Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного
Шрифт:
Численностью тягаться с русскими войсками прибалтийским немцам было явно не по силам. Тут даже и пояснений не требуется. Может быть, ливонцы разработали какие-либо новейшие виды вооружения и готовы были его использовать? Ведь мы помним, как фон Плеттенберг сумел грамотно распорядиться своей артиллерией и огнестрельным оружием!
Однако в этот раз у немцев такого преимущества не было.
Русские пушкари-молодцы не только ни в чем не уступали своим ливонским коллегам, но и превосходили их по всем статьям. И артиллерийский парк царского воинства был не хуже, чем у противника. Все это
Главной военной опорой конфедерации по-прежнему оставался Ливонский орден и «божьи дворяне» в частности. Рыцарская тяжелая конница, как и в старые добрые времена, была главной ударной силой ландмейстера, что и было засвидетельствовано Сигизмундом Герберштейном. «У них исключительно многочисленная и мощная кавалерия, благодаря которой они стойко выдерживали до сих пор неоднократные вражеские вторжения в их земли как польского короля, так и великого князя московского, доблестно от них обороняясь».
Пехота, конечно, была. Ибо без пехоты никуда, но вооружена она была в первую очередь пиками и алебардами, поэтому удивить ничем, кроме собственного умения и мужества, не могла.
Небольшим плюсом было то, что Ливония могла рассчитывать не только на собственные силы, поскольку какая-никакая, но подпитка все же была. Тот же Герберштейн сообщает об этом: «Из немецких княжеств Юлихского, Гельдернского и Мюнстерского ежегодно привозятся в Ливонию новые служители и воины, которые отчасти заступают место умерших, а отчасти заменяют тех, кто отбыл годовую службу и возвращаются на родину».
Однако, несмотря на всю эту подпитку, можно сказать, что Ливонская конфедерация вполне созрела для того, чтобы исчезнуть с политической карты мира как государственное образование. Нужен был просто сильный правитель, который рискнул бы это сделать. И когда такой человек объявился в лице Ивана IV, дни Ливонии были сочтены.
Подводя итог военным и экономическим возможностям Ливонии, Н. М. Карамзин заметил: «Для хранения самой внутренней тишины нанимая воинов в Германии, миролюбивый Орден не думал о способах противиться сильному врагу внешнему; не имея собственной рати, не имел и денег: Магистры, сановники богатели, а казна скудела, изводимая для их удовольствий и пышности; они считали достояние Орденское своим, а свое не Орденским».
Хранение внутренней тишины. Великолепно сформулировано. Вот на чем и нужно было сосредоточить свое внимание Ливонской конфедерации и ни в коем случае не дразнить русского медведя. Однако желание заниматься вредительством, пусть и по мелочам, оказалось сильнее.
Купцы заморские не раз жаловались Ивану IV, что «правительство Рижское, Ревельское, Дерптское запрещает ее купцам ввозить к нам металлы, оружие, доспехи и хочет, чтобы Немцы покупали наше сало и воск в Ливонии» (Н. М. Карамзин).
Ответ Ивана IV был пропорционален его возможностям. «Того же году (1557), Апреля послалъ царь и великий князь околничего князя Дмитрея Семеновича Шастунова и да Петра Петровича Головина да Ивана Выродкова на
Сказано – сделано, и вот в той же летописи и под тем же годом читаем следующую запись: «Того же года, Июля, поставлен городъ от Немець усть-Неровы-реки Розсене у моря для пристанища морьскаго корабленого». Казалось бы, вопрос решен. Ан нет! Ливония, как необъезженный конь, тут же встала на дыбы! Теперь европейских купцов практически силой не пропускали в новый русский порт, заставляя по-прежнему торговать через порты Прибалтики.
Государь осерчал, но виду пока не подал, стерпел.
Хотя и видел, что происки конфедерации заграждают путь в его страну всем иностранцам, а не только купцам.
Н. М. Карамзин приводит интересное свидетельство того, как смотрели на Западе на усиление нашей страны: «Уже Россия так опасна, – писали чиновники Орденские к Императору, – что все Христианские соседственные Государи уклоняют главу пред ее Венценосцем, юным, деятельным, властолюбивым, и молят его о мире. Благоразумно ли будет умножать силы природного врага нашего сообщением ему искусств и снарядов воинских?».
Наиболее ярким примером здесь является дело Ганса Шлитте. Суть его такова.
В 1547 году Иван IV поручил вышеназванному Гансу навербовать в Европе и доставить на Русь группу высококвалифицированных специалистов в различных областях науки и техники. Список потребных ему людей государь составил и вручил своему посланнику. Царь звал на службу: «мастеров и докторов, которые умеют ходить за больными и лечить их, книжных людей, понимающих латинскую и немецкую грамоту, мастеров, умеющих изготовлять броню и панцири, горных мастеров, знающих методы обработки золотой, серебряной, оловянной и свинцовой руды, людей, которые умеют находить в воде жемчуг и драгоценные камни, золотых дел мастеров, ружейного мастера, мастера по возведению каменные и деревянные города, замки и церкви, полевых врачей, умеющих лечить свежие раны и сведущих в лекарствах, людей, умеющих привести воду в замок, и бумажных мастеров».
Задолго до Петра I наши правители начали приглашать к себе иностранных специалистов, не чураясь перенимать от Запада что-либо полезное и нужное, начиная от новых технологий и заканчивая достижениями в области культуры.
Шлитте очень ответственно подошел к вопросу и нанял на русскую службу 123 человека. После этого двумя группами они отправились в Москву. Та, которую возглавлял сам Ганс, должна была сесть в Любеке на корабль и отплыть в Ревель, а другая отправилась по суше, через Пруссию (бывшие владения Тевтонского ордена) и земли Ливонской конфедерации. Казалось, что государево поручение его доверенный человек выполнил блестяще.