Русский транзит

Барковский Вячеслав Евгеньевич

Так-таки пришлось полетать. Как в воду глядел. Собственно, потому и пришлось. В воду я и глядел, в проливчик Рокавей-инлет. Иного пути не было. Бегать по бережочку с подраненным Валькой на плечах? Возвращаться в ангар, где нас только и ждут (и не просто ждут, но и разыскивают!) фебрилы вместе с перебежчиком Лихаревым? Или перельмановский «мерседес» нащупывать в кромешной тьме среди автомобильных завалов, а потом прорываться с боем?

Брайтонский «бордвок» манил иллюминированной прибрежной кромкой – вот он, вот он, всего мили две, аки по суху, через проливчик. Погребли?

Из ангара мы выкарабкались через одну из многочисленных дыр (возможно, все двери-ворота перекрыты, но дыр тут великое множество –

не врут видеобоевики, всегда отыщется э-э… отверстие, куда при необходимости протиснешься. А необходимость у нас была такова, что и в игольное ушко проскользнули бы, только избавьте от перспективки доказывать фебрилам: не верблюд мы, не верблюд!), из ангара-то мы действительно выкарабкались, дальше – вода. Лодка. Конечно же, лодка! С мощным мотором. Ну и хрен нам, а не лодка!

Да, она на цепи, на замке. Да, могу еще раз задействовать «томас» и перебить цепь. Да, могу покумекать над системой управления – при моем опыте автомобилиста плевое дело. Да, могу взреветь мотором и картинно протарахтеть… куда? В открытый океан? Или напрямки – Брайтон-Бич? ФБР – не богадельня, агенты Бюро – не идиоты. Если операция по захвату птенцов гнезда КГБ началась (а началась!), то и возможные концы ее отработаны. Отработаны джи-мэнами и обрублены кагэбэшникам. Ну там, не знаю, вертолет, оповещение по рации, система слежения…

И потому задача номер один: не проявить себя, не стать объектом слежения. Иначе куда бы ни приплыли, нас встретят. Так что – тише травы, ниже воды. Или – тише воды, ниже травы? В общем, тише и ниже. Полетели, Валя! В воду. И без плеска. А теперь, Валя, подгребай – подержись за лодку, я сейчас, я никуда не денусь, я только нашарю в лодке что-либо водоплавающее. Должны быть жилеты?! Америка все-таки! Если в супермаркете предусмотрена даже «соль с малым содержанием соли», то жилеты в лодке разумеются. Ага! Они.

Все. Я снова тут, я собран весь. Последний сигнал к отплытию прозвучал. С берега. Многочисленные шаги – профи, почти бесшумные. Ну да я сам профи, я расслышу. Поплыли. Не зашелохнем, не прогремим.

Т-тоже мне, Петька с раненым Чапаем! А Рокавей-инлет пошире Урала будет, пожалуй…

Глава 7

«Товарищу Павлу». И все. Мать-перемать! В далекой- близкой стране Советов и сторублевого перевода не получишь, пока грымза почтовая твои паспортные данные не перепроверит, твою физиономию с фотокарточкой не сличит, еще и допытается: откуда ждете?! А тут… золото килограммами – кому? «Товарищу Павлу». От кого? Он знает. Он один такой. И отправитель тоже один такой. Их знали только в лицо. То есть не каждый знал, а строго определенный тот, кому поручено-доверено. Официальный распорядитель – заведующий международным отделом ЦК КПСС. Текущие операции – заведующий секретариатом того же отдела. И во Внешэкономбанке строго определенный «товарищ», держатель партийного депозита – он обязан знать в лицо своего коллегу по хм… текущим операциям и откликаться только на его голос. «Держатель»- обычный служащий банка, не располагающий (якобы!) спецполномочиями. Впрочем, почему «якобы»? Он ведь даже «вертушки» не имел, звонил по надобности из обычного телефона-автомата… Любопытно, хоть двушками его снабжали, болезного? Или пятнашками… сколько стоит нынче в Совдепе звонок? Особо не разговоришься, учитывая «уши», от которых в родном Отечестве не гарантирован никто. Потому и общались «держатель» с «распорядителем» в манере заурядной фарцы: три кирпича, тонна гравия, пять зеленых, десять листов. А доставлялась валюта собственным автомобилем, без охраны особой – лишь бы внимания не привлекать, лишь бы конспирацию не нарушить.

