Русские песни и романсы

Гусев Виктор Евгеньевич

Ф. А. Кони

Чудная арфа

Когда-то жил в Англии царь удалой — Так слышал я, птичка мне пела! — Имел он двух дочек, красавиц собой, А роща цветами пестрела. Белее, чём день, была младшая дочь, Сестра же смуглее, чем бурная ночь. И старшая младшую манит тайком: «Пойдём, погуляем на бреге крутом». И черён был моря покров гробовой, И пеной украшен был берег крутой. «Взгляни: ты, как волны, сестрица, смугла, А я молодая — как пена бела!» Вскипела смуглянка, и, гнева полна, Сестру свою в море столкнула она. И волны взыграли, завыли леса… «Спаси меня, друг мой, — молила краса. — Не кинь меня в жертву сердитым водам! Тебе я мой пояс златистый отдам». «Когда тебя Нек в свой чертог поведёт, Твой пояс златистый мне стан обовьёт». «Спаси меня, друг мой! Отцу и царю Скажу, что венец мой сестре я дарю». «Венец по наследству достанется мне, Когда захлебнёшься в холодной волне». «Спаси меня, друг мой! Спасись от греха! Тебе уступлю я кольцо жениха». «С твоим молодым, удалым женихом Сам царь нас обручит жемчужным кольцом». «Спаси меня, друг мой! Волна холодна. Земля ж так привольна и жизни полна!» «Не бойся, красотка! Круты берега, На божию землю не ступит нога!» «Снеси же

поклон мой к родному отцу, Скажи, что меня ты одела к венцу! Скажи при поклоне родимой моей, Что свадебный кубок я пью средь морей. Скажи жениху молодому в тоске, Что ложе стелю я на белом песке». И невод рыбачий в безлунную ночь Прекрасную вытащил царскую дочь. Гусляр шёл дорогой из чуждой дали, И поднял он труп безмогильный с земли. И сделал он арфу из чудной красы, Чтоб смертных пленять в золотые часы. Он взял для станка белоснежную грудь, Чтоб грустному радость и негу вдохнуть. Отрезал он стройные девы персты, И крепкие сделал из них он винты. И струны насучил из русых волос, Чтоб арфа звучала, как песни богов. Украшен цветами высокий алтарь, Ликует за свадебной трапезой царь. И юный гусляр стоит у ворот: «Послушай, невеста, что арфа споёт!» На первый удар завопила струна «В мой пояс златистый сестра убрана». Бледнея, невеста на барда глядит, В руке ее кубок заздравный дрожит. Удар повторился, и струны, как гром: «Сестра обручилась с моим женихом!» И дурно невесте — туманится взор, И девы с невесты снимают убор. Но третий аккорд застонал по струнам: «Сестра отдала меня в жертву волнам!» В чертогах смятенье, и вопли, и плач! И грозно секирой сверкает палач. Во вторник невесту венчал сам отец — А в среду убийца сложила венец. (1838)

А. В. Кольцов

Хуторок

За рекой, на горе, Лес зелёный шумит; Под горой, за рекой, Хуторочек стоит. В том лесу соловей Громко песни поёт; Молодая вдова В хуторочке живёт. В эту ночь-полуночь Удалой молодец Хотел быть, навестить Молодую вдову… На реке рыболов Поздно рыбу ловил; Погулять, ночевать В хуторочек приплыл. «Рыболов мой, душа! Не ночуй у меня: Свёкор дома сидит, — Он не любит тебя… Не сердися, плыви В свой рыбачий курень; Завтра ж, друг мой, с тобой Гулять рада весь день». — «Сильный ветер подул… А ночь будет темна!.. Лучше здесь, на реке, Я просплю до утра». Опозднился купец На дороге большой; Он свернул ночевать Ко вдове молодой. «Милый купчик-душа! Чем тебя мне принять… Не топила избы, Нету сена, овса. Лучше к куму в село Поскорее ступай; Только завтра, смотри, Погостить заезжай!» — «До села далеко; Конь устал мой совсем; Есть свой корм у меня, — Не печалься о нём. Я вчера в городке Долго был — всё купил; Вот подарок тебе, Что давно посулил». — «Не хочу я его!.. Боль головушку всю Разломила насмерть; Ступай к куму в село». — «Эта боль — пустяки!.. Средство есть у меня: Слова два — заживёт Вся головка твоя». Засветился огонь, Закурилась изба; Для гостей дорогих Стол готовит вдова. За столом с рыбаком Уж гуляет купец… (А в окошко глядит Удалой молодец)… «Ты, рыбак, пей вино! Мне с сестрой наливай! Если мастер плясать — Петь мы песни давай! Я с людями люблю По-приятельски жить; Ваше дело — поймать, Наше дело — купить… Так со мною, прошу, Без чинов — по рукам; Одну басню твержу Я всем добрым людям: Горе есть — не горюй, Дело есть — работай; А под случай попал — На здоровье гуляй!» И пошёл с рыбаком Купец песни играть, Молодую вдову Обнимать, целовать. Не стерпел удалой, Загорелась душа! И — как глазом моргнуть Растворилась изба… И с тех пор в хуторке Никого не живёт; Лишь один соловей Громко песню поёт… 5 сентября 1839

