Русский народ и государство
Шрифт:
2. Рассматривая материальную базу как средство для создания подлинно духовной культуры гарантийное государство, помимо труда необходимого для удовлетворения основных потребностей, организует соразмерное количество труда прибавочного, весь общественный доход с которого государство обязуется употреблять на культурное строительство, на удовлетворение и развитие духовных потребностей граждан (принцип подчиненной экономики).
3. Не отрицая внутренней «негативной» свободы человека, его личного самоопределения, гарантийное государство ставит своею целью создание наиболее благоприятных внешних условий, обеспечивающих такое положение, при котором свобода эта не была использована в целях чисто отрицательных. Государство создает максимальное количество культурных и духовных благ, предпочтение и выбор которых предоставляется свободе всех и каждого (принцип положительной свободы).
4. Отрицая всякую принудительную нивелировку уравниловку как между отдельными людьми, так и между отдельными
5. Будучи не только регулятором социальной жизни, но и возбудителем различных жизненных потенций, обеспечивающих Движение и развитие общества, гарантийное государство стремится к вовлечению в экономическое, политическое, социальное к культурное строительство возможно большего количества граждан (принцип демотизма).
Пункты эти отделяют принципы гарантийного государства от различных политических тенденций современной жизни, определяющих государственные образования иного стиля и иной природы. Гарантийному государству чужд всякого рода экономический романтизм, стремящийся к реставрации отживших и технически низших форм хозяйства Ему чужд в то же время и экономический материализм, который на экономику смотрит как на некоторую «цель в себе» Оно не разделяет предрассудков либерализма, считающего, что свобода в государстве возможна без организации экономической и социальной. Оно одинаково чуждо и нивелирующему интернационализму и всякому политическому, принудительно проводимому национализму Оно противопоставляет себя всем чисто авторитарным политическим режимам, которые на население смотрят только как на объект государственного властвования.
И в то же время формулированные пункты своей, обратной стороной выражают основные права граждан гарантийного государства, как то право на жизнь, на культурное развитие, на максимальное содействие в пользовании своей свободой, право на национальное и культурное самоопределение, на участие в государственном и социальном строительстве и т. п.
Всякое государство есть социальная организация, допускающая чисто внешние средства при проведении в жизнь тех принципов и целей, которые руководят ее деятельностью. Нужно различать различные виды таких «внешних средств».
Чистое физическое принуждение, которое в здоровой общественной организации должно применяться только в исключительных и крайних случаях. Вся политика гарантийного государства должна стремиться к сведению физического принуждения к возможному минимуму — даже в идеале, к его исключению из обычных средств государственного воздействия. Здесь лежит различие гарантийного государства от режима диктатур, которые основываются на принципиальном признании насилия как допустимого и заранее оправданного средства.
Властвование и подчинение, которые предполагают в противоположность физическому принуждению особую душевную и даже духовную связь между властвующими и подчиненными. Связь эта основывается на некоторой внутренней угашенности духовного самоопределения подвластных, поведение которых определяется не собственным решением и волей, но внушением со стороны властвующих. Властные отношения по природе своей всегда иррациональны, в них присутствует элемент гипнотический, им не чужды состояния магической очарованности, особого обаяния, поклонения и восторга. История культуры показывает, что властителями первобытных народов являются жрецы, шаманы, колдуны и маги. В современности бывают случаи обращения к приемам престидижаторов, использующих технику массового внушения и пропаганды. Несомненным преимуществом властных отношений является то, что они основаны на очень первичных и элементарных сторонах человеческой психики, потому обладают значительной социально-организационной силой. Недостаток их в опасности чисто личного режима и связанного с ним произвола. Попытки устранить из государства всякие элементы властвования являются утопией, по крайней мере до тех пор, пока в жизни людей играют роль чисто эмоциональные силы — любовь и ненависть, привязанности и отвращения, симпатии и антипатии. Не увлекаясь подобными утопиями, гарантийное государство ставит, однако, своей главной целью устранить из властных отношений элементы произвола и личной прихоти. Это достигается прежде всего путем оформления властных отношений общими нормами, то есть установленным государством законом, который точно разделяет функции властвующих и ограничивает чисто личные проявления их воли. Это достигается далее путем введения в государственную практику нового начала — начала руководства и связанного с ним авторитета специалистов.
