Русская идея: иное видение человека

Шпидлик Томас

Личность несет в себе глубоко творческое начало; а грех — это бесплодие. «Бесплодие, бессилие, неспособность рождать жизнь — вот естественный плод греха. Грех неспособен творить, но—только разрушать. Грех неспособен рождать, ибо всякое чадородие—не иначе, как от Сущего Отца, но — только умерщвлять […]. Даже на «черной мессе», в самом гнезде диаволыцины, диавол со всеми своими поклонниками не могли придумать ничего иного, как кощунственно пародировать тайнодействия литургии, делая все наоборот. Какая пустота! Какое нищенство! Какие плоские «глубины»!» [1247]

1247

Столп и утверждение истины. VIII, письмо 7–е. С. 168.

Сознание—это связь с другими, и оно развивается в соборности. «В погоне за греховным рационализмом сознание лишается присущей всему бытию рациональности. Из–за умствования оно перестает созерцать умно. Сам грех — нечто вполне рассудочное, вполне по мере рассудка, рассудок в рассудке, диаволывдна, ибо Диавол–Мефистофель — голая рассудочность» [1248] .

1248

Там же. С. 179.

Отметим другие различия, помогающие понять грех: истина — это «вечная память», памятование, тогда как грех есть забвение, отделение от прошлого [1249] . Истина — это всеединство, красота, тогда как грех — это уродство. Грех «все располагает в одной плоскости, все делает плоским и пошлым. Ведь что иное пошлость, как не наклонность отрывать все, что незримо, от корней его и рассматривать как самодовлеющее и, следовательно, неразумное, то есть — глупое» [1250] .

1249

Там же. С. 195.

1250

Там же. С. 179.

Будучи нарушением космического порядка, грех есть беззаконие (he anomia) (1 Ин. 3, 4) [1251] , «извращение Закона… то есть того внутреннего Строя всего творения, которым живо оно, того Устроения недр твари, которое даровано ей Богом, той Премудрости, в которой — смысл мира. Вне Закона, грех — ничто, имеет лишь мнимое существование, ибо, — позволяю себе применить слова Апостола, хотя, быть может, в несколько свободном толковании, — «законом познается грех»» [1252] .

1251

«Не hamartia estin he anomia. В этом определении обращает на себя внимание член, поставленный как при подлежащем, hamartia, так и при сказуемом, anomia. Член при существительном обычно является индивидуа–лизатором, выделяющим объект из ряда ему подобных, тогда как без члена объект имеет смысл одного из многих, или же слово употреблено в отвлеченном значении, как абстракт. Следовательно, he hamartia означает, что тут берется не одно из многих прегрешений, но именно грех, как таковой, как совокупность всего греха, сущего в мире, грех в его метафизическом корне, как Грех» (Столп и утверждение истины. VIII, письмо 7–е. С. 168— 169).

1252

Автор (Столп… С. 170) хочет показать, что в этом тексте (Рим. 3,20), как и в послании Иоанна, понятие закона онтологическое, а не юридическое, как и смысл русского слова закон.

«Грех в своем беспримесном, предельном развитии — это геена». Если красота и реальность — это свет, то «геена — это тьма, беспросветность, мрак, skotos». «Ведь свет есть являемость реальности; тьма же, наоборот, — отъединенность, разрозненность реальности, — невозможность явления друг другу, невидимость друг для друга» [1253] .

Различение грехов

Основу русского вероучения о грехе составляют писания Отцов. И, следовательно, там отсутствуют более поздние латинские определения или же они изменяются при переходе от одного писателя к другому в зависимости от того, вдет ли речь о книгах католических или протестантских. В этом причина определенных колебаний: например, как отличать грехи «простительные» от грехов «смертных». Так, для М. Олесниикого различие между грехами простительными и смертными, изобретенное католиками, недопустимо; исповедовать следует любые грехи, будь они смертные или нет. Проведение различий между ними является юридическим, механическим, ложным [1254] .

1253

Столп… С. 178.

1254

М. ОЛЕСНИЦКИЙ, Из системы христианского вероучения. Киев, 1896. С. 67; TYSZMEWICZ, Moralistes. Р. 143.