И. С. Тургенев

Баллада

Перед воеводой молча он стоит; Голову потупил, сумрачно глядит; С плеч могучих сняли бархатный кафтан; Кровь струится тихо из широких ран. Скован по ногам он, скован по рукам: Знать, ему не рыскать ночью по лесам! Думает он думу — дышит тяжело: Плохо!.. видно, время доброе прошло. «Что, попался парень? Долго ж ты гулял! Долго мне в тенета волк не забегал! Что же приумолк ты? Слышал я не раз — Песенки ты мастер петь в весёлый час; Ты на лад сегодня вряд ли попадешь… Завтра мы услышим, как ты запоешь». Взговорил он мрачно: «Не услышишь, нет! Завтра петь не буду — завтра мне не след; Завтра умирать мне смертию лихой; Сам ты запоешь, чай, с радости такой!.. Мы певали песни, как из леса шли — Как купцов с товаром мы в овраг вели… Ты б нас тут послушал — ладно пели мы; Да недолго песней тешились купцы… Да ещё певал я — в домике твоём; Запивал я песни — всё твоим вином; Заедал я чарку — хозяйскою едой; Целовался сладко — да с твоей женой». (1841)

Н. А. Некрасов

Огородник

Не гулял с кистенем я в дремучем лесу, Не лежал я во рву в непроглядную ночь, — Я свой век загубил за девицу-красу, За девицу-красу, за дворянскую дочь. Я в немецком саду работал по весне, Вот однажды сгребаю сучки да пою, Глядь, хозяйская дочка стоит в стороне, Смотрит в оба да слушает песню мою. По торговым селам, по большим городам Я недаром живал, огородник лихой, Раскрасавиц девиц насмотрелся я там, А такой не видал, да и нету такой. Черноброва, статна, словно сахар бела!.. Стало жутко, я песни своей не допел. А она — ничего, постояла, прошла, Оглянулась: за ней как шальной я глядел. Я слыхал на селе от своих молодиц, Что и сам я пригож, не уродом рожден, — Словно сокол гляжу, круглолиц, белолиц, У меня ль, молодца, кудри — чесаный лён… Разыгралась душа на часок, на другой… Да как глянул я вдруг на хоромы её — Посвистал и махнул молодецкой рукой, Да скорей за мужицкое дело своё! А частенько она приходила с тех пор Погулять, посмотреть на работу мою, И смеялась со мной, и вела разговор: Отчего приуныл? Что давно не пою? Я кудрями тряхну, ничего не скажу, Только буйную голову свешу на грудь… «Дай-ка яблоньку я за тебя посажу, Ты устал, чай, пора уж тебе отдохнуть». — «Ну, пожалуй, изволь, госпожа, поучись, Пособи мужику, поработай часок». Да как

заступ брала у меня, смеючись, Увидала на правой руке перстенек: Очи стали темней непогоднего дня, На губах, на щеках разыгралася кровь. «Что с тобой, госпожа? Отчего на меня Неприветно глядишь, хмуришь чёрную бровь?» — «От кого у тебя перстенёк золотой?» — «Скоро старость придет, коли будешь всё знать». — «Дай-ка я погляжу, несговорный какой!» И за палец меня белой рученькой хвать! Потемнело в глазах, душу кинуло в дрожь, Я давал — не давал золотой перстенёк… Я вдруг вспомнил опять, что и сам я пригож, Да не знаю уж как — в щёку девицу чмок!.. Много с ней скоротал невозвратных ночей Огородник лихой… В ясны очи глядел, Расплетал, заплетал русу косыньку ей, Целовал-миловал, песни волжские пел. Мигом лето прошло, ночи стали свежей, А под утро мороз под ногами хрустит. Вот однажды, как крался я в горенку к ней, Кто-то цап за плечо: «Держи вора!» — кричит. Со стыдом молодца на допрос провели, Я стоял да молчал, говорить не хотел… И красу с-головы острой бритвой снесли, И железный убор на ногах зазвенел. Постегали плетьми и уводят дружка От родной стороны и от лапушки прочь На печаль и страду!.. Знать, любить не рука Мужику-вахлаку да дворянскую дочь! 1846

