Рыцарь короля
Шрифт:
Он покачал головой - и предпочел этим ограничиться.
– Это не её вина, - продолжала Рене, - что она на стороне Англии и герцога.
– Не её, - согласился он.
– И не её вина, что в неё влюбился король - этот великий государь, и что она помолвлена с таким человеком, как де Норвиль.
– Не её, - повторил он, хотя уже с большим сомнением. И, не удержавшись, добавил: - А обо мне она когда-нибудь говорит?
– Иногда... О вашей поездке в Женеву. Я знаю, что она к тебе неравнодушна. Только она не часто показывает, о чем думает.
Как знакомо ему это качество Анны! Но вот простирается ли её неравнодушие к нему дальше некоторого предела, он не уверен - и, наверное, никогда не узнает.
Как бы то ни было, нельзя сомневаться во взаимном расположении, которое возникло между нею и Рене вместе с госпожой де Лальер. Накануне своего отъезда в Шаван Анна так горячо просила Рене сопровождать её, что этой мольбе нельзя было отказать.
– Она боится господина де Норвиля, - сказала девушка.
– Я это знаю, хотя она и старается не обнаруживать своего страха. Она часто молится. Мы с ней спим в одной постели, и я знаю, что она часами лежит без сна. Может быть, она опасается и короля. Он почти каждый день наезжал с визитами в Сен-Пьер...
– Де Норвиль знает, что ты здесь?
– перебил её Блез.
– Нет, миледи просила лишь разрешения взять с собой компаньонку из монастыря. Он согласился.
– Ты хорошо сделаешь, если будешь держаться от него подальше, когда он приедет, - сказал Блез.
– Он быстро заподозрит что-то, если узнает тебя. И, поверь мне, у миледи Руссель есть все причины бояться.
Рене схватила его за руку:
– Я все ещё не понимаю, что вы с Пьером делаете в Шаване... под видом слуг... Я думала, вы где-то скрываетесь... Ты мне так ничего и не сказал.
– Ну так слушай.
Как можно короче он обрисовал ей положение дел: мнимую измену де Норвиля Бурбону, вероятный заговор против короля, меры, принятые регентшей.
– А почему тебе так тревожиться о короле?
– перебила она.
– Что ты от него видел, кроме несправедливости?
– Я тревожусь о Франции, - возразил он, - и ты делай то же самое, если любишь Пьера де ла Барра. Помни, что он в этом деле вместе со мною, душой и сердцем.
Это был для Рене самый сильный аргумент. Политика для неё воплощалась в конкретном человеке; её убеждения диктовались её сердцем, а сейчас этот человек значил для неё больше, чем все остальные, вместе взятые.
– Верно, - кивнула она.
– Мы видели друг друга во дворе перед обедом...
– Надеюсь, вы не разговаривали?
– Нет... только взглядами.
– Будь осторожна, дружок. Нам нужна твоя помощь. Ты нам поможешь?
– Да... только не против миледи, даже ради Пьера. Она хорошо ко мне относится, я люблю её. После того, что ты рассказал, я понимаю, почему она так боится. Она попала в ловушку к господину де Норвилю. А самой ей вовсе не по душе то, что её заставляют делать.
– Клянусь Богом, - вздохнул Блез, - хотелось бы мне в это верить. Нет, я и правда в это верю. Помоги нам освободить её от де Норвиля.
Рене прищурилась:
– А что случится, когда король узнает об этом заговоре, если заговор на самом деле существует? Что тогда станется с миледи?
Действительно, что?.. Если бы знать ответ на этот вопрос...
Он смог сказать только:
– Всему свой черед. Разве ты не видишь - я люблю ее! Неужели ты думаешь, что я просил бы тебя поступить во вред ей? Но ни она, ни я не можем помочь себе... Мы должны встретить лицом к лицу то, что на нас надвигается...
Выражение его лица, боль в его глазах говорили больше, чем слова.
Рене поняла:
– Скажи, что ты хочешь... как мне следует вести себя.
– Во-первых, если ты услышишь или увидишь что-нибудь важное для дела ты теперь понимаешь, о чем я говорю, - попытайся подать мне весть. А если не сможешь найти меня, то скажи Пьеру.
– Хорошо, - кивнула она.
– Теперь второе. Что за комнату занимает миледи? Можешь ты её описать?
– Очень большая и роскошная, с кроватью под балдахином посередине у стены. Большущий камин. Два красивых окна. И к ней примыкает маленькая передняя.
– Сколько дверей?
– Только одна... не считая двери в переднюю.
– В эту переднюю можно войти из коридора?
– Нет. Это, по существу, большой альков с двумя маленькими окошками высоко вверху. Миледи пользуется ею как гардеробной и одевается там.
– Но там есть дверь, ты сказала?
– Да, её можно запереть.
– А эти окошки...
– Блез все ещё думал о смерти госпожи де Норвиль, через них можно пробраться в комнату?
– Нет, они слишком узки и находятся очень высоко. Они пропускают только воздух и немного света.
– Ты слышала что-нибудь - имей в виду, это очень важно, Рене, что-нибудь о потайном ходе в эту комнату?
Девушка испуганно взглянула на него:
– Нет, ничего... и уверена, что миледи тоже ни о чем таком не слышала... А почему ты спрашиваешь?
– Да просто есть одна мысль...
И тут же перешел к следующей теме:
– Когда миледи не бывает в комнате? Мне бы хотелось осмотреть её.
Он не забывал замечания Луизы Савойской о том, что за этой комнатой нужен особый присмотр. А теперь необычайную интуицию регентши удивительным образом подтверждает сегодняшняя догадка Блеза о потайном ходе...
Рене озадаченно нахмурилась:
– Право, не знаю... Мадемуазель проводит почти все время у себя в комнате. Мы там и едим. Но когда приедут король и господин де Норвиль, я полагаю, она будет ужинать с ними в большом зале... или представятся какие-нибудь другие случаи.
– Если бы ты смогла известить меня, когда в комнате никого не окажется, я был бы тебе очень благодарен... Какой-нибудь знак... Погоди минутку... Что, если так: я, конечно, узнаю, когда миледи будет ужинать внизу, с королем, но в комнате может оставаться камеристка или кто-то из служанок. Я стану прогуливаться возле двери господина де Люпе. Я же его слуга, поэтому на меня никто не обратит внимания. Договоримся так: если в комнате миледи никого не будет, ты выйдешь в коридор и, скажем, уронишь шарф.