Русская весна
Шрифт:
– Что там? – Джерри наклонился над двигателем, держа крышку на вытянутой руке.
– Говно дело! – вскрикнул Альбрехт и шарахнулся в сторону, оттолкнув Джерри. – Утечка водорода! Сматываемся!
Джерри взмахнул руками, пытаясь поймать равновесие, крышка выскочила у него из руки и, крутясь, стала падать...
...со стуком упала внутрь движка...
...свистящий взрыв...
...удар по голове...
Мы имели возможность посмотреть через американский спутник часовое выступление Вадима Кронько. Он разразился очередной демагогической речью, которую, похоже, несколько раз переписывали в Вашингтоне и Голливуде.
Украинский Распутин разыграл великолепное шоу. Опрос общественного мнения, проведенный на следующее утро, показал, что Кронько значительно укрепил свое лидерство – его популярность поднялась до 65%. Через американский спутник передача транслировалась на Москву и Ленинград, где, естественно, украинскому освободительному фронту нет надобности бороться за голоса, но нужно спровоцировать русских на беспорядки. Они действительно последовали. Застрельщиками стали хулиганы-сталинисты и многие русские националисты. Разумеется, американские пролазы-репортеры оказались тут как тут, и теперь по украинскому телевидению крутят минутные ролики, запечатлевшие, как сталинисты бьют окна ресторанов и колошматят тех, кто показался им украинцами.
Следующий шаг абсолютно ясен. Очередное выступление Кронько будет еще более взвинченным, американцы, без сомнения, покажут его всей России, будут новые беспорядки, которые снова используют для агитации за Кронько.
Американские специалисты по манипулированию общественным сознанием используют московских «медведей» как Голливуд – актеров. Не надо строить иллюзии. Эти типы могут продать украинцам такой жалкий товар, как Вадим Кронько.
Сумели же они навязать американцам Гарри Бертона Карсона!
Когда в «Красную Звезду» позвонили из ЕКА, Соня была на встрече с представителями «Рено», и ее не рискнули беспокоить. Лишь после звонка самого Вельникова секретарь нарушил ход встречи. Из ЕКА сообщили, что машина с полицейским эскортом уже послана за ней, но наступил час пик, и даже в сопровождении мотоциклистов им потребуется час, чтобы добраться до нее.
Вельников подробностей не знал, сказал только, что произошел несчастный случай, то ли водород взорвался, то ли еще что-то. Джерри жив, но тяжело ранен, поврежден мозг. На вертолете его доставили в больницу аэропорта, где, как заверил Вельников, работают самые опытные нейрохирурги.
Вельников ждал ее в больничном вестибюле. Рядом с ним стояла седовласая женщина в зеленом халате. Он представил ее как Элен Кордрей, заведующую отделением нейрохирургии.
– Как он? Что случилось? – спрашивала Соня, пока они поднимались по лестнице.
– Состояние вашего мужа стабилизировалось, госпожа Рид, – сказала доктор Кордрей. – Его жизнь вне опасности.
– Авария на испытательном стенде, – сказал Вельников. – Утечка водорода, небольшой взрыв.
– Маленький металлический осколок проник в кору головного мозга, но мы сумели его быстро удалить и локализовать поврежденный участок. Однако травма серьезна, и грозит потерей функций...
Они подошли к лифту, створки раздвинулись, доктор Кордрей пригласила их в кабину и нажала кнопку третьего этажа.
– В своем кабинете я объясню вам подробнее...
– Я хочу его видеть, – сказала Соня. – Немедленно.
Врач посмотрела на Вельникова и покачала головой.
– Это мой муж, – вспылила Соня, – и спрашивать надо у меня!
– Хорошо, мадам Рид, если вы настаиваете, – без раздражения сказала Элен Кордрей и нажала кнопку пятого этажа.
Они быстрым шагом прошли по зеленому коридору, пахнущему дезинфекцией и синтетической сиренью,
– Ваш муж находится в стерильной камере, внутрь заходить нельзя, – пояснила доктор Кордрей, когда они остановились у одной из дверей.
– Ужасно! – прошептала Соня, взглянув сквозь стекло. Комната была заставлена множеством аппаратов. В изножье кровати сидела медсестра; она следила за экранами мониторов. Джерри лежал на постели с забинтованной головой. Обе его руки были под капельницами, к бинтам на темени тянулась трубка, к затылку – кабели от большого компьютера. Вся грудь была обклеена электродами, от которых к громоздким устройствам бежали провода. Прозрачная кислородная маска прикрывала рот и нос.
– Участки мозга, отвечающие за дыхание и сокращения сердца, разрушены, – тихо сказала врач. – Компьютеры воспроизводят утраченные функции. Центры высшей нервной деятельности не повреждены, и мы смеем надеяться, что моторика, экскреторные и сексуальные функции не пострадали. Если не случится непредвиденного, он должен полностью поправиться.
– Полностью? – переспросила Соня недоверчиво.
– То, что потеряно, потеряно безвозвратно. Его легкие и сердце нуждаются в помощи компьютера.
– И в таком состоянии он проведет остаток жизни? – Соня плакала. – Это вы называете полным выздоровлением!
– Госпожа Рид, это временно, пожалуйста, возьмите себя в руки, рядом другие больные...
– Оборудование уже отправлено из Звездного городка, – сказал Вельников. – Причем более совершенное, чем это.
– Из Звездного?.. – пробормотала Соня.
– Вы сами захотели это увидеть, – сказала успокоительно доктор Кордрей. – Уверяю вас, положение не столь безнадежно, как может показаться. Прошу в мой кабинет, побеседуем спокойно.
Соня позволила увести себя к лифту. Они прошли в небольшой кабинет на третьем этаже и сели на твердые металлические стулья.
– Русские везут новое оборудование, – начала доктор Кордрей.
– Это экспериментальные аппараты для длительных космических путешествий, – подхватил Вельников. – Суть идеи в том, чтобы замедлить дыхание и сердечный ритм, привести человека в состояние анабиоза, наподобие зимней спячки животных. Программу переделают для поддержания нормальных функций....
– С вашего позволения, мы вживим в мозг вашего мужа постоянные электроды и зашьем надрезы. Советский аппарат не требует прямого контакта с электродами, он посылает электромагнитные импульсы через кожу. Это исключает опасность инфекции.
– И поскольку предназначался для космонавтов, он очень компактен и может работать на батарейках, двенадцать вольт.
– Ваш муж сохранит неплохую подвижность.
– Подвижность? – повторила Соня, тупо глядя куда-то между доктором и Вельниковым. – Компактный аппарат?
– Всего одиннадцать килограммов вместе с батареей, – уточнил Вельников. – Размером с переносной телевизор, для удобства можно поставить на тележку. Если сделать длинный соединительный кабель, Джерри сможет передвигаться по квартире, не возя за собой установку.
– Чудовищно, – сказала Соня. – А нет иного выхода? Нельзя пересадить часть мозга?
Доктор Кордрей покачала головой.
– Американцы пытаются сделать что-то в этом роде, – сказала она, – но им понадобится не меньше пяти лет, а за это время...
Вельников прожег ее взглядом, но было уже поздно.
– Что – за это время? – вскинулась Соня.
Элен Кордрей отвела взгляд.
– Говорите! – настаивала Соня. – Я имею право знать!
– К несчастью, советская установка управляет мозгом не совсем точно. Затем будут нарушения обменных процессов, а медикаментами их можно регулировать лишь отчасти. Неизбежны повреждения сосудов и микроинсульты, возможен паралич, вялотекущая эмфизема...