Русалка на суше
Шрифт:
— Нет! — вскричала она и, отвернувшись от меня, свернулась клубком, обхватив живот руками и подтянув к себе колени. — Не надо, не трогайте его…
— Черт… — только и смогла выдавить из себя я. Вот это логика беременных — то мы со скалы сигаем с дитем в животе, то его же оберегаем, будто, убив себя, его убивать не собирались.
— Не надо… не надо… ничего уже не исправишь… — всхлипывала она тихонько.
— Дуреха, — я обхватила ее за плечи, прижалась к спине, делясь теплом — это ведь только мне в почти-зимнем море может быть тепло. — Я ничего не сделаю против твоей воли, клянусь. Я тебе помогу. Скажи только, что случилось? Как мне тебе помочь, мы вместе придумаем.
Она
— Значит я все-таки умерла…
И потеряла сознание.
Я выругалась себе под нос.
Сидеть дальше на отмели определенно не было смысла, вряд ли беременной девчонке пойдет на пользу переохлаждение, поэтому я аккуратно подхватила ее волнами и потащила в сторону корабля, держа голову и грудь на поверхности, чтобы точно ничего не мешало дышать. Это только когда я одна в компании Кракена плыла под водой в течениях, казалось, что здесь недалеко, всего час или полтора пути, а вот если тащить кого-то, кого как можно быстрее надо согреть, так это ого-го какое расстояние. Я бы подняла ее на скалу и позвала людей, если бы была уверена, что о ней позаботятся: согреют и переоденут, да только вряд ли она от счастливой жизни со скалы спрыгнула. Хорошо хоть заранее мое внимание привлекла браслет выбросив, а то заметила бы я только кровавую кашу на скалах и ничего не успела бы сделать.
Браслет, кстати, я велела Кракену на всякий случай выкинуть — девушка ведь его бросила, значит так и надо. Будет надо — ей любимый другой подарит, а если нет, то лучше пусть никакие вещи ей о плохом не напоминают.
Как никогда я сейчас жалела, что не могу контролировать температуру воды. Вот Кирим вспомнился — он чай в собственной кружке подогревал по желанию, а у меня весь океан к услугам, а температурой его я управлять не в силах. Гадство.
И Кракена с посланием не отправишь — он сам-то много чего понимает, а передать ничего не может, а то бы велеть хотя бы воды вскипятить да ванну наполнить, чтобы девушку согреть сразу.
К кораблю я рвалась на всех парах, параллельно тщательно прислушиваясь к шевелениям ребенка у девушки в животе. Но как определить, что ему плохо — не знала, просто, когда он дергался и пинался, старалась будто бы погладить его околоплодными водами, как-нибудь успокоить. Не знаю, получалось ли, был ли в этом хоть какой-то смысл.
На палубу взлетела на волне, не замедляясь — как только корабль не перевернула. Тут же велела кипятить воду и тащить ко мне в комнату срочно. Один из полуорков понятливо метнулся в камбуз, а я потащила девушку в свою каюту и, уложив в ванной на пол, принялась выпутывать ее из холодной мокрой одежды. Здоровенную кастрюлю кипятка притащил Хэрас:
— Вылей воду в ванну, — велела я полуорку.
Идущий за ним следом Гарт, увидев полуобнаженную девушку на полу, густо покраснел и отвернулся, но не вышел:
— Что случилось? Я велел поставить еще кастрюлю воды.
Я потрогала воду, уже разбавленную пресной холодной водой, рукой, но нахмурилась себе не доверяя:
— Да, пусть подогреют еще пару больших кастрюль, — велела, и полуорк убежал выполнять поручение. Я посмотрела на девушку в исподней рубашке, на Гарта, стоящего спиной. — Потрогай воду пожалуйста, она достаточно теплая, чтобы согреть девушку?
Он замялся:
— А ты сама не чувствуешь?..
