Русская жизнь. Дача (июнь 2007)
Шрифт:
Страны НАТО превосходили Югославию по суммарному экономическому потенциалу в 700 раз (а военные потенциалы были просто несопоставимы), однако через 2,5 месяца войны были на пределе возможностей! Они практически не понесли потерь в ходе войны, однако их материальные расходы на эту войну оказались почти такими же, какой ущерб они нанесли Югославии. В этом есть уже что-то сюрреалистическое. Последующие события, например, афганская война или «беспримерная по героизму» эпопея 15 британских моряков и морпехов в персидском плену (с играми в шахматы и настольный теннис), подтвердили, что у «агрессивного империалистического блока» не все в порядке по части способности и желания воевать. Об этом в середине марта 2007 года прямо сказал замглавы МИД Польши Витольд Ващиковский: «НАТО потеряло свою былую силу, и поэтому необходимо искать дополнительные гарантии безопасности». Однако это у нас тоже осознать не способны. Тем более, что столько замечательных мифов построены на «угрозе с Запада».
Россия с тех пор неуклонно поднимается с колен, а под натовскую дудку больше никто не пляшет. Поэтому она уползла из Косово, из Лурдеса, Камрани, а затем и из Грузии. Наши позиции на международной арене чрезвычайно укрепились, а армия возродилась. И, значит, прецеденты, подобные югославскому походу двухсот десантников, теперь невозможны в принципе.
* СЕМЕЙСТВО *
Олег Кашин
Заложница
Личная жизнь женщины с двумя именами
Люся - тощая белая кошка - две недели назад родила от собственного сына Плюса трех котят. Плюс убежал в подвалы в поисках новых приключений, а Люся сидит дома и воспитывает детей. Точнее, воспитывает двоих - черного и серого, а белый нравится шестилетнему Грише, поэтому его воспитывает, в основном, Гриша. Гриша считает, что котенок похож на крысу, и это почему-то особенно умиляет мальчика.
Полное имя Гриши - Анжело Григорио. Это имя мальчику дал отец - наполовину немец, наполовину грек. 16 мая Грегор Шнайдер захватил в заложники всю Гришину семью, требуя отдать ему сына. Гришу ему не отдали, квартиру взял штурмом СОБР, теперь Грегор сидит в ростовской тюрьме и ждет приговора. А Гриша играет с родившимся на следующий день после приезда отца котенком и, кажется, уже забыл о том, что случилось в этой комнате совсем недавно.
I.
Ольга познакомилась с Грегором Шнайдером в 2000 году. Грегор приехал в Ростов искать русскую невесту - говорил, что немецкие женщины слишком эмансипированны, от них не дождешься ни ласкового слова, ни приготовленного обеда. Он даже говорил не «невеста», а «женщина в семью» и Ольга вспоминает, что именно такой деловой подход ей очень понравился, и она помогала Грегору составлять газетные объявления о поиске такой женщины, вместе с ним читала письма женщин, мечтавших о немецком женихе. Ольга и Грегор, который старше ее на семь лет, подружились, встречались каждый день, разговаривали по два часа как минимум, и женщина, по ее словам, сама не заметила, как забеременела. Грегор очень обрадовался тому, что у него будет ребенок от Ольги, он сразу предложил ей жениться, и она сразу согласилась. Во-первых, как она говорит, ей было очень интересно узнать, как живут люди в Германии, а во-вторых - Грегор производил впечатление очень серьезного человека. «Он говорил, что он экспедитор, а на самом деле никакой не экспедитор, просто газеты развозит». Женщина произносит эту формулу явно не в первый раз, потому что никаких особенных эмоций в ее голосе уже нет. «Не экспедитор, просто газеты развозит».
Свадьбу сыграли в Ростове, потом сразу же переехали в Дюссельдорф. Грегор рассказывал Ольге, что у него в Дюссельдорфе однокомнатная квартира, но когда она в эту квартиру въехала, ей там не понравилось.
– Я была в шоке, - рассказывает женщина.
– Он жил в этой квартире три года и ни разу ее не убирал. Всюду мусор, какие-то коробки, газеты, кровати нет, на полу лежит матрас, а комната маленькая, поэтому на матрас приходилось наступать ногами.
