Русь меж двух огней – против Батыя и псов-рыцарей
Шрифт:
Злая судьба «Злого города»
Был в Козельске князь юный по имени Василий. Жители Козельска, посоветовавшись между собой, решили сами не сдаваться поганым, но сложить головы свои за христианскую веру.
Пока на западном фланге монгольской облавы шли бои в районе Смоленска, а затем за Вщиж, Батый вел свои тысячи к югу, стараясь успеть выйти в степи до начала весенней распутицы. Но именно в этот момент перед ним встала очень серьезная проблема, с которой и в начале, и в самый разгар нашествия хан не сталкивался, — проблемы с фуражом и продовольствием. Вот-вот должны были вскрыться ото льда реки, и тогда половодье намертво бы отрезало орде дорогу в степь — и опять-таки монголы оставались без фуража и припасов. И потому можно представить радость Батыя, когда он узнал, что лежащий на его пути небольшой городок Серенск буквально набит зерном — удача вновь повернулась лицом к монголам! Но радоваться завоевателю было рано, поскольку этот город еще надо было взять, причем взять так, чтобы запасы зерна не пострадали — грандиозный пожар Торжка был еще свеж в ханской памяти.
А между тем с Серенском все было не так просто — он был расположен на правом, очень высоком берегу реки Серены, там, где в нее впадает ручей, причем с севера город был защищен рекой, а с востока и запада глубокими оврагами. Как и большинство древнерусских городов, Серенск состоял из сильно укрепленного Детинца, отделенного от остальной части города валом и глубоким рвом, и посада, а укрепления последнего по своей мощи не уступали
С. В. Александров считает, что «…У Серенска монголы могли оказаться примерно 1 апреля, скорее всего, лед на Серене еще стоял, и завоеватели по нему прошли к городу и по нему же пошли дальше». Мы не знаем, как долго город сопротивлялся монголам, поскольку летописи об этом не упоминают, но, судя по археологическим данным, борьба была, и была она жестокой. Вот что об этом написала в своей книге Т. Н. Никольская, которая проводила раскопки в Серенске: «Ниже лежит черный рыхлый слой с включениями угля, золы, мелких камней, комочков обожженной глины, извести. Внутри него выделяется прослойка, наиболее интенсивно окрашенная в черный цвет, насыщенная обгоревшим зерном, углем, остатками сгоревших плах и бревен и связанная с пожаром, разразившимся в городе в середине XIII века, очевидно, в период нашествия Батыя…Среди всего многообразия предметов вооружения, найденных на городище, один тип наконечников стрел — срезни в виде узкой лопаточки, представленные множеством экземпляров, — не являются продукцией древнерусских кузнецов и принадлежат кочевникам. Обычно их находят на поселениях, разрушенных в середине XIII в. монголо-татарами. По-видимому, эта участь постигла и Серенск. В разных частях Детинца, в жилищах, хозяйственных постройках обнаружены многочисленные скелеты людей, погибших во время погрома и пожара в городе».
Скорее всего, монголы пошли на приступ с ходу — нукеры забрасывали на стены арканы, карабкались по шестам, тащили к валам лестницы, которые успели взять в соседних селениях. Сражались на валах и городских улицах, на стенах и во дворах усадеб — об этом свидетельствует то, что тела погибших в Серенске воинов и простых горожан археологи находили на территории Детинца и посада, в подвалах, погребах, домах и мастерских. Мы не знаем, почему так случилось, что пламя охватило город, и он весь выгорел, В. Чивилихин предполагал, что горожане подожгли его сами, чтобы лишить монголов запасов зерна: «Может, жители этого средневекового рабочего городка защищались до последней возможности и, поняв, что гибель неизбежна, сожгли себя вместе с зерном?» В итоге Серенск был взят, и, судя по всему, из жителей не осталось в живых никого, поскольку хоронить павших было просто некому, и они так и остались лежать там, где приняли смерть, а сам город долго лежал в запустении. Но и Батый своих целей не достиг, поскольку большие запасы зерна сгорели вместе с городом, а потому орда не стала задерживаться на пепелище, а стремительно двинулась дальше на юг, где лежал второй по величине город Черниговского княжества — Козельск. Между прочим, представление о Козельске как о маленьком и незначительном городке явно не соответствует действительности, вот что сказано об этом в Хлебниковском списке Ипатьевской летописи: «Тогда бо бе Мстислав Романович в Кыеве, а Мстислав Козелскыи в Чернигове, а Мстислав Мстиславич в Галичи. Тии бо бяху стариишины в Роускои земли». Как видим, несколько иной взгляд на ситуацию, а потому будем исходить из нее, а не из того, что это был маленький неизвестный городок.