М. Менстров [1255] допускает, что грехи можно разграничивать, но только в целях внесения ясности, для того чтобы видеть, как именно нарушается Божия воля и какая роль в этом принадлежит собственной воле человека. Но таково, впрочем, и учение св. Василия Великого [1256] . Известно, что большинство русских представителей нравственного богословия называли «смертными грехами» восемь основных пороков [1257] , грехи против Святого Духа и грехи, которые вопиют к Небу о возмездии [1258] .

1255

М. И. МЕНСТРОВ, Уроки по христианскому православному нравоучению. С–Петербург, 1912. С. 54.

1256

Т. SPIDLIK, La sophiologie de S. Basile//ОСА 162. Roma, 1961. P. 64.

1257

La spiritualite. P. 231.

1258

TYSZKIEWICZ, Moralistes. P. 103.

В заключение отметим еще одно любопытное народное мнение. В Стихах духовных многочисленные грехи людей делятся на четыре группы: грехи теллурические, грехи против ритуальных законов, грехи против закона любви и грехи против предписаний аскетического характера [1259] . В первой группе выделяются грехи против матери–земли, против семьи, против всего, что является естественной средой для русского крестьянина. Ко второй группе относятся нарушения ритуальных обычаев Церкви: несоблюдение праздников, постов, молитвы. В третью группу входят грехи против ближнего, особенно отсутствие милосердия. И в конце идут грехи слабостей страстного человека — распущенности, азартных игр и т. п.

1259

Г. ФЕДОТОВ, Стихи духовные. С. 90–91.

III. Покаяние

Felix culpa?

Грех существует. Ускользает ли он от контроля Промысла? Объяснение, предложенное св. Василием Великим, принимается всеми православными: зло влечет за собой суд, наказание, и они побуждают человека к покаянию [1260] . В покаянной традиции христианского Востока [1261] русские духовные авторы воспевают сладость сокрушения (penthos), открытие милосердного лика Отца, Который прощает наши вины. И даже грех ведет к Богу того, кто сокрушается, говорил старец Макарий Оптинский [1262] .

1260

La sophiologie de S. Basile. P. 67.

1261

La spiritualite. P. 194 ff.

1262

МАКАРИЙ ОПТИНСКИЙ, Письмо 317//Собрание писем. Москва, 1880. С. 573.

Вл. Соловьев подтверждает это традиционное мнение: «Во всем, что существует, мы должны признавать возможность (потенцию) добра и способствовать к тому, чтобы эта возможность стала действительностью» [1263] . Но не опасно ли для православного учения о грехе говорить о «провиденциальных грехах»? Этот вопрос вставал уже перед Оригеном, имевшим мужество видеть в некоторых грехах felix culpa [1264] . Достоевский, Шестов и Бердяев довели эту точку зрения до крайности [1265] .

1263

Вл. СОЛОВЬЕВ, Оправдание добра. Ч. II, гл. 8, VII/ /Собр. соч. Т. VII. С. 189. На той же странице Соловьев объясняет: «Зло есть нечто служебное, и отрицать его безусловно значило бы относиться к нему не праведно. И ко злу мы должны относиться по–Божьи, то есть не будучи к нему равнодушными, оставаться однако выше безусловного противоречия с ним и допускать его, — когда оно не от нас происходит, — как орудие совершенствования, поскольку можно извлечь из него большое добро».

1264

Отрадная вина (лат. — Прим. Пер.). См.: Н. KOCH, Pronoia und Paldeusis. Berlin; Leipzig, 1932. S. 112–159; La sophiologie… P. 22.

1265

JI. ШЕСТОВ, Философия трагедии. Достоевский и Ницше. Москва, 2001.

Бердяев: пробуждение свободы и познание Бога через грех

Бердяев утверждает, что зло и страдание, эти центральные проблемы религиозного сознания, не являются препятствием для признания существования Бога. Наоборот, «Бог именно потому и есть, что есть зло и страдание в мире, существование зла есть доказательство бытия Божия. Если бы мир был исключительно добрым и благим, то Бог был бы не нужен, то мир был бы уже богом. Бог есть потому, что есть зло. Это значит, что Бог есть потому, что есть свобода» [1266] .

1266

Миросозерцание Достоевского. Париж, 1968. С. 86.