Рыба гниет с головы
Шрифт:
– Да-а? – обрадовался капитан и вплотную подошел к Антону: – И откуда ты к нам прилетел, голубь залетный?
– Я не помню, – честно ответил Антон. – У меня ретроградная амнезия. Документы и деньги с телефоном пропали. Думаю, что меня обокрали, а потом…
– Свои же, что ли? – заржал капитан. – Ты мне по ушам тут не езди, а то я тебе не только амнезию сделаю, я тебе… – Он замялся, не найдя подходящей рифмы, отчего шутка получилась незаконченной и глупой.
Антон понял, что начинает злиться, и опустил голову, чтобы не выдать своих чувств. Сначала разобраться надо, вспомнить хоть что-нибудь, а потом уж в бутылку лезть.
– А ну, на меня смотреть! – вдруг заорал капитан и толкнул Антона ногой в грудь. – Я тут с кем разговариваю, б…?
– Не надо вот только орать, – сквозь зубы процедил Антон. – Меня врачу показать надо.
– Проктологу! – мгновенно подсказал капитан и снова заржал во весь голос. – Запиши его со мной, – проходя мимо окна дежурного, бросил он, – я с ним попозже побеседую. Полечу его!
– Проктолог! – не удержавшись, громко брякнул Антон.
В дежурной части воцарилась гробовая тишина. Кажется, Антон нахамил человеку, которому тут хамить было запрещено. Тягостную тишину нарушил сам капитан, задержавшийся у выхода.
– А ты борзый у нас, чувачок! Ну, ничего, посмотрим, куда твоя борзота скоро денется. Заприте его в «обезьянник» пока, и никуда не выпускать! Ни пить, ни ссать.
– А если он прямо там… – проворчал дежурный.
– А тогда я его же мордой все вытру!
Дверь захлопнулась. Антон вздохнул, понимая, что слишком погорячился в неизвестной ситуации. Но стерпеть он тоже не мог. С какой стати ему будут хамить свои же? Да-да! Он ведь тоже офицер полиции, только… почему-то об этом нельзя говорить. Почему? Черт, опять провал в памяти. Ну, ничего, может, скоро и удастся вспомнить.
– А кто это такой? – спросил он сержанта. – Этот капитан кто?
– Этот капитан – твоя большая проблема, – огрызнулся тот. – Охренел, что ли, незнакомым людям хамить?
– Я охренел? А он хамил знакомому? Я такой же незнакомый человек, как и он мне.
– Ну, ты сравнил, шарамыга…
Антон вскочил и одним прыжком преодолел расстояние от лавки до сержанта в центре комнаты. Одной рукой сжал кисть руки полицейского, которая пыталась замахнуться дубинкой, второй сжал его горло, надавив большим пальцем под скулу.
– Я тебе голову оторву, если ты меня еще раз обзовешь! – выдохнул он прямо в широко раскрытые испуганные глаза сержанта. – Вы тут задолбали меня своим хамством, понял?
Выскочил второй сержант, выскочил прапорщик – помощник дежурного. Сразу стало шумно и тесно. Антон со злостью отшвырнул от себя сержанта и, примирительно выставив перед собой руки, крикнул:
– Ладно, все! Больше не сопротивляюсь и никого не трогаю.
Его схватили за руки и поволокли к большой решетке, подталкивая в спину. За решеткой оказалась небольшая комната без окна, но с отдушиной. На двух лавках, поставленных буквой «Г» в углу, сидели трое мужиков неопределенного возраста и рода занятий. Собственно, Антон своей грязной одеждой от них мало чем отличался. На него смотрели со страхом и интересом. Все развлечение для задержанных, которым тут сидеть сутки, а то и больше.
Открыли навесной замок, потом створку решетки, и Антон ступил внутрь «обезьянника», как во всех отделах полиции по всей стране исконно называется камера для задержанных. Только рано он подумал, что все успокоится. Перед входом его быстро обыскали, прощупав даже рукава и штанины. В последний момент он вдруг почувствовал сильный удар сзади от плеча и поперек спины, который заставил его упасть на колени, потом на бок. Тупая боль пронзила все тело, онемела рука, но Антон нашел в себе силы, чтобы подняться на ноги. Не дело валяться на полу, что бы с тобой ни делали.
– Ты давай, садись, земеля, – подхватили Антона заботливые руки, а сбоку дыхнули таким перегаром, что он поперхнулся. – Зря ты так с ними. Покалечат, а лечить тебя кто будет?
Держась за плечо, Антон дошагал до лавки и опустился на нее между двумя мужичками. Пахло от них, надо сказать, так, что даже боль в спине ощущалась меньше.
– Ты Петровича не зли, – продолжали вполголоса советовать Антону обитатели камеры. – Он зверь, а не человек. И обиды никогда не прощает. В прошлом году у нас был один…
И привычно начали гудеть, рассказывая то одну историю, то другую. Незамысловатые, в общем-то, истории, но весьма поучительные. И главное, четко вырисовывался образ этого Петровича, или товарища капитана, как его там еще назвали.
– А он кто? – снова попытался навести справки Антон. – Начальник отдела?
– Не, – махнула рядом грязная кисть с «траурными» ногтями. – Начальник тут ничего, только он… так, для вида. Положено, чтобы начальник был. Ефимов – мужик ничего. А вот Петровича тебе опасаться надо, Петрович – начальник уголовки, он тут всю работу держит, показатели Ефимову дает. Если Петрович сказал, то все – хана твое дело. Лучше подписывайся и езжай на годок-другой.
Много чего гудели сокамерники. Но все у них получалось как-то «из пустого в порожнее». Антон попытался задавать вопросы, но тут мужики чего-то испугались. Наверное, этих самых вопросов. На этом диалог закончился, и большинство стали приноравливаться полежать и покемарить на лавках. Правда, Антона старались не тревожить. Тишина в «обезьяннике» воцарилась часа на три.
– Э! Блондин! – заорал вдруг мужской голос, и Антон открыл глаза. Прямо перед ним по ту сторону решетки стоял смуглый парень лет двадцати пяти или чуть больше. Он поигрывал наручниками и щурил глаза. – Проснулся? Да, ты! Иди сюда, мухой! Спиной к решетке, руки вытяни.
Щелкнули наручники, скрежетнули зубья замка. Замок открылся, и Антона грубо за плечо выволокли из камеры.
– Давай наверх, – толкнул его в спину смуглый.
Теперь Антон решил держать себя в руках и не поддаваться на провокации. В конце концов, ему надо отсюда выбраться живым и здоровым. Скоро эти формальности закончатся, все выяснится… Стоп! Он мысленно осекся. Какие формальности, что выяснится? Ему же нельзя рассказывать, что он работает в полиции… Быков… Быков? Откуда всплыла эта фамилия? Антон его точно знал, но кто это, его начальник? Мать вашу в душу! Как же быть теперь, как выкручиваться? Черт, немного побольше бы времени, спокойной обстановки, врача какого-нибудь. Глядишь, и он все вспомнит, восстановит окончательно память.