Рузвельт
Шрифт:
Хайд не приближался слишком близко и правильно делал. Он прекрасно знал, что если даст мне хоть немного объятий — я разревусь, как младенец, пару секунд назад покинувший материнскую утробу.
Никто, вообще-то, никогда не запрещал мне плакать. Тем более Хайд. Но у меня особенные отношения со всеми жидкостями организма. Я — хозяйка своего мочевого пузыря: во всех школьных походах с ночевками в палатках я единственная никогда не ухожу писать в кусты, вместо этого терплю до дома, как полагается. Я приучила себя спать с закрытым ртом, чтобы не пускать
Я не люблю плакать, шмыгать или кровоточить — все это делает меня такой размазней, что и подумать страшно. Слезу можно пустить только над каким-нибудь фильмом с Дастином Хоффманом, больше поблажек я себе не даю.
— Хочешь пончик?
— Его разве не доедает Марта?
— Скорее всего. — вздохнул друг. — Кокосовая стружка — ее слабость, ты же знаешь.
От Хайда вкусно пахло средством для волос. Это помогало держать слезные железы под контролем.
— Что теперь будет? — спросил он.
— Мы погрязнем в нищете. Джек сопьется. Джулиан пойдет барыжить в подворотнях, а я — петь в переходах за гроши. Спать придется на автобусной остановке.
Думаю, в моей жизни настал один из таких моментов, когда кто-то должен залепить мне пощечину.
Раздалась песня Бейонсе, и я подскочила на месте, когда мой телефон начал вибрировать на скамейке.
Высветившееся на экране имя привело меня в шок.
— «Артур», — прочитала я вслух.
— Что?
— Даунтаун звонит.
— Бери трубку, тупица!
Сердце подскочило к горлу. Чтобы принять вызов на моем ископаемом телефоне, нужно было нажать на кнопку минимум десять раз подряд.
— Ало? — наконец ответила я.
— Привет, Рузвельт.
— Привет, Даунтаун.
Хайд приложился ухом к трубке по ту сторону динамика.
— Решил не писать тебе смс-сообщения. Побоялся перегрузить память того карманного калькулятора, который ты называешь телефоном.
— Это историческое наследие. Досталось мне от ацтеков.
Он посмеялся, и сердце у меня пропустило удар. Я сглотнула так громко — ему должно было показаться, что я сломала себе кость.
— Давай увидимся. — вот так вот просто заявил он.
Хайд оторвал голову от телефона и начал активно жестикулировать, намекая мне соглашаться.
— Не могу, — вздохнула я, отвечая им обоим.
Хайд шлепнул меня по затылку.
— Я имею в виду, ты, наверно, хочешь вернуть часы, но они сейчас не у меня. И я их не продала, честно! — поспешила оправдаться я. — Просто они дома, а я…недома.
Мои щеки горели так, словно их заклеймили с двух сторон знаком «лузер».
— Где ты?
— Я у Хайда. Он передает тебе привет.
Прежде чем я успела сказать что-то еще, Хайд выцепил телефон у меня из рук и вскочил с лавочки.
— Привет, милый, — сладко заговорил он. — Да, это я. Тэдди немного не в себе. Пару пощечин, холодный душ,
Все это время друг уворачивался от моих попыток ударить его. Даже забрался на спинку лавочки и балансировал там, спокойно продолжая разговор.
Знал же, что я на пушечный выстрел не подойду к этому чертовому кондиционеру.
— Конечно, она пойдет, — отвечал он. — Когда она будет готова? Я бы сказал, через пару лет, когда пройдет весь этот пубертатный период и одержимость принцем Гарри, но с моей помощью можно будет уложиться и в час.
Артур сказал что-то, и Хайд рассмеялся.
— Не волнуйся, дорогой. Если будет нужно, я притащу ее на буксире. Ну или по частям — в зависимости от того, как сильно будет сопротивляться. Целую. Пока.
Хайд положил трубку и кинул мне вниз телефон, который я неуклюже поймала.
— Если у вас родятся дети, назовите их в мою часть. Всех до единого, вне зависимости от пола. И домашних питомцев тоже. — важно проговорил Хайд, чувствуя свое превосходство.
Со спинки лавочки он слезть еще не успел, поэтому когда я ударила его кулаком в бедро, для него это был неожиданностью. Он потерял равновесие и повалился в кусты.
Конечно, я не могла явиться к Артуру, выглядя, как похмельная Бриджит Джонс в депрессии. Хайд подключил к процессу моей трансформации все доступные ему ресурсы, и спустя двадцать минут на мне были топ и джинсовые шорты, которые мне одолжила стриптизерша, работающая через дорогу.
Эта же стриптизержа по имени Кэнди, сидя в одном розовом лифчике, покрасила мне ногти в красный цвет. Хайд помыл и завил мои волосы, а затем зацементировал все свои труды, вылив мне на голову половину баллончика лака для волос.
Я кашляла так, словно вот-вот скончаюсь от туберкулеза.
Во время всей процессии мой взгляд изредка метался к зеркалу. Вид у меня был довольно жалкий. Если бы я была животным на ферме — меня бы пристрелили.
Я от природы была довольно бледной — голубоватая с прожилками кожа, незаметные брови, светлые ресницы, от солнца на щеках и носу высыпали веснушки. Я вся была какая-то непростая, как запчасть от машины, которая никуда не подходит. Косметика Кайли Дженнер мне никогда не подойдет, да и «смоки айс» на мне выглядели крайне нелепо. Хорошо, что Хайд только немного подвел мне глаза.
— Не понимаю, зачем это все. Что ему от меня надо? — задалась вопросом я. — Ведь если так прикинуть — мы же ничего о нем не знаем.
— А вдруг он твой джек-пот? Если уж купила лотерейный билет — будь добра проверить, не выиграла ли ты случаем миллион. — наставлял меня друг.
— Скажи честно, каковы шансы, что он окажется извращенцем или женоненавистником?
— Пятьдесят на пятьдесят. — ответил Хайд. — Русская рулетка.
— Дереводробилка, — вздохнула я.
Я отправила Артуру смс с координатами встречи. Просто чтобы он перестал называть мой телефон калькулятором. Хотя он вообще-то прав — печатать на нем было до жути неудобно, палец всегда попадал мимо нужной кнопки.