Русский народ и государство
Шрифт:
Однако иногда, когда говорят о государстве, разумеют под этим словом не историческое общество в целом, но ту властную организацию, которая составляет его необходимый элемент [385] . «Государство велело, и это встретило оппозицию общества» — вот наглядный пример такого словоупотребления. Понятие государства здесь обозначает властно организованную и централизованную стихию общественной жизни, общество же — неорганизованную, свободную сферу людского общения. В сходном смысле противопоставляют, например, «гражданское» общество государству. «Гражданское общество» слагается из свободного от государственного вмешательства взаимоотношения частных интересов; государство — из коллективной организации, проводящей принудительно в жизнь известные общие цели. В смысле этого словоупотребления можно, например, сказать, что при капиталистическом общественном строе существуют в общественном целом две стихии — дезорганизованная и организованная, «общество» и «государство»; при коммунизме же стихии эти сливаются, «общество» поглощается «государством». Когда придерживаются такого словоупотребления, приходится для обозначения всего социального тела в целом применять какое-либо другое название, чем «государство». Приходится называть его, например, народом, нацией, культурной единицей; так можно говорить об американской нации, которая имеет «государство» в виде президента, конгресса, федерального бюрократического аппарата и автономных правительств штатов; и имеет свободную сферу «общественной жизни» в виде трестов, рабочих организаций, религиозных обществ, совокупности свободных отношений между индивидуумами и т. д.
385
В этом смысле государство можно назвать «формой, определяющей личное бытие культурного
В последующем мы условимся применять понятие «государство» в первом смысле этого слова, в смысле исторического общества; государство же во втором смысле будем называть «государственной организацией», или «государственным аппаратом». Такое словоупотребление нам кажется более естественным и, что главное, более соответствующим значению государства в исторической жизни людей. Тот, кто склонен отказаться от подобной терминологии, таит мысль, что исторические общественные индивидуумы — эти «народы», «нации», «культурные единицы» — несут государственные оформления случайно и могут выступать и не как государства. Мы хотим сказать, что терминология, противоположная нашей, живет еще в настроениях утраты государственной реальности. Для того, кто перешагнул чрез эти настроения, должно быть ясным, что, если он говорит об американском или французском государстве, то он говорит о явлениях, для которых никакое другое название не будет адекватным. Заменить здесь слово «государство» словом «нация», «народ» — это значило бы позабыть, что эти последние становятся самими собою только тогда, когда превращаются в государства: «нация», не будучи государством, не может быть «нацией» [386] .
386
Понимая под «нацией» огосударствленный народ (огосударствленную национальность).
Если отправляться от принятого нами понятия о государстве, как общественно-историческом индивидууме, то в подлежащем научному изучению предметном составе последнего следует различать две различные стороны. С одной стороны, государство предстоит перед нами как исторический факт — как «одна из форм жизни», возникшая с необходимостью помимо человеческой воли, выросшая на нашей планете так же стихийно, как стихийно выросли и другие формы жизни. Правы были представители старой органической школы в государствоведении, которые учили, что «государство есть естественное явление, естественное состояние человеческого рода». «Государство происходит как абсолютный, естественный факт при первом сближении людей. Мы находим его во всем историческом мире. Существа, обладающие произвольным движением, но лишенные разума, соединяются в государства на основании инстинкта». Но это — только одна сторона государства. С другой стороны, государство выступает перед нами как такой общественный индивидуум, существенным отличием которого является сознательная организация общественных сил для достижения совокупных целей. Государство есть не только естественный факт, но и деятельность, волевое напряжение организованная совокупная энергия. Таким образом, исследователь, намеревающийся изучать государство, наталкивается прежде всего на его стихийно-фактическую и на его деятельно-организационную сторону. И перед ним встают две проблемы: как строилось государство и как строили государство. Первая проблема сводится к установлению стихийно-исторических закономерностей, наблюдаемых в жизни различных, известных нам государств. Вторая проблема — изучение характера деятельности, направленной на установление государственного порядка и государственной организации. Обе проблемы имеют чисто теоретический характер, однако последняя соприкасается с новой, чисто практической проблемой: от вопроса, как строили государство, естествен переход к вопросу, как должно его строить. А это есть уже вопрос практической политики, к которому теория государства необходимо подводит.