Грегор понял, что его жилище молодой супруге не нравится, и в первый же день совместной жизни увез ее к своей тете - единственной родственнице, живущей в Германии (вся остальная семья живет в Греции). У тети мужа Ольга провела две недели, потом родила Гришу и, выписавшись из госпиталя на пятый день после родов, поехала с ребенком домой к мужу. Мужа не было дома, и Ольга сделала у него уборку - вынесла мусор, рассортировала коробки. Когда муж пришел с работы, поведение жены его почему-то возмутило.
– Он выхватил у меня из рук Гришу, бросил с размаху в угол, куда я сложила коробки, а потом схватил меня за шиворот и спустил с лестницы. Я обиделась и говорю: все, я иду в полицию. А он мне так нагло: ну иди, иди, ребенок мне достанется. А я же только месяц в Германии, документов никаких, и Гриша тоже без документов. Я осталась.
Ольга осталась с мужем, но перестала с ним разговаривать - по ее словам, стоило ей заговорить с Грегором, как он хватал ее за горло и начинал душить. Пожив с мужем три месяца, Ольга забрала Гришу и уехала с ним в Ростов, тем более что там, у ее родителей, оставались двое ее старших детей, Аня и Володя.
– Я не хотела возвращаться в Германию, но увидела глаза детей - они же были уверены, что я их заберу с собой и мы вместе будем жить в этой чудесной стране. А тут еще Грегор постоянно звонит, говорит, что снял трехкомнатную квартиру и хочет, чтобы мы жили все вместе. В общем, через три месяца мы с детьми переехали в Дюссельдорф.
II.
О первом месяце после второго переезда женщина вспоминает с плохо скрываемой теплотой: с мужем она не ругалась, он был «настоящим ангелом» и каждый день дарил детям какие-нибудь подарки. На второй месяц Грегора посадили в тюрьму.
– Оказалось, он воровал в магазинах одежду и компакт-диски, торговал ими, не выплачивал кредит и ездил без водительских прав. Ему дали восемь месяцев, но там все было как-то хитро устроено: его выпускали каждый день после обеда и на выходные. И всякий раз, когда он приходил домой, я замечала, что он делается все более и более жестоким. Например, дети тогда интенсивно учили немецкий. И если они не выучивали в день по тридцать слов, он применял к ним такой, как он говорил, штраф: весь день кормил их пайком из двух яблок, пачки маргарина и стакана водопроводной воды. Говорил, что это дисциплинирует. Это у нас был такой маргариновый период, а потом вообще пошли всякие извращения. Каждую ночь заставлял Володю по три-четыре часа массировать ему ступни. Володя массирует, Грегор засыпает, но стоит Володе отойти - просыпается и орет: массируй, массируй. Мальчик из-за этого не высыпался и однажды спросонья попал под машину, долго лежал в больнице.
Я спрашиваю, почему Ольга не ушла от мужа тогда. Она объясняет, что Грегор не выпускал ее из дома со всеми детьми сразу. То есть если Ольга идет гулять с Аней и Володей, дома должен остаться Гриша, и наоборот: если гуляет с Гришей, старшие дети должны были сидеть дома.
III.
В июне 2003-го у Ольги диагностировали рак обеих молочных желез. Лечилась она целый год - четыре операции, четыре курса химиотерапии. После четвертого курса, вернувшись домой из клиники, Ольга узнала, что Грегор в очередной ссоре порезал Володе руку ножом. Тогда она все-таки забрала детей и уехала с ними в Берлин.
Уехать именно в Берлин Ольге посоветовал настоятель православного храма в Дюссельдорфе отец Александр - после четвертой операции Ольга крестилась и приняла имя Анастасия, то есть теперь ее все называют Анастасией, даже родители, которым, правда, пришлось привыкать к новому имени дочери целый год. В Берлине бывшая Ольга обратилась в полицию, полиция выдала ей путевку во фраухаус - общежитие для женщин и детей, пострадавших от семейного насилия. В общежитии было хорошо, даже платили пособие, и Настя очень не хотела возвращаться в Ростов («В Германии лучше»), но спокойно жить она не смогла: ей все время казалось, что Грегор найдет ее и опять заберет к себе. В августе 2004-го Настя и дети вернулись в родной город.