Румпельштильцхен
Шрифт:
— …в течение следующих пяти минут, что на самом деле перед ним стоят две цели. Первая — это убедить меня в непорочной нравственности его клиента, а также и еще одна — хоть она и была довольно утонченной, но не настолько, чтобы не заметить ее вовсе. Представляешь, он ничего не упустил, перечисляя такие достоинства своего клиента, как честность, добродетельность, целомудрие, набожность, способность к состраданию, честность — или я уже упоминала о его честности? — а также то, что его клиент ко всему прочему еще является очень способным игроком бейсбольной команды Первой Пресвитерианской церкви. И выдавал он это все, как будто его перед этим запрограммировали — мой клиент так честен, что он однажды; мой клиент такой добродетельный, что он даже; мой клиент такой целомудренный, что он иногда; мой клиент такой набожный и так далее и тому подобное до бесконечности. И как будто бы всего того было недостаточно, он снова повторил все заново, мой клиент такой, мой клиент сякой. Короче, словно вооруженный грабитель, которого видели входящим в восемь часов вечера в винный магазин с обрезом под мышкой, но зато он точно запомнил, во сколько начинается сеанс в кинотеатре — например, в семь-тридцать, если уж на то пошло — и даже может точно рассказать тебе, кто и кого целовал ровно в восемь часов на экране в темном зале старого доброго «Биджо» на Мейн-Стрит, но который, мой дорогой, уже давно снесен, чтобы на том месте появился бы еще один супермаркет. Мэттью, ты понимаешь, о чем я говорю? Он старался создать алиби своему клиенту, пытаясь обелить его, расписать передо мной как святого, и как будто бы это совсем и не жена его клиента впервые пришла ко мне в офис с фингалами, которые муженек поставил ей за то, что она имела наглость застукать его в постели с дешевой потаскушкой, что работает на разделке устриц в «Даунтаун Марин». В последствии бедная женщина показывала мне еще синяки на ногах и груди, нечего сказать, достойный образчик южной набожности и воспитанности. И вот это и есть ее муженек, замечательно играющий на второй базе за церковную команду. Это было его первой задачей. Алиби. Выдача рекомендаций.
Я же все еще думал о том своем разговоре с Эдди Маршаллом и о том, что как же все-таки странно, что Викки ничего не сообщила ему о своей премьере. И теперь, хотя конечно раньше до меня это не доходило, мне показалось, что слишком уж долго и чересчур навязчиво рассказывал Эдди о том, где он находился в ночь убийства. Теперь я думал о том, какое замечательное алиби могут предоставить яхта и океан. Двейн Миллер ничего не слышал о смерти внучки, потому что он был на рыбалке с двумя своими дружками, помешанными на рыбалке. Эдди Маршалл не слышал ничего об убийстве Викки, потому что он тоже был в море, а что, весьма удобно: «Я возвратился лишь вчера вечером. Я даже на знал, что Викки снова решила вернуться на сцену. Обо всем этому я узнал из газет. Если бы я только узнал о том чуть раньше, я бы тут же, сразу же, все бросил и примчался бы сюда…»
— … совсем другое дело. Все мы на определенном этапе попадали в подобные ситуации, когда из тебя стараются выудить, буквально выжать информацию… эй, ты вообще-то как, слушаешь меня?
— Да, продолжай.
— У тебя такой остекленевший взгляд. Может быть тебе лучше отпустить мою грудь?
— Нет-нет. Продолжай.
— Ну вот. До меня дошло, что мой ученый оппонент просто-напросто избрал очень удобный способ получения нужных ему сведений, и перечислял он все эти достоинства своего клиента только для того…
«Я взял на время яхту у своего друга, что живет в Исламораде. И в воскресенье, когда я приехал туда…»
— … и теперь он старался выяснить все в той же своей дьявольски хитрой манере, знала ли я о том, что за дела творились у них там все эти последние восемь недель, после того, как моя клиентка ушла от мужа, взяв с собой лишь маленького сынишку. Она ушла в том, в чем был, имея при себе лишь двенадцать долларов шестьдесят шесть центов наличными.
«По пути туда я остановился в „Диснейуорлд“ — вы были когда-нибудь в „Диснейуорлде“ в Орландо? — после этого я отправился дальше и потом уж продолжил свое путешествие по воде.»
— И знаешь, мы ведь у себя в «Блэкстоуне» и не собирались суетиться. Мы обратились в частное сыскное агентство и сразу же после рождественских праздников они у проследили за мужем Эбби… ее Эбби зовут. И теперь уже у меня в правом верхнем ящике стола лежит их отчет, который подтверждает, что Харлоу — так зовут этого ублюдка, который избивал свою жену — что он и до сего времени продолжает встречаться с той потаскушкой, в постели с которой его и застала жена, и что девица эта уже поселилась у него в доме и в настоящий момент он с ней открыто живет во грехе — как об этом наверное сказали бы лет двадцать назад. Ты же сам уже прошел через жернова развода, и несомненно тебе должно быть известно, что в соответствии со статьей 61.052 законодательства штата Флорида, положительное решение по делу о разводе может быть вынесено лишь в следующих случаях: 1) если брак безнадежен или 2) если один из супругов признан умственно неполноценным. Короче говоря, это так называемый «неразводящий» штат, и даже если старый Харлоу перед уходом жены и содержал бы хоть целый гарем, это все равно не имело бы ровным счетом никакого значения. Но — и это очень большое «но» — но в статье 61.08 оговаривается возможность того, что в случае уличения одного из супругов в супружеской неверности, суд может вынести решение о том, присуждать ли данному супругу алименты, а также устанавливать размер подобных выплат, в случае принятия положительного решения — конец цитаты. Должна сказать, что это самое дискриминационное по отношению к женщинам положение, которое мне когда-либо приходилось встречать, потому что решающим фактором здесь считается неверность жены, а муж при этом наверное может перетрахать хоть всех женщин штата, до которых только сможет добраться.
