Рыба для президента
Шрифт:
Неожиданно сзади, совсем неслышно, к нему подкрался пожилой седовласый ненец. Он выглядел очень комично в старом солдатском треухе без шнурков. Встрепанные редкие седые волосы выбивались из-под шапки. Суконный совик, в который старик был одет, представлял собой длинную, серую от грязи и времени рубаху с расшитым на плечах полинялым орнаментом в виде рогатых оленьих голов и огромных рыб с разинутой пастью. Снизу он был оторочен вылезшим лисьим мехом. На ногах были все те же пимы из оленьего камуса.
– Здравствуй, Шаман. Пусть день принесет тебе удачу! –
Сидящий вздрогнул и отшатнулся.
– У тебя плохая привычка, председатель! Ты подходишь сзади и пугаешь духов, с которыми я беседую… мысленно.
Старик заулыбался беззубым ртом и закивал.
– Ты прав, Шаман. Это во мне живет дух Старого Охотника. Он не позволяет мне ходить, ломая сучья, как медведь, и говорить, громко, как воет волк. Помнишь его?
– Кого?
– Старого охотника Медвежью Лапу.
– Кто же его не помнит! Садись рядом…
Старик сел на береговую кочку, свесив ноги к воде.
– Медвежья Лапа учил дышать тише, чем трава шелестит, а думать дальше, чем летит северный ветер.
– Вот и подумаем… как учил Медвежья Лапа. Скажи, председатель, однако, какое имя он тебе дал при рождении? Ты помнишь это?
– Еще бы! Лисий Глаз. А тебе – Рыбий Хвост. За то, что еще маленьким ты вертелся со взрослыми рыбаками и охотниками как хвост осетра – коли схватишь, до крови обрежешься, – он тихонько засмеялся, но Шаман был суров.
– Послушай, председатель, пора это все забыть! Тебя русские люди назвали Олегом Николаевым, а отцу твоему, который к тому времени давно был в долине мертвых, дали имя Владимир. И в документе написали, в бумажке с фотокарточкой. Забыл?
– Помню, помню. Да и тебя нарекли по-своему. И что с того!
– Это важно, председатель. Сейчас это очень важно. Ты должен звать меня при русских так, как они хотят: Иваном Петровым. А при больших русских шаманах еще и вспоминать моего отца. Помнишь, как его звали?
– Геной. Геной его звали.
– Геннадием, а не Геной. Поэтому я Иван Геннадиевич Петров, а не какой-то там Хвост. Понял?
– Ты – Шаман. Тебя уважает род.
– Для нас, для людей, я Шаман, прозванный Старым Охотником Рыбьим Хвостом. Но только для нас!
– Разве для этого ты позвал меня, Шаман?
Петров встал и оказался достаточно высоким для ненцев человеком, с широкой грудью, гордо посаженной головой и крепкими, как бревна, ногами. Старик залюбовался им и завистливо цыкнул зубом.
– Ты красивый! Большой, как русский человек.
– Они не любят меня. Говорят, порчу им охоту и рыбалку.
– Что еще они говорят?
– А этого мало? Они совсем не эту охоту и рыбалку имеют в виду, которая кормит наши племена. У них свои дела.
– Какие, Шаман? Какие могут быть дела, кроме того, чем занимаются люди?
– Ты хитрый! Ты очень хитрый, Лисий Глаз. Все понимаешь.
– Я старый и глупый. Старше меня нет во всей тайге среди людей. И глупей нет. Мое место в долине мертвых, а я все еще здесь, среди вас, живущих.
Иван
– Не серди меня, Лисий Глаз. Тебе дали председательствовать в колхозе с моего согласия. Ты это знаешь. Твой чум всегда покрыт летом новой берестой.
– Но и твой мя тоже, Шаман. Разве не так?
– Так, так. Но бересты не хватает на всех. Один из нас должен уйти.
– Ты хочешь показать мне дорогу в долину мертвых?
– Я могу… Могу. Но духи говорят, что тебе еще рано туда. У тебя три жены, председатель Олег Николаев. А русские не любят, когда в одном мя живут столько жен. Тебе нужно заботиться о детях и внуках. У тебя уже есть пять правнуков! О них тоже надо думать! Шибко думать, председатель! Разве ты не хочешь, чтобы твой старший сын стал следующим председателем и получал лучших оленей, прекрасных молодых жен, самую жирную рыбу, новую праздничную бересту и много-много бумажек с русским вождем?
– Ты говоришь, как древний старик. Так не говорят сейчас. Эти бумажки зовут рублями. И ты знаешь это! Ты очень, очень любишь их! Их у тебя много! Великое множество! Целый мешок! И даже два! Зачем же ты говоришь так, по-старому? И разве ты не знаешь, как зовут Великого Вождя и то, что он дал нам свободу?!
– Ты лукавишь, старик! Этого бородатого с голым черепом старика зовут Лениным. Мы это знаем. Все знаем! Но он не твой вождь и не мой! Он уже давно в долине мертвых.
– Нет. Он в большом городе, в Москве. Лежит в ящике, и все к нему ходят.
– Это называется Мавзолей. Там его тело, но душа далеко. У Великого Бога Нума. Она зовет меня, старик! Вот уже две луны я говорю с ней.
– И что же тебе говорит душа Вождя?
Старик недоверчиво покосился на Шамана. Тот быстро присел на корточки рядом с ним и заглянул в глаза. Сизая раскосая злоба блеснула как клинок ножа.
– Она велела мне собираться в путь. Оставить племя на милость «матери земли» – «Я-Небя». И еще отдать всю власть над родом тебе. Так и сказала его душа: Пусть Лисий Глаз, однако, сам ведет род, пусть кочует с сыновьями и людьми. Иначе всех поразит злой Нга, сын великого Нума. Не миновать болезней, голода, смерти! Я просил всесильного Нума помочь тебе! Я «кормлю» его все эти дни свежей рыбой и сухим оленьим мясом. Я оставлю его без пищи, если он оставит нас!