Русский мир. Часть 1

Павловская Анна Валентиновна

Эта легенда породила множество споров, не смолкающих и по сей день. В XVIII в. к ней привлекли внимание немецкие историки, работавшие в Петербургской Академии наук, Г. З. Байер, Г. Ф. Миллер и А. Л. Шлёцер. Они создали концепцию, основывая ее на летописных сведениях, о якобы несамостоятельном характере славянских народов, которые нуждаются в сильной руке, наводящей среди них порядок. Государство оказывалось, таким образом, привнесенным славянским племенам извне, сами они получались неспособными к созданию подобной организации. Эта теория получила название «норманнской»⁸⁵ (или «варяжской»). Надо напомнить, что Академия формировалась в годы немецкого засилья в России. В то время у власти стояло много представителей германской расы, и эта концепция как нельзя лучше соответствовала политической ситуации. Исследователь

М. А. Алпатов называет ее своего рода «идейной бироновщиной»⁸⁶ того времени. Но если с политической бироновщиной было покончено относительно быстро, то идейной была суждена долгая жизнь.

Тогда же раздались и возмущенные голоса против. Одним из самых первых яростных противников норманнской теории был великий русский ученый, основатель Московского университета М. В. Ломоносов. Не отрицая основание русского государства Рюриком, он настаивал на славянском происхождении этого первого русского правителя. Негодование великого ученого, подогреваемое, видимо, общеисторической ситуацией в России и его конфликтами в Академии наук, было столь велико, что он даже написал свою «Древнюю Российскую историю», в основном «вдохновленную» полемикой с норманнистами.

Спор по поводу так называемого «норманнского» вопроса растянулся почти на три столетия. Его долговечность уже сама по себе подчеркивает некоторые особенности развития русского государства: извечное противостояние и одновременно взаимодействие с Западом, необходимость четкого определения места и роли России в мировом контексте. Характерно, что Миллер и Шлёцер – «основоположники» норманнской теории – высоко ценили Россию и русскую историю, считали русский народ великим и его будущее еще более величественным. Миллер даже принял русское подданство, а Шлёцер считал годы, проведенные в России, лучшими в своей жизни. Более того, согласно концепции Шлёцера, вся история человечества, продвижения цивилизации в Европе, связана с завоеваниями, среди которых он выделял три волны: римскую, германскую и норманнскую. Только в случае с последней, причем в той части, где она коснулась России, возникла проблема.

Аргументы норманнистов, как правило, строились на прямом толковании летописи. Те же, кто отстаивали самобытность русской государственности, прибегали к самым разным доводам: что Рюрик был славянином, что эта легенда – поздняя вставка, что ранние страницы, сообщавшие об образовании русского государства, были изъяты из летописи. Обращают внимание на то, что долгое время Рюрик не упоминался ни в каких других древнерусских источниках как основатель династии. Лингвистический анализ имен братьев Рюрика дал повод некоторым ученым утверждать, что Синеус означает в переводе «свой род», а Трувор – «верная дружина», и получается, что Рюрик пришел на Русь не с братьями, а со своим родом и верной дружиной. Это поставило под сомнение все сообщение и позволило сделать вывод о том, что в летопись попал пересказ какого-нибудь скандинавского сказания, а летописец, не зная языка, все перепутал. Некоторые исследователи даже утверждали, что Рюрик был вовсе не человеком, а военным трофеем. Современные отечественные исследователи вообще стараются обходить этот вопрос стороной, подчеркивая, что если Рюрик и был, то к созданию русского государства он большого отношения не имел.

Впрочем, очевидно, что в споре норманнистов и антинорманнистов на первом плане находится проблема не сугубо историческая, а политическая, причем представляющая огромное значение для понимания русского государства: проблема самобытности и самостоятельности России как государственного объединения. В этом смысле длительность и острота полемики говорят исследователю русского мира гораздо больше об особенностях русского характера, чем реальные доводы тех или иных сторон. Сегодня очевидно, что вопрос об этнической принадлежности Рюрика не имеет никакого значения. В тот период норманнский воин во главе иностранного государства был явлением обычным, вспомним более позднего Вильгельма Завоевателя в Англии – никто же не обвиняет англичан в политической несамостоятельности. А главное, это для них самих не является поводом для волнения.