Но вот обратная сторона медали в том, милый мой, что я решила, что все же я смогу настаивать на том — уж если до того дело дойдет — что если на основании все той же 61.08 при подтвержденном факте неверности жены размер выплачиваемых алиментов может быть уменьшен или даже в самой выплате алиментов ей может быть отказано, то тогда по аналогии с вышеизложенным, при доказанном факте супружеской неверности со стороны мужа, сумма выплат должна быть увеличена. Мне доподлинно известно, что старик-Харлоу до сих пор ведет очень интенсивную внебрачную жизнь — кроме шуток, агент установил за ним круглосуточное наблюдение, и в отчете очень подробно изложены все его приходы-уходы, и теперь же его адвокат пытался выяснить, насколько я осведомлена об этом. Она задавал мне вопросы, точные ответы на которые были ему уже известны, вот ведь умник выискался…
— «Зеленый уголок», так, кажется, называется то местечко?
— «Зимний сад».
— Ну и как она там звучала?
— Не слишком-то хорошо…
— …все ходил вокруг да около, подозревая, наверное, что я предприняла частное расследование в отношении его клиента. Задавал мне самые разнообразные вопросы, типа, знаю ли я, где его клиент живет, и он знал, что я это знаю; и известно ли мне о том, что с тех пор, как от него ушла жена, он живет совсем один, а это уже просто наглая ложь, потому что он все это время жил со своей подружкой, той самой, что разделывает устрицы; и пробовала ли я когда-нибудь звонить туда, естественно подобный вопрос выходил за рамки этики, но он все же любой ценой пытался выяснить, звонила ли туда Эбби, а если да, то случалось ли такое, что та шлюха первой снимала трубку и отвечала на звонки, и рассказывала ли Эбби об этом мне, своему адвокату — но слишком уж очевидно он забрасывал свою удочку. Наконец до меня дошло, к чему он клонит, но случилось это почти уже под самый конец нашего разговора. И после этого я уже просто сидела и слушала его, и у меня было такое ощущение, что мне вдруг неожиданное довелось увидеть его без одежды, совершенно голым, и что он вот так стоит передо мной…
— Вы думаете, ее кто-нибудь запугал?
— Я не знаю.
— Ну, а она ничего не упоминала ни о каких угрозах?
— Нет.
— Или может было письмо с угрозами?
— Когда он закончил говорить, я еще несколько минут сидела неподвижно, а затем выдвинула верхний ящик стола — и должна заметить, довольно резко — вынула оттуда отчет частного агента и положила его перед ним, сказав при этом: «Я думаю, что вам все же лучше решить поскорее, какой размер алиментов и расходов на содержание вы собираетесь предложить, потому что, хотя ваш клиент может быть действительно здорово играет в бейсбол, но даже этот ваш факт не произведет должного впечатления на судью, когда мы выложим в суде вот это». Он тут же побледнел, стал белый как мел. Он понял, что мне удалось подловить его, и было уже просто очевидным, что это он оказался у меня на крючке, это он… Мэттью?
— Да, Дейл.
— Да что с тобой сегодня? Что случилось?
У меня неожиданно всплыло в памяти еще одно воспоминание, связанное с днем похорон. Я вспомнил, как Маршалл подвел меня к тому месту на автостоянке, где была припаркована моя «Карманн Гиа».
— Мне нужно позвонить Блуму, — сказал я и ссадил Дейл с коленей.
Блум все еще был в участке, но ответившая на мой звонок женщина сообщила мне, что он все еще беседует с Садовски. Я попросил передать ему, что у меня к нему есть очень срочное дело, и пусть он позвонит мне, как только освободится. Дейл все это время наблюдала за мной.
— Ты хоть слышал, что я тебе говорила? — спросила она.
— Все до единого слова.
— Ты что, думаешь, что я идиотка и не понимаю ничего из того, что происходит…
— Нет. Я думаю, что ты неотразима.
— Ну уж конечно.
Я поцеловал ее. Я притянул ее к себе. Я снова поцеловал ее. А затем мы пошли в спальню, и Дейл стянула покрывало с кровати, а сама, извинившись, ушла в ванную. Оставшись один в темноте, я разделся и лег на постель, прислушиваясь к шуму разбивающихся о берег волн. Я слышал, как из крана в ванной лилась вода. Наконец Дейл закрыла кран, и наступила тишина, нарушаемая только рокотом прибоя. Дверь в ванную приоткрылась. На какой-то момент на пол спальни легла полоска света из дверного проема. Дейл щелкнула выключателем и стала пробираться в темноте ко мне. Мы уже находились в объятиях друг друга, когда снова зазвонил телефон.