Если отправляться от государства как от некоторой целостности, то в составе ее приходится установить следующие всем известные элементы [387] : 1) территория, 2) население, 3) власть, 4) организованный порядок. Первые 3 элемента относительно общепризнанны, хотя 3-й из них (власть) с большей или меньшей последовательностью выключается представителями современной юридической школы. Что же касается до четвертого, то он не вводится в обычные определения государства, хотя скрыто в них и фигурирует, особенно у авторов, утверждающих, что государство есть род правопорядка или организация правового принуждения и т. п. Впрочем «порядок» сливается при этом с порядком правовым, что по существу не верно, мы надеемся доказать это в последующем изложении. Изучению этих элементов и будет посвящена первая часть последующего изложения, именуемая «теоретическим государствоведением» [388] .
387
Это суть «элементы» государства как реального явления, а не «элементы» в понятии государства, о которых учит юридическая теория. Тем самым снижается и ценность критики Кельсена, направленная против учения об «элементах» государства. Ср. Kelsen, Allgemeine Staatslehre, 1925.
388
Из авторов, у которых «порядок» выступает как самостоятельный элемент государства, можно назвать Carre de Malberg, Contribution a la Theorie generate de l'Etat, 1920, vol. I, стр. 6–7.
Глава 2. Территория
1. Существующие теории
Учение о территории в современной теории государства создалось под общим влиянием тех настроений, которые были нами охарактеризованы в первой главе этой книги. И именно общая теория государства совершенно утратила то реальное значение, которое земля играет в жизни государства. Вместо изучения общих реальных связей между землей и живущими на ней человеческими обществами общая теория государства занялась анализом нормативно-юридического и отчасти политического вопроса о том, как должно относиться государство к своей территории. Отсюда и возникли разнообразные современные «теории» о территории, общим признаком которых является более или менее неосознанное смешение вопроса о существующем с вопросом о должном. Одна, менее распространенная из этих теорий, так называемая объектная теория, утверждает, что территория есть объект права государства, вроде того, как кусок земли может быть объектом права собственности. А так как по содержанию своему право государства (так же, как и право собственника) сводится к власти над объектом, то и территория является объектом государственной власти. Различие между собственностью и властью над государственной территорией сводится к тому, что в первом случае это власть частная, во втором же — власть общественная и публичная [389] . Другая, более ныне распространенная теория — теория субъектная — исходит из понятия о государстве как особом субъекте права, юридическом лице или корпорации. Корпорация эта построена на территориальной основе, и территориальность эта является существенной особенностью союза государственной природы. Территория есть, стало быть, необходимый элемент государства, мыслимого как юридическое лицо. Церковь, например, есть также особый субъект права, но не территориальный, а государство есть корпорация, необходимо территориальная. Отсюда и вытекает особое положение территории в государстве. Церковь может иметь землю, но если она ее продаст, то не потеряет тем самым характера церкви. Государство же, лишившись территории, перестает быть государством [390] . Стало быть, территория не может быть простым объектом государственной власти. Отношение власти к территории другое и более сложное — территория есть та граница, в пределах которой действует государственная власть и за пределами которой она прекращает свое действие. Территория есть граница власти над подданными, или, иными словами, государство властвует над территорией не непосредственно, а через посредство подданных, считаясь с ними как с членами общественного целого [391] .
389
Общие указания на эту теорию у G. Jellineck, О. с, стр. 394 и след. В своем более грубом виде она представлена сторонниками патримониального взгляда на государство, согласно которому король или князь является собственником своей земли. В более разработанном виде она приводит к утверждению, что право на территорию есть особое «государственное вещное право», которое отличается от собственности целым рядом признаков. Ср. Laband, Das Staatsrecht des deutschen Reiches, Bd.I,1911, стр. 192.