М. Л. Михайлов

Гренадёры

Во Францию два гренадёра Из русского плена брели, И оба душой приуныли, Дойдя до немецкой земли. Придётся им — слышат — увидеть В позоре родную страну… И храброе войско разбито, И сам император в плену! Печальные слушая вести, Один из них вымолвил: «Брат! Болит моё скорбное сердце, И старые раны горят!» Другой отвечает: «Товарищ! И мне умереть бы пора; Но дома жена, малолетки: У них ни кола ни двора. Да что мне? просить христа-ради Пущу и детей и жену… Иная на сердце забота: В плену император! в плену! Исполни завет мой: коль здесь я Окончу солдатские дни, Возьми моё тело, товарищ, Во Францию! там схорони! Ты орден на ленточке красной Положишь на сердце моё, И шпагой меня опояшешь, И в руки мне вложишь ружьё. И смирно и чутко я буду Лежать, как на страже, в гробу… Заслышу я конское ржанье, И пушечный гром, и трубу. То Он над могилою едёт! Знамёна победно шумят… Тут выйдет к тебе, император, Из гроба твой верный солдат!» (1846)

«ВОЛЬНЫЕ ПЕСНИ»

П. А. Катенин

* * *

Отечество наше страдает Под игом твоим, о злодей! Коль нас деспотизм угнетает, То свергнем мы трон и царей. Свобода! Свобода! Ты царствуй над нами! Ах! лучше смерть, чем жить рабами, Вот клятва каждого из нас… (Между 1817 и 1820)

А. С. Пушкин

Узник

Сижу за решёткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой, Мой грустный товарищ, махая крылом, Кровавую пишу клюёт под окном, Клюёт, и бросает, и смотрит в окно, Как будто со мною задумал одно; Зовёт меня взглядом и криком своим И вымолвить хочет: «Давай улетим! Мы вольные птицы; пора, брат, пора! Туда, где за тучей белеет гора, Туда, где синеют морские края, Туда, где гуляем лишь ветер… да я!..» 1822

А. А. Бестужев-Марлинский и К. Ф. Рылеев

* * *

Ах, где те острова, Где растёт трынь-трава, Братцы! Где читают Pucelle И летят под постель Святцы. Где Бестужев-драгун Не даёт карачун Смыслу. Где наш князь-чудодей Не бросает людей В Вислу. Где с зари до зари Не играют цари В фанты. Где Булгарин Фаддей Не боится когтей Танты. Где Магницкий молчит, А Мордвинов кричит Вольно. Где не думает Греч, Что его будут сечь Больно. Где Сперанский попов Обдает, как клопов, Варом. Где Измайлов-чудак Ходит в каждый кабак Даром. 1823 (?)

* * *

Ты скажи, говори, Как в России цари Правят. Ты скажи поскорей, Как в России царей Давят. Как капралы Петра Провожали с двора Тихо. А жена пред дворцом Разъезжала верхом Лихо. Как курносый злодей Воцарился по ней. Горе! Но господь, русский бог, Бедным людям помог Вскоре. 1823 (?)

* * *

Ах, тошно мне И в родной стороне; Всё в неволе В тяжкой доле, Видно, век вековать. Долго ль русский народ Будет рухлядью господ, И людями, Как скотами, Долго ль будут торговать? Кто же нас кабалил, Кто им барство присудил И над нами, Бедняками, Будто с плетью посадил? Глупость прежних крестьян Стала воле в изъян, И свобода У народа Силой бар задушена. А что силой отнято, Силой выручим мы то. И в приволье, На раздолье Стариною заживём. А теперь господа Грабят нас без стыда И обманом Их карманом Стала наша мошна. Они кожу с нас дерут, Мы посеем — они жнут. Они воры, Живодёры, Как пиявки, кровь сосут. Бара с земским судом И с приходским попом Нас морочат И волочат По дорогам да судам. А уж правды нигде Не ищи, мужик, в суде. Без синюхи Судьи глухи, Без вины ты виноват. Чтоб в палату дойти, Прежде сторожу плати, За бумагу, За отвагу, Ты за всё, про всё давай! Там же каждая душа Покривится из гроша. Заседатель, Председатель Заодно с секретарём. Нас поборами царь Иссушил, как сухарь; То дороги, То налоги — Разорил нас вконец. И в деревне солдат, Хоть и, кажется, наш брат, В ус не дует И воюет, Как бы в вражеской земле. А под царским орлом Ядом потчуют с вином, И народу Лишь за воду Велят вчетверо платить. Чтобы нас наказать, Господь вздумал ниспослать Поселенье В разоренье, Православным на беду. Уж так худо на Руси, Что и боже упаси! Всех затеев Аракчеев И всему тому виной. Он царя подстрекнет, Царь указ подмахнёт. Ему шутка, А нам жутко, Тошно так, что ой-ой-ой! А до бога высоко, До царя далеко, Да мы сами Ведь с усами, Так мотай себе на ус. 1823–1825