого чина. – В позапрошлом году мы ввели воинскую повинность и начали муштрование солдат. Немногим ранее мы подняли военную промышленность, начали настраивать на войну наших граждан. Но это капля в море. Как ни печально, нам хватит мощи победить только в одном случае – если получится объединиться с соседями.
– Покорение Аркании, мой дорогой Антуан, – мягким голосом обратился граф к взбудораженному сыну, – как здесь ранее было сказано, прошло по уже известному нам сценарию. Захватив ровно столько, чтобы от страны осталась приграничная полоса, на которую тут же жадно воззрились соседи, империя остановилась и, под корень вырезав аристократию, принялась за промывку мозгов местному населению. Крестьянам ведь что? Им большей частью всё равно кто на троне, главное, чтобы налоги поменьше и поля возделывать никто не мешал. Патриотов среди них мало. Они, как животные, рады тому, что брюхо набито. Остальное для них маловажно.