Ч-черт! Знать бы! Мне-то по большому счету насрать и розами засыпать, но питерские гопники зубы в порошок

сотрут, бессильно скрежеща ими, когда и если до них эта информация дойдет: эх! знать бы!

Ну да поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Стоило «распорядителю» получить от «держателя» посылочку, и тут же шла команда в ПГУ: присылайте гонца. Уже, само собой, не по телефону-автомату, а по «кремлевке», по защищенной правительственной связи. Прямым текстом: присылайте. Немедленно и присылали. Передача из рук в руки, под расписку. А в ПГУ – снова тщательный пересчет, составление сопроводиловки заграничному резиденту, опись содержимого. Случайности исключены (пой, Валя, пой!) – отвечать-то в случае… э-э… случайности не только перед начальством КГБ, но и перед ЦК, а это начальство посуровей будет. Ни одного провала за все время. Разведка могла погореть на любой иной операции, но не на переброске «золота партии». Подстраховка, подстраховка и подстраховка.

Далее: канал переправки. Если груз тянул на миллионы, то его вместе с письмом резиденту паковали в дипвализу. Опечатывали тут же, в ПГУ, спецпечатью дипведомства. А печать эта всегда у Конторы под рукой. Ну еще бы! Если даже какой-то там третий атташе – отставной десантник.

Известно, диппочта неприкосновенна, вскрытию-задержанию – обложению не подлежит. Как же, как же! Венская конвенция! Но в ПГУ страховались еще и еще – подобную вализу сопровождал к «товарищу Павлу» офицер-сотрудник, и не один, бывало. (Слушаю тебя, Валя, слушаю, продолжай).

Ну а после вручения посылочки адресату (расписочку, будьте любезны!), в центр шла шифровка о выполнении задания, а расписка – опять же диппочтой… В ПГУ сообщения резидента обрабатывались, приводились в соответствие со служебно-документальным косноязычием для ЦК и вместе с распиской – на Старую площадь. Операция закончена.

Ждите когда вызовут – отнюдь не для вручения наград, а для следующей операции. Коз-злы! Кто? Хороший вопрос! Все они козлы – со Старой площади. Да и… и разведка – козлы! Отпущения. Самим браться за подобные транзиты «староплощадные» не рисковали – ум, честь, совесть нашей эпохи незапятнанны. А черную работу нелегального курьерства передоверили Конторе. Засыплется чекист – партийные боссы посетуют и пообещают «мировой общественности» разобраться как следует и всыпать кому попало.

Коз-злы вонючие! У них у самих на Старой площади – свой спецотдел по изготовлению фальшивых паспортов, печатей, париков-бород-усов. И свой подпольный МИД – выправить чиновнику дипломатические бумажки, упаковать вализу, послать хоть к черту на рога… почему нет?! Потому, что не хо-очется к черту на рога, пусть разведка этим займется, на то она и разведка.

Так ведь разведка именно что – не на то!!! Ладно бы один Головин слишком умный, но ведь и генералы не только загривки наедали – еще год назад протест накалякали в ЦК, мол, негоже использовать дорогостоящую разведку в столь дешевых операциях! То есть дешевизна относительна: грузы многомиллионные, да и агенты Конторы жертвуют собой при малейшей «засветке» (точнее, Контора жертвует агентами – автоматически, был-нету), но по сути комбинация примитивна. Для того ли взращиваются лучшие аналитические умы?! (А для чего, Валя, для чего? Разобъясни недалекому-неразумному!).

Короче, эту бумагу-претензию сам Крючков сдуру подмахнул. Либо не вник, либо не прочел толком, либо решил: пришло время брать власть. Вышел большой бульдожий скандал. И – все по-прежнему. Вот и Головин прибыл четвертого дня в Нью-Йорк к «товарищу Павлу»…

Дальше Бояров может себе представить…

Не то слово, Валя, не то слово! Однако либо ты, Валя, мне сказал все, либо – ничего. Информация-свежачок, но второй свежести. И про золото знаю, и про вализы тоже, и дискету в руках держал, с дисплея считывал…