Русалка на суше
Шрифт:
Отчаявшись, написала отцу, прося совета. А тот в ответе написал, что она такая же дура, как и ее мать, повелась на красивые россказни вместо того, чтобы беречь честь до свадьбы, и что зря он ее учил, а надо было сразу замуж выдать за первого попавшегося
крестьянина, раз мозгов нет, чтобы жить самостоятельно. В общем, много чего написал. И только после этого письма она, наконец, осознала, поняла, что все действительно так, что она дура наивная, раз поверила тому капитану. Сколько таких историй слышала — а ума не хватило.
В деревне у нее подруг не было, но были хорошие знакомые,
Она хотела быть сильной, хотела все перенести с честью. Не убьют же ее, не побьют камнями, как в далекой древности. Деньги она особенно из жалования не тратила, так что кое-что скопила на жизнь. Могла сама кое-как перекантоваться, переждать…
Она не думала, что деревенские додумаются написать жалобу на нее в гильдию образования «за неподобающее поведение». И ее уволили, а заодно и велели освободить дом при школе поскорее. И ведь нового учителя гильдия еще нескоро пришлет — никто не горел желанием ехать в глушь, но деревенские решили уж лучше лишить своих детей образования совсем, чем терпеть в селе «гулящую учительницу». И даже в город никто ее подвезти на своей телеге отвезти не хотел, и жалования больше не поступало, и даже за последний месяц не заплатили, а отец больше не отвечал на письма.
Тут-то она и не выдержала.
Глава 26
— Как тебя зовут-то, горе мое? — вздохнула я тяжело, расчесывая длинные светло-русые волосы перламутровым гребнем, одновременно собирая с них воду.
— Барабура, — девчонка оглянулась, сверкнув на меня огромными голубыми глазищами.
— Буду звать тебя Барби, — решила я, усмехнувшись, и заплела свободную косу. Кукла и есть.
— А как же вы? — она растерянно покосилась на одинокую кровать в моей каюте.
— А мне кровать не нужна, я в воде сплю, — чуть покривила душой, укрывая ее теплым одеялом. — Спи и ни о чем не беспокойся, завтра будет новый лучший день.
Она покорно свернулась под одеялом калачиком по-детски подложив под пухлую щеку ладони.
Я проследила за тем, как успокоились ее и без того приглушенные после пробуждения эмоции, как разгладилась морщинка между светло-русых бровей. Кажется, открыла в себе новую способность — управлять эмоциями людей, конкретного человека. Вовремя, однако, зато она выдала свою историю без истерик и сопротивления, будто про другого человека рассказывала.
Я наконец смогла немного расслабиться: сполоснуться тоже пресной водой и одеться в человеческую одежду, а то плавала-то я в одной длинной шелковой майке, которую, кстати, умудрилась где-то зацепить и порвать. Надо будет потом отдать, чтобы зашили. Сунула высушенную майку на дно сундука, оделась в приличное и наконец уселась в свое самодвижущееся кресло.
— Что случилось? — встретил меня вопросом капитан Гарт на капитанском мостике.
Мы стояли на якоре, так что не было совершенно никакого повода для него, чтобы не спать посреди ночи, но он все же меня ждал, в его эмоциях царило волнение.
— Урод один случился, — призналась я
— Избили ее и в море столкнули? — напрягся капитан.
— А у вас и такое случается?! — я была шокирована.
Он пожал плечами неопределенно. Твою ж…
— Нет, просто уволили ее с должности учительницы и в город никто везти не соглашался.
А она беременная, на эмоциях, — я не могла перевести слова «на гармонах», — вот и, — махнула рукой. А потом выдала, понимая, что надо сказать все и не скрывать: — со скалы она прыгнула, отчаялась совсем и хотела умереть. И одновременно жить хотела, жизнь своему ребенку сохранить, — усмехнулась невесело, — беременные женщины — это такое… все мозги отключаются.
— И что теперь? — напряженно осведомился капитан Гарт.
Глупо это было как-то было называть его по фамилии, особенно после всего пережитого и после знакомства с его братом. Что уж там, я ведь даже Оларга давно зову по имени, чем Гарт хуже?
— Можно я буду называть тебя «Лим»? — предложила я.
— Что? — он удивленно моргнул от перемены темы.
— Твое имя «Олимон» на моем языке не очень благозвучно, — призналась я. — Но у нас принято сокращать имена. Мне нравится сокращение «Лим», можно я так тебя буду звать?
— Да, — он произнес неожиданно хрипло, в эмоциях проскользнуло что-то непонятное, но положительное.
— Так вот теперь, Лим, мы должны плыть дальше на восток до деревни, где живет Барби.
— Вы собираетесь ее там оставить?! — прозвучало испуганно и возмущенно.
— Я хочу забрать ее вещи. И учебники, — я усмехнулась расчетливо. — Мне как раз требовался учитель — надо разобраться с местной грамматикой. Да и детей поучить не помешает. О, и еще нужен секретарь, Марус ведь совсем не образован…
— Вы собираетесь таскать беременную незамужнюю девушку с собой по деловым сделкам в качестве секретаря? — брови Гарта взлетели вверх.
— Может, объявить ее тоже вдовой?
— Она ведь имеет именной патент, ее брак должен был бы быть на нем отпечатан, — покачал головой Лим. — Вот если бы она была крестьянкой без документов, было бы проще, да и то могло бы всплыть.
Я вздохнула тяжко. И почему во всех фэнтези-книжках, которые мне встречались, люди попадали в дикое средневековье без документов, где можно что угодно соврать и все поверят? Хотя с другой стороны местная цивилизованность мне и нравилась, не совсем дикие нравы, никаких религиозных фанатиков и сжиганий ведьм на кострах.
— Ладно, завтра разберемся, — решила я, — а пока надо выспаться.
Я махнула рукой, и сама с удивлением заметила, как от моей руки отделилось что-то вроде легкого облака, окутавшего Гарта. Он немедленно зевнул и заморгал, будто вот срочно захотел спать. Пожелал «спокойной ночи» и, пошатываясь, направился в свою каюту.
Я же нахмурилась. Как-то надо лучше себя контролировать и не делать так больше.
На следующей день я проснулась от того, что на меня с любопытством кто-то пялился. Сперва я пыталась перевернуться, чтобы скрыться от навязчивого взгляда, но проснулся Кракен и заворчал: