Рыба гниет с головы
Шрифт:
Женщина средних лет в черной мантии с вышивкой на воротнике, в очках в дорогой оправе тараторила обстоятельства дела, не поднимая глаз от бумаг. Галина боялась, ее трясло, и она никак не могла выбрать момент, чтобы рассказать все, попросить помощи, защиты. И тут ей предоставили слово! Она вскочила с места и торопливо, захлебываясь словами и навернувшимися слезами, стала говорить. Страх придал ей сил и смелости, страх победил ложную стыдливость, она рассказала все – про бутылку, про борьбу и угрозы.
А потом наступила пауза… Судья смотрела на Галину с брезгливой иронией. Это было ожидание, когда подсудимая закончит болтать, это была снисходительная терпеливость, ведь судье и не такое приходилось выслушивать.
– Вы ее врачу-то показывали? – наконец спросила она. – Девочка совсем не в себе. Ладно, если это все, то приговаривается к штрафу…
Галину почему-то отпустили не в зале суда, а потом, когда вывели на улицу.
– Все, дуй отсюда, – велел полицейский. – И смотри, если еще где рот раскроешь, то из отдела точно не выйдешь, а на карачках выползешь. Поняла, шалава? П… отсюда!
Шатаясь, Галина обошла здание, вышла из двора, куда обычно заезжают машины с подсудимыми, и некоторое время постояла перед входом в здание суда. Слабенькая надежда мелькнула в сознании, что судья специально сделала вид, что не поверила, что она это сделала при конвое, а на самом деле…
Она бросилась обратно к входу, рванула на себя тяжелую дверь и нос к носу столкнулась с полицейским, который ждал ее внутри перед рамкой металлоискателя. Уже по его глазам девушка все поняла. Это было как просветление, как озарение, как ухнувшая на нее с небес высшая мудрость. Это же один механизм, одна машина, одни и те же жернова, которые медленно, но уверенно перемалывают людей, которым «посчастливилось» попасть между ними. И никакими увещеваниями, уговорами, рассказами и убеждением тут ничего не сделаешь. Бесполезно уговаривать танк или поезд, которые едут на тебя.
– Господи! – выйдя на улицу и сжав голову руками, простонала Галина. – И я это выдержала! И это все со мной было! Мама…
Хуже всего, что до вечера оставалась еще уйма времени. Антон смело двинулся в центр города, полагая, что в людской толчее его не так быстро заметят те, кто будет преследовать и разыскивать. Любой полицейский начальник первым делом пустит наряды на окраины, по менее людным улицам, чтобы не дать преступнику покинуть город. Из этих же соображений обязательно перекроют железнодорожный вокзал, автостанцию, оповестят посты ГИБДД на всех основных трассах, всех участковых, особенно тех, кто обслуживает территории за пределами городской черты. По крайней мере, так осуществлялись все планы перехватов.
Существовали кое-какие тонкости и нюансы, которые Антон тоже знал и которые тоже учитывал. Но, в любом случае, безопаснее сейчас были именно центральные улицы с большим скоплением людей. Антон был рад тому, что у него не было документов и в полиции не осталось его фотографии. Неизвестно, как здесь, в этом отдаленном Сарапинске, а в Екатеринбурге во многих людных местах имелись камеры видеонаблюдения, объединенные в одну сеть. И существовала программа распознавания. Всего за секунду компьютер соотносил каждое лицо с базой данных разыскиваемых. Хоть в профиль, хоть анфас.
Во-первых, поесть! Не испытывая угрызений совести из-за вытащенных у оперов из карманов денег, а испытывая лишь чувство голода, Антон направился к знакомой вывеске. Макдоналдс добрался и до отдаленных районов. Через полчаса в кармане у него на двести пятьдесят рублей стало меньше, а в голове родился более или менее сносный план.
Если выбраться из города он хоть и с трудом сможет, то рисковать ему не хотелось. Зачем? Вся информация в городе, все свидетели и потерпевшие в городе, значит, и он должен оставаться в городе. Можно вернуться в Екатеринбург на товарняке, явиться к Быкову и доложить о случившемся и о том, что творится в этом отделе полиции. Что скажет полковник? Он скажет, что Антон хреновый оперативник и что он принес не доказательства, а лишь слова. Если доказательства потянут в суд виновных, то слова, наоборот, навлекут беду на самого Антона, расшифруют его как работника УСБ и сломают все оперативные планы Быкова. Так являться перед бледные очи своего шефа или…
Антон решил, что если судьба в лице неких преступников забросила его сюда, если случай дал ему возможность собрать доказательства совершаемых полицейскими преступлений, то его долг офицера и человека завершить то, что она ему подбросила. Ничего, пусть Быков немного поволнуется, пусть поломает голову, куда это пропал его сотрудник. Не сложно найти способ позвонить Алексею Алексеевичу, но что он ответит? Быков наверняка ответит, чтобы Антон не валял дурака, а возвращался. И еще скажет, что с Рамазановым связываться пока опасно, смертельно опасно. И чтобы Антон, опять же, не валял дурака.
А что Антон? А он, между прочим, и не в обиду полковнику Быкову будет сказано, уверен в том, что сможет здесь нарыть улик и свидетельских показаний. Он абсолютно уверен, что у него будет чем припереть к стенке и этих сопляков с лейтенантскими погонами из уголовного розыска, и их начальников. Что найдется рычажок, чтобы схватить за грязную руку полковника Рамазанова. Мало было Антону одного удара по морде, хотелось этому полковнику чего-нибудь более неприятное сделать. Например, посадить лет на пять!
Итак, план! Как ни приятно и безопасно сидеть в Макдоналдсе, а уходить придется. Вот только еще чашечку кофе махнуть и идти. Первым в плане Антона числился поиск потерпевших от рук местной полиции. Вторым была работа с ними, убеждение довериться ему и согласие дать показания. Третьим, естественно, возвращение к Быкову и начало внутреннего расследования, с привлечением на определенной стадии прокуратуры. Все просто, как апельсин!
Самое сложное, как считал Антон, найти потерпевших, а уж уговорить их он намеревался без проблем. Недолгое размышление навело на мысль, что физически пострадавшие, они и в Африке физически пострадавшие. То есть искать нужно их в медицинских учреждениях. Поликлиники, травмпункты, «Скорая помощь», специализированные медицинские учреждения более узкого профиля. Нужен всего лишь доступ к их базе данных. Кто поступил, с какими травмами, где живет? Значит, нужна агентура в этих учреждениях. Или как минимум в этой среде.
Не менее важна и работа среди местного населения. Это очень простой способ, но не гарантирующий максимальной эффективности. Это людные места, разговоры граждан, из которых можно почерпнуть немало интересного. Таких мест в основном два – рынок и питейные заведения. К последним стоит отнести и уличные киоски, где торгуют пивом «навынос» и где есть какое-то подобие столиков. Денег вот только у Антона на разработку этого метода не было. Как не было и желания пить.
Есть еще один «незначительный» момент в предстоящей операции. Все то время, которое Антон намеревался провести в Сарапинске, ему где-то нужно спать и чем-то питаться. Об этом Антон предпочитал пока не думать. Как-нибудь решится, найдутся добрые люди и толковые помощники, рано или поздно. Вон разведчики за границей! Для них это была бы проблема, а он все-таки в своей стране, среди своих граждан.