О том, когда монголы появились под Козельском, существует две точки зрения — по одной 25 марта (В. Чивилихин), а по другой 4 апреля. С. В. Александров в своей статье отметил, что «От Серенска до Козельска по Серене и Жиздре около 50 километров, которые монголы могли преодолеть за 2 дня. Значит, у Козельска Батый мог появиться 4 апреля». Вполне вероятно, что 25 марта могли появиться лишь первые разъезды, а главные силы собрались у города и начали осаду как раз в начале апреля. Именно к Козельску должен был подтянуться и тумен Бурундая, который двигался облавой от Сити на юго-восток, туда же должен был подойти и отряд, который действовал на Волге. Еще один отряд, который ранее действовал в составе корпуса Бурундая и сражался на Сити, теперь двигался отдельно от его главных сил, и при нем находились царевичи Бури и Кадан со своими тысячами. Мы не знаем, принимали ли эти Чингисиды участие в битве на Сити, летописи и другие письменные источники об этом молчат, но скорее всего да, поскольку именно этим можно объяснить их изначальное отсутствие в ставке Батыя. Отделившись с туменом от войск Бурундая, царевичи двинулись в самостоятельный рейд и настолько увлеклись грабежами и разбоями, что не сумели вовремя подойти к Козельску и из-за распутицы завязли в пути, пережидая, когда хоть немного стают снега, спадет половодье и подсохнет земля. Надежда хана была на Бурундая, чей тумен шел облавой по порубежным землям Черниговского и Суздальского княжеств, как раз тем местам, которые еще не были разорены нашествием, и скорее всего именно темник и должен был доставить столь необходимые запасы фуража и продовольствия. Но этого все равно было недостаточно, а потому и приобретал Козельск ключевое значение — хотя все могло быть и по-другому, это просто моя версия событий и не более того.
А в целом ситуация выглядела примерно так — перед Козельском появилась монгольская орда, причем явно не на пике своей боеспособности, и люди, и кони были утомлены непрерывными походами и боевыми действиями, к тому же очень остро сказывался недостаток продовольствия и фуража. По мнению Батыя, все это можно было получить в Козельске, в противном случае ситуация серьезно осложнялась. Но хану очень не хотелось гнать на штурм свои утомленные войска, и поэтому он решил разыграть свою любимую карту — вступить в переговоры и таким путем получить желаемое. Ведь в случае штурма существовала вероятность, что повторится история с Торжком и Серенском, а потому все понесенные жертвы могут оказаться напрасными. Примерно так мог рассуждать завоеватель, когда посылал посольство в Козельск, но — увы! — его хитроумным замыслам не суждено было осуществиться.
Город Козельск был расположен на левом крутом и обрывистом берегу реки Жиздры, там, где в нее впадает река Другусна — соответственно, они окружают центральную, возвышенную часть Козельска с северной, западной и восточной сторон. Периметр оборонительных укреплений Детинца составлял примерно 900 м, а севернее от него, до берега реки Другусны, располагался посад. Город стоял на возвышенности, которая имела очень крутые и отвесные склоны В. Чивилихин пишет, что «от вершины горы до уровня
Правил в то время в Козельске малолетний князь Василий по прозвищу Козля, но поскольку был еще мал, то вопрос о том, быть или не быть миру с Батыем, решал городской совет. «А Василий, учинив совет, положил обороняться за веру и отечество до последнего излияния крови. Люди же сами, бывшие во граде, согласились, хотя князь их млад, но им всем вместе жизни своей не жалеть, и лучше себе поставляли помереть, нежели веру поругать. И с тем присланного отпустили» (В. Татищев). Трудно сказать, насколько соответствуют истине рассказы о том, что малец показал послам фигу, в летописях об этом ничего нет, зато всю сцену красочно описал В. Чивилихин в своем романе-эссе. Отказ жителей Козельска подчиниться привел Батыя в бешенство, поскольку теперь приходилось заниматься тем, чем завоеватель очень не любил заниматься, — сражаться с противником в неравных для себя условиях. Хан и так не был великим полководцем, свалив все военные дела на Субудая с Бурундаем или своих более толковых в военном деле родственников, предпочитая заниматься делами политическими, но тут получалось так, что именно он будет нести ответственность за поражение. Потому что — вот он, Козельск, а вот — Батый с ордой и полководцами, и от того, что решит хан, зависит судьба всего войска, поскольку решение о штурме или отступлении мог принять только лично завоеватель. Потому вполне понятна его реакция, когда «Нечестивые узнали, что люди в городе крепкодушны, что словами хитрыми нельзя захватить город» (Ипатьевская летопись). И хан решился на приступ — пока разлив рек не отрезал окончательно подступы к городу и не сделал штурм невозможным.