— Я не чувствую холода, — призналась растеряно, — а то как бы я плавала в зимнем море? Давай уже, я ее ведь до нога не раздела.
Он все равно двигался кое-как, стараясь поворачиваться к нам то боком, то спиной, чтобы пройти к ванной и попробовать
— Холодновато, — признался растерянно.
Сперва ждали полуорка с новой порцией воды, потом мужики наводили теплую воду в ванной, а я сидела обнимая девушку, завернутую в сдернутое с кровати покрывало, стараясь как-то согреть. Наконец, ванна была наполнена в меру горячей водой (я вовремя вспомнила, что сильно горячие ванны беременным вредны), и я осталась со своей спасенной наедине. Выпутала ее из одеяла, но снимать последнюю одежку в виде нижней рубашки и панталон не стала, прямо так погрузила в теплую воду и похлопала по щекам, пытаясь привести в сознание.
Огромные голубые глаза распахнулись и удивленно уставились на меня:
— Я сплю? Или умерла?
— Ни то, ни другое, — качнула я головой. — Меня зовут Арина, и теперь ты под моей опекой, потому что я тебя спасла.
— Как? — она растерялась.
— Ты хотела убить себя, тебе твоя жизнь была не нужна. А я спасла, значит теперь твоя жизнь по нашим законам принадлежит мне. Понятно?
— Ты меня убьешь? — ее глаза стали наполняться слезами.
— Нет, но ты будешь меня слушаться, пока я не решу, что ты достаточно выросла, чтобы тебя отпустить. Поэтому слушай мой первой приказ… — я сделала паузу, а потом тяжело выдохнула: — рассказывай. Что с тобой стряслось?
История была проста, как две копейки. Маленькая деревенька, где жил одинокий учитель с дочерью. Мать их бросила, укатив в новую жизнь в качестве любовницы заезжего торговца — дочь ей в новой роли содержанки была не нужна, да и отец не поощрял общение между девочкой и загулявшей матерью, испортившей себе (да и дочери заодно) репутацию своим поступком. Сам он занимался всем, чем мог зарабатывать образованный человек в провинциальной деревеньке: учил детей грамоте, писал за взрослых письма, зачитывал новые постановления и законы, помогал платить налоги, оформлять документы и многое-многое другое. Своему делу обучил и дочь, за неимением других наследников.
Девушка выросла и в семнадцать сдала сама экзамен, получила патент на преподавание. Только вот двое учителей в одной деревне — это слишком большая роскошь. Домашней учительницей или гувернанткой в богатый дом отец сам ее не отпустил, вместо этого через ассоциацию работников образования подобрал такое же тихое и безопасное местечко, как то, которое имел сам.
И жила бы она там спокойно и благополучно всю жизнь: учила детей, приняла бы предложение от какого-нибудь мелкого торговца и удачливого рыбака, да только случилось так, что занесло в их бухту случайным штормом большой купеческий корабль, да еще и не рассчитал капитан — сел корабль на мель. Повреждения были не сильные, корабль не затонул, но пришлось потратить время на ремонт.
И с кем было проводить время образованному молодому красавчику-капитану, как не с самой образованной женщиной в деревне. Он и предложение ей сделал, и браслет подарил, обещал вернуться вскоре… вскружить голову наивной девятнадцатилетней девчонке было легко. А уплыв «чтобы сдать груз» доблестный капитан просто не вернулся: ни через месяц, ни через два, ни через три, ни позже…
А в деревне тем временем постепенно начали подозревать что-то. Сперва это были просто шепотки, потом некоторые из родителей перестали пускать девочек в школу, опасаясь плохого влияния учительницы, все меньше стало у нее дополнительных заработков, все чаще крестьяне предпочитали спросить совета у кого угодно: поверить заезжему торговцу, потратить несколько дней на поездку в другое село, только бы не общаться с учительницей. Она стала чувствовать себя парией, надеялась, пыталась скрывать свое положение за более объемной одеждой, но все было тщетно.