Каким бы образом легенда о призвании варягов ни оказалась в «Повести временных лет», она есть и стала важной частью русской истории. Очевидно, что государство не возникает моментально и из ниоткуда, для его появления должны быть условия и основания. Отметим, что даже время возникновения русского государства не является вопросом, окончательно решенным в исторической науке, отдельные исследователи считают,

что это случилось раньше 862 г., другие – позже. Для понимания русского мира важнее сам факт существования этой легенды, чем реальные события. Легенды часто дают более важный материал для понимания характера народа, чем подлинные исторические факты. Они нередко представляют события так, как их хотели бы видеть, а не как оно было на самом деле. История чаще всего не зависит от воли и идеалов людей, а бытующие в народе предания в гораздо большей степени отражают его взгляды и представления. С этой точки зрения они важнее исторической действительности.

Анализ легенды позволяет сделать некоторые важные выводы о характере русской государственности. Она свидетельствует о том, что правитель на Руси воспринимался как человек, устанавливающий порядок при беспорядке. Уже в это время он предстает как своеобразный посредник, объединитель, причем не только земель, но и различных народов (племен). Особо подчеркивается тот факт, что он призывается народом, причем не отдельными группами, а всеми, т. е. выражает интересы всех. Такой важнейший вопрос, как выбор правителя, решается, согласно легенде, мирно, добровольно и всенародно. Наконец, она указывает на ту огромную роль, которую правитель играл в русской жизни, – правитель и государство воспринимаются как понятия неразрывные. Все эти идеи получили развитие в последующие эпохи, стали определяющими для основ российского государства.

Существует ряд особенностей русской государственности, которые можно проследить в ходе истории России. Несомненны значение и роль идеи преемственности в русском мире. Выше уже упоминался тот факт, что древнейшая летопись начинает свою повесть о том, «откуда пошла русская земля», с библейских времен. Русские, согласно летописцу, оказались в землях сына Ноя Иафета вместе со всей остальной европейской компанией. После разрушения Вавилонской башни они получили славянский язык. Потом вместе со всеми племенами стали расселяться по Европе. Начиная датированную историю русской земли с середины IX в., летописец, видимо, чтобы читатель лучше понял, о каком конкретно времени идет речь, дает отсчет от потопа, от Адама, от Авраама, от Александра Македонского, от рождества Христова, от византийских императоров и т. д. Словом, история Древней Руси плавно вытекает из общемировой, становясь наследницей и продолжательницей библейской традиции. Кто знает, может и история о призвании варягов понадобилась, чтобы показать, что государство и власть на Руси возникли не на пустом месте, а были унаследованы ею от кого-то.

Приверженность традиции и важность идеи преемственности проявились и в русском летоисчислении. Вплоть до начала XVIII в. в России была принята византийская эра – от сотворения мира, календарный год начинался с марта (до XV в.) или сентября (с XV в.). Только Петр I своим указом в 1700 г. объявил началом года январь, а летоисчисление «подвинул» на 5508 лет⁸⁷, заменив его на общепринятое к тому времени в Европе «рождество Христово» (новая эра).

Еще больше упорства проявила Россия в вопросе введения нового календаря. Юлий Цезарь в 45 г. до н. э. ввел так называемый юлианский календарь, который Россия окончательно приняла с введением христианства в IX в. Продолжительность года – 365 дней и 1/4 суток, каждый 4-й год – високосный. Этот год на 11 мин. 14 сек. длиннее тропического (астрономического) года (т. е. за 128 лет накапливается разница в сутки). В 1582 г. римский папа Григорий XII передвинул счет дней на 10 дней вперед, чтобы компенсировать возникшую за века разницу. Для того чтобы приблизить календарь к реальному астрономическому движению Земли, он сократил 3 високосных дня в каждые 400 лет⁸⁸. Таким образом, различие между календарями юлианским (старым стилем) и григорианским (новым стилем) составляет: в XVIII в. – 11 суток, XIX – 12 суток, XX – 13 суток. Россия вплоть до революции придерживалась старого юлианского календаря, только в 1918 г. григорианский календарь был принят в новой советской России (позже России из европейских стран его приняли только Сербия, Румыния и Греция). При этом Русская православная церковь отказалась признать это «нововведение», так что она до сих пор живет по «старому стилю». Отсюда и обилие праздников в современной России, которые отмечаются и по старому, и по новому стилям: Рождество – 25 декабря по новому стилю, 7 января по старому, Новый год – 1 января по новому, 14 января по старому, отсюда и Октябрьская революция, праздновавшаяся в ноябре (произошла по старому стилю 25 октября).