Рыцарь чужой мечты
Шрифт:
– Никто бы ее не хватился, понимаете? Вот я и схватила со стола записку и швырнула ее в первый попавшийся под руку ящик.
И опять не все понравилось Виктору Ивановичу в ее словах. Многие из соседей Натальи были в отъезде. Понятых пришлось побегать поискать. На момент обнаружения тела только и находились дома те самые соседи, в чей почтовый ящик была опущена записка. Случайность, совпадение или злой умысел?
– Хорошо. Теперь ответьте мне на такой вопрос: зачем вы пошли туда, Светлана Ивановна? Одна, посреди ночи? Вы же просили меня защитить вас от этой страшной женщины. Вызвали к
Это был самый главный вопрос, который его по-настоящему тревожил. От ее ответа зависело многое. От ее правдивого ответа, разумеется, зависело: станет ли он дальше заниматься этим грязным бытовым убийством. А Наталью ведь убили, сымитировав самоубийство, это уже установлено. Если Мохова снова соврет, то он уйдет из кабинета, милостиво предоставленного ему коллегами для разговоров с ней, и больше уже никогда не вернется.
– Зачем, Светлана?
Она тяжело вздохнула и пробормотала, сморщившись:
– Этот глупый адвокат мне наговорил такого! Сказал, что, если я сознаюсь в том, что была там ночью, мне никогда уже не снять с себя подозрений. И даже вам не позволил бы говорить, Виктор Иванович, вы уж простите меня, пожалуйста.
Начало было именно таким, как ему хотелось.
– Итак, вы пошли туда. С какой стати?
– Наталья позвонила мне… Вернее, она названивала мне весь вечер, представляете! Я не брала трубку долго. Она принялась звонить на мобильный. Потом принялась чередовать… Это было сумасшествие просто какое-то! Я решила ответить. – Светлана наклонила голову еще ниже, принявшись слегка постукивать лбом о стол. – Она была пьяна! Очень пьяна. С трудом ворочала языком.
– Что она вам говорила?
– Она требовала, чтобы я пришла к ней! Я отказалась, разумеется. Тогда она заявила, что, если я не приду, она покончит с собой и никто уже тогда не узнает, каким именно способом она отправила Геночку на тот свет. Но я-то знала, что она его отравила. И тем не менее… Мне стало жутко. Я минут двадцать размышляла: идти или нет? С одной стороны, идти мне туда было незачем. Ну удавится и удавится, одной дрянью меньше. А с другой!.. Сын, потом отец, потом она. Это страшно…
«Испугалась ты, подруга, прежде всего за себя, – снова позлорадствовал с чего-то Виктор Иванович, ну разонравилась ему белокурая врачиха, хоть убей. – Испугалась, что под подозрение попадешь как наследница. Вот и помчалась потому туда. И благородства в твоем ночном визите – кот наплакал!»
– Она ведь еще и записку мне свою принялась зачитывать, представляете! Я потому и знала о ее существовании и искала ее, когда обнаружила Наталью мертвой. Она мне ее зачитывала и хохотала как умалишенная. – Светлану передернуло, показалось, будто снова слышит, как надрывается в истеричном смехе ее соперница. – Будто шуткой это очередной было с ее стороны, еще одной чудовищной шуткой… Идиотка! Как Гена мог жить с ней, до сих пор не представляю! Он ведь свет увидел, когда меня встретил. Кстати, Виктор Иванович, а как же теперь быть с его отравлением? Подтверждение этому станут искать или нет?
– Конечно, станут. Эксгумируют труп непременно, раз такое заверение его вдовы в записке имеется.
– Знаете, а она ведь
– А зачем она это хотела сделать? – Авторучке и блокноту Виктора Ивановича все же нашлось применение. Он принялся бегло записывать и тут же делать пометки на полях, чтобы не забыть, о чем попросить своих коллег, занимающихся делом Моховой. – Чтобы доказать, что это вы виноваты в смерти их сына?
– Ну да, конечно. О господи!!! – Светлана даже за край стола ухватилась, чтобы не упасть. – А что, если?.. Что, если и сына она, того… Отравила! Что, если это она?!
– Зачем?
У него дико заныл затылок. Все эти шекспировские страсти с ядами и отравлениями его жутко раздражали. Давно уже не случалось в его практике ничего подобного. А тут труп на трупе и все через отравление.
– Зачем ей убивать своего ребенка? Вы в своем уме, раз такое предположили?
– А она в своем была, когда обвиняла меня в его смерти! – огрызнулась Мохова, продолжая развивать свою мысль. – Она же была безумна, эта Наталья! Ее бросало из крайности в крайность. Она то любила, то ненавидела! Могла и сына сделать орудием мести. Она же знала, как Гена был привязан к нему.
– Тогда зачем ей смерть ребенка? Если Геннадий так любил сына, он бы никогда не ушел от него. Здесь я не могу не согласиться с Натальей, Светлана Ивановна, именно у вас был мотив. Только у вас одной!
– Мотив для чего?
– Мотив для того, чтобы разрушить их семью, воспользоваться ситуацией. – Он не выдержал и воскликнул: – Ужас просто какой-то! О чем мы тут с вами рассуждаем, не пойму! Кто и с какой целью убил ребенка! Крохотного совсем! Нет, что бы вы там ни думали, но мать никогда не решится на подобный шаг. Бросить может. Оставить одного ночью на улице – запросто. Но вот чтобы влить ему своей рукой яд в кашу или сок… В это я верить не хочу!
– Тогда достаньте из могилы еще один труп и убедитесь в этом, – устало посоветовала Мохова, начав подниматься. – Я хочу в камеру. Извините, Виктор Иванович.
– Светлана Ивановна, вы и в самом деле желаете, чтобы были проведены обе экспертизы?
Он очень внимательно смотрел на нее, чтобы ничего, не дай бог, не пропустить. Если она испугается, она непременно выдаст себя. Нервы у дамочки были ни к черту. А после нескольких страшных дней и ночей на тюремной койке и вовсе расшатались. Не сможет она себя контролировать, если что…
– Конечно, должна же быть правда наконец установлена! А почему вы спросили?
– Потому что если будет установлено, что мальчик умер тоже не своей смертью, то… – он вздохнул, не находя в ее лице подтверждения своим подозрениям. Нормально смотрела на него, без испуга. – То снова на вас падет подозрение. Еще одно, понимаете?!
– Почему на меня, Виктор Иванович? – удивилась Светлана и тут же сразила его простотой своего вывода: – Мальчик уже поступил к нам в очень тяжелом состоянии. При нем неотлучно находились несколько человек из медицинского персонала. Я не смогла бы совершить ничего страшного, как бы Наталья ни пыталась убедить в этом своих друзей. Кстати…