390
Теорию эту обычно возводят к русскому юристу В. А. Незабитовскому, Учение публицистов о междугосударственном владении, 1862 и немцу Fricker'y, Vom Staatsgebiet, 1867. Однако корни ее уже содержатся в комментарии к Кодексу Наполеона и даже в еще более ранней феодальной публицистике, о чем см. у Н. Н. Алексеева, Собственность и социализм, 1928.
391
Эти последние заключения вытекают отчасти из предыдущих рассуждений сторонников субъектной теории, отчасти же имеют самостоятельное значение. Так, например, они не отрицаются и приверженцами теории объектной: можно говорить, что территория есть объект права и в то же время граница власти, что делает, например, Laband, О. с, стр. 131. Но есть ученые, отрицающие теорию юридического лица государства, следовательно, несогласные, что территория есть элемент этого лица, но в то же время утверждающие, что территория есть граница власти. К этим последним относится, например, Duguit, Traite de droit constitutionnel, II, 1923, стр. 46, а также Kelsen, Allgemeine Staatslehre, 1925, стр. 147 и другие.
Вдумываясь во внутренний состав этих теорий, нельзя не установить, что в них как было сказано, мы имеем дело со смешением некоторых теоретических суждений о государстве с утверждениями нормативно-политическими. Так теоретической истиной является признание территориального характера того союза, который называется государством. Теоретическим наблюдением является и то, что территория определяет границы власти над подданными, хотя всем известно, что в определении такой власти имеет место и не только территориальное начало, но и начало личное: подданный в некоторых отношениях подчинен государству, и находясь вне его территории. Что касается вопроса о том, властвует ли государство над своей территорией непосредственно или посредственно, то решение его зависит от условий места и времени: в одних отношениях власть эта непосредственна (там, где не признается частная собственность на землю) в других — посредственна (где это право признается). Бывают также разные степени этого права распоряжения государства своей территорией. Таким образом, теоретический ответ на поставленный вопрос не может быть однозначным, и если названные теории категорически придерживаются того или иного ответа, ясно, что они это делают не из теоретических, но из чисто политических соображений. В конце концов разница между этими теориями сводится к решению чисто нормативного вопроса, в праве ли государство непосредственно распоряжаться своей территорией, подобно, скажем, собственнику, или же территорией непосредственно уполномочены распоряжаться граждане, а власть государства может регулировать только отношения между непосредственными обладателями территорией, подданными? Если бы эта проблема решалась на основании норм действующего в разных государствах права, она была бы чисто юридической; но так как общая теория государства решает ее скорее умозрительным путем, то проблема приобретает чисто политический характер. Общая теория государства проводит в своих построениях или политические требования утвердить более или менее абсолютные права частных собственников на землю или же требования утвердить более или менее исключительное право государства на распоряжение землей, помимо прав собственников. Потому различные политические системы придерживаются той или иной из этих теорий: абсолютная патримониальная монархия более склонна поддерживать объектную теорию, так как монарх в ней считается «хозяином» земли; социализм и коммунизм склоняются к ней же, ибо придерживаются системы национализации земли государством. Наоборот, система политического либерализма придерживается субъектной теории.
Подобные, обладающие чисто нормативным смыслом, суждения, современная теория обращает в словесную форму суждений теоретических, что придает им характер наукообразный: «территория есть граница власти над подданными», «территория есть объект права» и т. д. Из этих общих положений выводятся более частные, имеющие также нормативный смысл, но выступающие, как теоретические истины. Так популярная ныне субъектная теория учит, что территория в государстве неотчуждаема, что она неделима и т. д. На примере этих последних положений мы убеждаемся особенно наглядно, что имеем дело с нормами, а не с теоретическими суждениями. Ясно, что территория фактически и отчуждается и делится (например, после войн); вышеназванные положения имеют только тот смысл, что нормальное государство, не распоряжающееся непосредственно территорией (то есть государство либеральное), не должно отчуждать ее и не должно ее делить (или не имеет права отчуждать и делить). Совершается, таким образом, широко распространенная подмена теоретических суждений о территории в государстве политическими нормами — и это выдается за теорию государства.