Руководство есть такое управление природным или социальными процессами, которое основано не на властном преобладании, не на внушении и гипнозе, но исключительно на технических знаниях и на чувстве авторитета, которое эти знания пробуждают. Говоря о «чувстве», нужно иметь в виду особый, «рациональный» характер эмоций, о которых здесь идет речь. Признание авторитета за знающим и умелым — авторитета «спецов» — есть явление, гораздо более рассудочное и разумное, чем эмоции, связанные с властвованием и подчинением. Самый термин «руководство» произошел из области так называемой власти человека над природой, которая целиком построена на науке и технических знаниях и чужда «психологии», составляющей существо подлинно властных отношений. Поэтому руководству прежде всего и подлежат экономические и технические процессы, производство, распределение, финансы и т. п. Чем более технически растет и усложняется общественная жизнь, тем более требует она научного руководства. Выполнять его могут только технические специалисты, люди знающие и компетентные. Роль их должна необходимо подняться в гарантийном государстве с его максимальной интенсификацией техники и экономики. Режим подобного государства не может не быть в известном смысле технократическим, то есть режимом руководства компетентных. Гарантийное государство одной из своих основных задач считает организацию преобладания компетентных, установления, в определенном смысле — управления «спецов». В этом смысле гарантийный режим не может не отличаться от западнодемократического, который в своих классических формах построен на совершенно противоположных началах — на власти партийных и профессиональных политиков, которые часто являются людьми наименее компетентными и наиболее невежественными. Демократии всегда принадлежит некоторый демагогический момент, с которым всячески должно бороться гарантийное государство.
Перед гарантийным государством встает одна трудность, которая свойственна, впрочем, любой другой государственной форме: гарантийное государство обеспечивает, как было сказано, проведение в жизнь определенной положительной программы — но где же ручательство, что программа эта будет действительно проводиться в жизнь. Другими словами, где гарантии того, что гарантийное государство будет действительно гарантийным. Государственная организация основана на применении «внешних» средств — на принуждении, власти, руководстве. Следовательно, и гарантии эти должны были бы быть тоже «внешними» то есть в последнем счете основанными на принуждении. Но как можно принуждать самого себя?
Остается допустить, что последние гарантии, связывающие государственную власть, должны или быть чисто нравственными, или же нужно изобрести какую-нибудь особую систему задержек и рогаток, которая бы заставляла государственную власть чисто внешним путем идти по линии общественного служения, составляющего основное ее задание и основную ее миссию.
Европейская доктрина разрешает эту задачу путем противопоставления народа государству. Народ живет в государстве, но жизнью государству чуждой и от государства отличной. Государство со своей стороны объемлет народ, но также от него отличается и с ним не совпадает. Отношение между ними представляется как отношение двух противостоящих друг другу и даже враждебных стихий. Оттого государство подавляет народ и имеет постоянную тенденцию действовать вопреки его интересам. Народ же в государстве должен вечно стоять на страже, и его политическая деятельность должна сводиться к постоянной оппозиции государству, к постоянному контролю над ним, неослабеваемому надзору за его деятельностью. Парламент и есть в конце концов контрольная комиссия народа над государством, которая понуждает государство служить народу и общему благу.
Эти и им подобные представления возникли оттого, что в буржуазно-капиталистическом строе государство действительно отражало противоположности классовых интересов богатых и бедных. Властвующими и правящими были представители интересов имущих, подвластным «народом» — неимущие и трудящиеся. Общераспространенность такого явления отучила мыслить государство как организацию, в которой интересы управляющих и управляемых могут и совпадать. Последнее становится возможным в обществе, которое возникло после социальной революции, в котором старые социальные классы уничтожены и которое приближается к решению проблемы экономической нужды. В сохранении такого общества заинтересован весь народ за исключением только тех, которые стремятся к экономической и социальной реставрации. В таком обществе миссия народа заключается не в организации оппозиции государству, но как раз в обратном — в защите государства от всех враждебных новому строю сил. Нужно сделать некоторое умственное и моральное усилие, чтобы понять эту новую ситуацию, которая одинаково представляется немыслимой как реставраторам, так и честным буржуазным демократам. Нужно понять, что «оппозиция» не есть принцип государства, но только тактика, применяемая в некоторых исторических государственных формах в государстве монархическом, перерождающемся в буржуазную демократию, и в государстве буржуазно-демократическом, испытывающем постепенную ломку своих социально-экономических отношений. Там, где этот строй уничтожен, тактика эта превращается в противоположную. Народ перестает чувствовать себя враждебным государству и стремится концентрировать свои силы в защиту и поддержку государства.