Русский романтизм
Шрифт:
это было страстное стремление, почти без надежд на дости-
жение (так как Екатерина П. — жена другого, очевидно, сослу-
живца В.) истинно романтическое „Sensucht", о котором Ога-
рев сказал: „Вечно желать и страдать... Слезы любви к чему то
недостижимому, я их люблю. Плачу и благословляю"2).
В выражении этого чувства звучат все характерные звуки,
из которых слагается аккорд романтической любви, являю-
щейся лейтмотивом своей эпохи, получившей даже теорети-
ческое обоснование, как часть целого мировоззрения 3).
В рукописи вслед за черновиком „Эскандера", написан-
ным 10 июня 1829 г. в лагере при Шумле, т. е. до встречи
с Е. П., упоминается впервые ее имя в составляемом акро-
стихе „Екатерина", а затем в стихотворении: „Толкование сна
К. П. П.", с французским эпиграфом: „Вы прекрасны, как
счастье того, кого вы полюбите", после чего открывается
длинный ряд писем, большею частью на французском языке.
В момент наибольшей напряженности чувства, когда В. те-
ряется в неразрешимых противоречиях и вынужден не встре-
чаться с К. П., после письма от 26 марта, в тетради идут
наброски, озаглавленные: „Продолжение путешествия по гене-
ральным картам".
1) „В .Московском Некрополе" имеется Писемская Екатерина Петровна,
род. 1795, ум. 1847, приблизительно годы подходят, но кто она была уста-
новить не удалось. 2) Г е р ш е н з о н , „Образы прошлого", стр. 437.
8) Этому посвящена, здесь не печатаемая, специальная глава моей ра-
боты „Из истории романтической любви",
1361
Во II части тетради, носящей название „Мысли", различ-
ные размышления, афоризмы, исторические справки, выписки
самого разнородного характера: о храме Юпитера, о рудни-
ках, об индийской смоковнице и т. д., то есть вся та „энци-
клопедия", которая использована в „Страннике", снова пере-
плетается с письмами и стихотворениями к „Kitty", как назы-
вает ее В. (тоже и в другой тетради — папка № 2298). Сле-
довательно, „Странник" выростает на почве личного чувства
и одновременно с ним и является выходом из замкнувшегося
круга сердечных переживаний. Писатель сам говорит об этом
в ненапечатанных строках: „Друг мой милый, чувствительный
мой Александр, как ты убит судьбою, кто более пожалеет
тебя, как не я, сердце твое, душа, чувства, мысли, я — другой
ты, нераздельный с тобой и наставитель твой. Тебе необхо-
димо рассеяние, ты угнетен обстоятельствами, ты окован
страстью, ты испытываешь страшные чувства, ты наказан,
и за что же — за доверчивость к таким пламенным, таким
нежным, таким сладким словам и взорам... поедем путешест-
вовать". (Папка № 2279).
Но любовь эта входит в его произведение основной, хотя
и намеренно скрытой струей, раздробленной на части и являю-
щейся перебоем для других тем.
Названию „Странник" В. придает другое, более глубокое
значение: „Так, милый, добрый друг мой, до встречи с тобой
я буду странник, только ты в состоянии остановить полет
мой и приковать меня к блаженству" (гл. 68). Он стремится
к берегам Тавриды, потому что там его друг.
Усталый путник, там я сброшу
Печалей тягостную ношу,
И с гор, как водная струя,
Скачусь в объятья друга я.
Это относится несомненно к К. П., так как та же мысль
выражена в стихотворении, посылаемом ей 30 мая 1830 года.
Вечно я грустил о друге,
Я везде искал его,
Но не мыслил, что на юге
Встречу друга моего.
(П. № 2298).
И пред внимательным читателем проходит ряд настроений
и переживаний, намеренно скрытых. Автор сам обнажает этот
свой прием: „хотя я не буду писать во многих местах ясно,
но ни за что не соглашусь толковать настоящего смысла не-
которых случайных выражений, которые на пути моем встре-