Между тем в различных специальных исследованиях, посвященных вопросам государствоведения, за последнее время совершенно независимо от так называемой общей теории государства приобретен ряд общих наблюдений, освещающих с новой и чисто теоретической точки зрения вопрос об отношении государства к территории. Специальные исследования бесконечно опередили общую теорию государства и не нашли до сей поры ровно никакого выражения в этой последней. Обстоятельство это требует решительного пересмотра учения о территории, очищения его от нормативных, юридических и главным образом политических влияний и введения в него общего материала, приобретенного в исследованиях специальных.
Вопрос об отношении государства к территории на Западе был пересмотрен и освещен по-новому в науке, называемой геополитикой [392] . То, что в европейской науке подчеркнули геополитические исследования, в русской науке совершенно самостоятельно осветило евразийство. И не удивительно, что выводы западной геополитики и русских евразийцев во многом совпадают — обстоятельство, которое свидетельствует не об отсутствии у нас своеобразия, но о параллельном процессе осознания культурных своеобразий, происходящем и у европейцев, и у евразийцев. Геополитические исследования утвердили прежде всего тот факт, что связь между землей и государством есть реальная, естественная, органическая связь. Поэтому и задача государствоведа сводится к изучению общих закономерностей, наблюдаемых в пределах этой связи, а вовсе не к политическим рассуждениям о том, что должно быть и к чему следует стремиться. С точки зрения западной геополитики государство есть прежде всего «географический индивидуум» или явление, необходимо заключенное в формы земного пространства. Государство не может висеть в воздухе, и связь его с землей столь же естественна, как и связь с почвой растительных сообществ, например, леса [393] . Поэтому связь государства с землей не есть внешняя связь, это есть связь внутренняя, которую можно сравнить со связью между душой и телом. Государство вырастает из своего тела, из земли, и многие черты государственной жизни определяются особенностями территории, на которой вырастает государство. Сходные мысли формулируются и евразийцами. Для территории евразийцы применяют особое, очень удачно изобретенное П. Н. Савицким слово «месторазвитие», как бы особо подчеркивающее органический характер процессов исторической жизни человеческих обществ на определенной земле. С евразийской точки зрения государства являются родами «общежитий», строящихся на основе «генетических вековечных связей» «между растительным, животным и минеральным царствами, с одной стороны, человеком, его бытом и даже духовным миром, с другой». В «общежитиях» этих элементы «взаимно приспособлены друг к другу и… находятся под влиянием внешней среды, под властью земли и неба», и в свою очередь влияют на внешнюю среду. «Взаимное приспособление живых существ друг к другу… в тесной связи с внешними географическими условиями, создает… свой порядок, свою гармонию, свою устойчивость»… По словам П. Н. Савицкого, «необходимо умение сразу смотреть на социально-историческую среду и на занятую ею территорию». «Не только, конечно социально-историческая среда без территории не мыслима, в чисто внешнем смысле этого слова, но действительно, не зная свойств территории, совершенно немыслимо хоть сколько-нибудь понять явления того или иного состава, особенности и «образа жизни» социально исторической среды» [394] .
392
О задачах этой области знания кроме нижеприведенной литературы см. программную статью в Zeitschrift fur Geopolitik, hrsg. v. Haushofer und Obst. 1924, № 1.
393
Выражения цитированной в гл. 1 введения книги Kjеllen, стр. 46, 53. Названный автор оказал огромное влияние на развитие геополитических исследований в новейшей европейской науке.
394
Пользуюсь характеристиками П. Н. Савицкого, Россия особый географический мир, Прага, 1927.
2. Территориальные типы государств
Попытаемся формулировать те наиболее общие наблюдения, которые можно сделать об «образе жизни» государств в зависимости от свойств их территории или «месторазвития». «Месторазвитие», как и всякий протяженный и заключенный в пространственные формы объект, можно рассматривать с следующих четырех точек зрения: 1) с точки зрения величины; 2) с точки зрения формы; 3) с точки зрения местоположения в пространстве; 4) с точки зрения особенностей материи, из которой состоит «месторазвитие». Разберем названные точки зрения по порядку.