Подготовка к приступу была очень быстрой, потому что время поджимало — в монгольском лагере колотили лестницы, прикрепляли к арканам железные крючья, готовили навесы от стрел и мостки, чтобы перекинуть их через ров. Собирать осадные машины времени не было, монгольские военачальники планировали овладеть город стремительным броском, а если не получится, то организовать затяжной штурм и сломить упорство осажденных. Через день подготовка была закончена, и как только забрезжил рассвет, грохот монгольских боевых барабанов погнал орду на приступ. Увязая в мокром снегу, нукеры двинулись вперед, гоня впереди себя полон, который должен был заваливать ров и перекинуть через него перемет. Вот как описал это осадное орудие В. Чивилихин: «Перемет — несколько десятисаженных бревен, перекинутых с помощью треног и арканов к городским воротам, образовывали мост и опору для стенобитного устройства». Главный удар монголы наносили со стороны южной стены, где только ров отделял их от городских укреплений, а вот штурмовать со стороны рек не рискнули — слишком велика была опасность провалиться под хрупкий и тонкий лед. В утренних сумерках плыл над Козельском звон набатного колокола, дружинники и горожане вооружились и спешили на городские стены, откуда были видны все передвижения монголов. Степняки месили ногами снежную кашу, продвигаясь к крепостному рву, но едва они оказались в зоне поражения, как со стен по ним открыли стрельбу из арбалетов — тяжелые стрелы пробивали насквозь легкие щиты и доспехи монголов. Орда понесла первые потери, но это не замедлило ее движения, и, прикрываясь от стрел, которые теперь густо летели со стены, наспех сколоченными большими деревянными щитами, ханские лучники вступили в перестрелку с защитниками. Пленные, невзирая на то, что их расстреливали сверху, сваливали в ров громадные вязанки хвороста, бревна и тела своих же погибших соотечественников, постепенно заполняя все пространство. Затем через ров бросили переметы, и под прикрытием лучников орда хлынула к валам и стенам. Словно муравьи, карабкались наверх ханские нукеры, приставляли лестницы, закидывали крюки и арканы, стараясь как можно быстрее достигнуть гребня стен и вступить в рукопашную с русскими ратниками. Степняков щедро поливали смолой и кипятком, сбивали камнями и глыбами льда, мечами и топорами рубили арканы, шестами отталкивали лестницы. Тех, кому удавалось достигнуть бойниц, принимали в топоры, а затем их изрубленные тела сбрасывали вниз, на головы наступающих. Раз за разом с остервенением кидались монголы на стены крепости, новые свежие сотни сменяли уставших и истомленных долгим боем нукеров, но все их усилия были тщетны, и Козельск стоял крепко. Южные валы были усыпаны мертвыми телами монголов, но Батый озверел и упорно гнал своих воинов на смерть. В городские ворота было ударили бревном, но с башни плеснули кипятком, и ошпаренные нукеры с диким визгом покатились по снегу. Линия фронта наступления была для монгольских войск слишком узка, а потому они не могли в полной мере использовать свое численное преимущество, продолжая просто атаковать в одном и том же месте. И лишь когда солнце медленно покатилось за линию горизонта, орда отхлынула от города и медленно начала отступать в свой стан, утаскивая тела раненых товарищей. Козельск устоял, и это обернулась для Батыя очень большими неприятностями.
Скорее всего, именно эта задержка в несколько дней и помешала Батыю уйти от города, поскольку во всю мощь грянула весна, и дороги развезло окончательно, а реки вскрылись ото льда. Это очень точно подметил Владимир Чивилихин, когда сделал вывод о том, что весенний подтаявший лед сделал непроходимыми долины Жиздры и Другусны, и, таким образом, Батыево войско оказалось запертым в углу, образованном слиянием рек. А вершиной этого угла оказался Козельск со всеми вытекающими последствиями. Численность орды, которая застряла под этим городом, не могла превышать 20 000 воинов, ну а об идеальном соотношении, которое навязло на зубах — «один воин — три коня», даже и говорить не хочется. Хорошо если после стольких боев и походов один остался, так это степняк за счастье для себя считать должен — как говорится, не до жиру, быть бы живу! О том, что численность монголов, которые осаждали Козельск, была не высокой, говорил и В. Чивилихин: «Экономическое развитие глухих пограничных мест Новгородской, Смоленской, Черниговской и Владимирской земель не было тогда настолько высоким, чтобы после долгой зимы в них могли досыта кормиться в течение почти трех месяцев десятки тысяч лошадей и всадников, занявших всю эту водораздельную местность между истоками Волги, Днепра, Десны, Болвы, Москвы-реки, Угры и Жиздры». Оказавшись запертым перед городом, Батый был вынужден расположиться здесь надолго, ожидая, когда спадет вода и просохнут дороги. Но самое главное, теперь он был бессилен что-либо предпринять против Козельска, поскольку воды Другусны хлынули в ров, и крепость оказалась на острове. Очень интересны наблюдения по этому поводу С. В. Александрова, хранителя фондов Рославльского историко-художественного музея: «…половодье на Жиздре продолжается примерно около месяца. Именно столько монголы должны были дожидаться схода воды под Козельском. Но и после конца половодья Субудай и Батый вряд ли могли начать штурм. После половодья пойма Жиздры превращается в болото, по которому подойти к крепости довольно трудно, тем более идти на штурм. Это еще затягивало осаду примерно на неделю, а то и больше».