Рыцарь короля
Шрифт:
Блез мог только стоять со сконфуженным видом и умолять о прощении. Но он надеялся вернуться достаточно скоро, чтобы успеть насладиться симпозиумом Симпозиум - у древних греков и римлян - пирушка с музыкой, развлечениями, беседой.> хотя бы отчасти. Потом, опасаясь, как бы маркиз не передумал и не задержал его, он выскользнул из комнаты, переоделся в лучшее свое платье и наспех поужинал.
Когда начало бить шесть, он уже стоял у двери дома синдика.
Глава 26
Хотя уже опустились сумерки, было ещё достаточно светло, чтобы различить священные литеры "J.H.S." - "Иисус Христос", высеченные в камне над стрельчатой дверной аркой дома мэтра Ришарде, и даже рассмотреть сложный резной узор на дверных створках. Вывеска указывала, что синдик, не будучи магистратом Mагистрат - член городского самоуправления.>, является, однако, нотариусом; на первом этаже дома, за окнами, закрытыми сейчас ставнями, помещалась его контора. Окна второго этажа были открыты и освещены. Там, без сомнения, помещались парадные покои, где принимали гостей.
От самой гостиницы Блез несся чуть не бегом и теперь задержался на минуту перевести дыхание, прежде чем постучать. Был теплый вечер, и на узкой улице, среди домов с выступающими верхними этажами, стоял слабый, но хорошо ощутимый запах, который испускает булыжник мостовой и каменные стены после заката солнца. Там и тут слонялись люди, не спешившие возвращаться домой после вечерней прогулки; закрывались последние ставни лавок; зажигались первые фонари.
Из окон верхнего этажа дома Ришарде до Блеза донеслись журчащие аккорды цитры и голос, который он узнал бы где угодно. Песня тоже была ему знакома:
Стоял Чайльд-Уотерс в конюшне своей
И белого гладил рукой скакуна.
Пришла к нему леди, рассвета милей,
Ему говорит она:
"Спаси тебя Бог, прекрасный сэр,
Спаси и сохрани..."
Как о многом напомнила эта песня! И как исчезла вдруг, словно от дружеского прикосновения, светская скованность, которую он уже начинал ощущать!
Он мог повторить мотив, хотя и не знал английских слов; и вот, прямо на улице, он весело подхватил мелодию. Из комнаты наверху послышался смех.
Почти сразу же дверь перед ним отворилась. Слуга с зажженным канделябром пригласил его войти и проводил через темное помещение конторы вверх по винтовой лестнице в углу, соединяющей первый этаж со вторым. Выйдя из лестничного колодца, он сразу очутился в просторной, ярко освещенной свечами комнате и в следующий миг увидел Анну, которая шла к нему, протягивая руки.
Он ожидал обычного церемонного приема, который незамужняя благородная девица оказывает постороннему мужчине в присутствии компаньонки, и это простое дружеское приветствие было для него настолько же неожиданным, насколько очаровательным. Очевидно, он был обязан этим мадам Ришарде, которой его тут же представили. Ею оказалась молодая женщина лет двадцати пяти, приветливая, крепкая, жизнелюбие било из неё буквально через край, нисколько не омраченное беременностью, подходящей уже к концу.
– Наконец-то!
– воскликнула она.
– Вот он каков, этот знаменитый мсье де Лальер! Клянусь Богом, если бы миледи не смогла принять вас сегодня вечером, я пригласила бы вас для себя. Она так заинтриговала меня рассказами о ваших доблестях, что я дождаться не могла... Бог свидетель, мадемуазель, он меня не разочаровал. Садитесь-ка вот сюда, мсье, между нами, и дайте на вас поглядеть...
В обществе госпожи Ришарде невозможно было чувствовать себя скованным.
– Вижу, что вы не забыли шевалье де Уотерса, - заметила Анна.
– Я не знала, услышите ли вы меня на улице... Я старалась петь как можно громче.
Блез широко улыбнулся:
– Смогу ли я когда-нибудь о нем забыть?
Он повернулся к госпоже Ришарде:
– Мадемуазель рассказывала вам, как меня здорово лягнул мой же конь сразу после того, как она пропела эту песню?
Супруга синдика заинтересовалась:
– Нет... Я слыхала только о ваших неприятностях с мадам де Перон.
Анна быстро вмешалась:
– Надеюсь, что мадам благополучно отбыла из Женевы, мсье де Лальер. Я была так занята, что не нашла времени побеспокоиться об этом самой...
Он сразу же понял намек и заверил её, что мадам де Перон и её слуги сейчас уже в пути обратно во Францию. Похоже, семейство Ришарде ничего не слышало о побеге из Санса и предполагало, что Анна рассталась со своими спутниками только в Женеве. Совершенно очевидно было, что пускаться в излишние объяснения не стоит.
– Но расскажите же мне о себе, мсье, - продолжала Анна.
– Я-то полагала, что вы сейчас уже в Лионе. А как же армия? Или женевские дамы не оставляют вас без дела? Как поживает этот ваш молодой приятель де ла Барр, о котором мне говорил маркиз де Воль? Видите, я за вами все время следила...
– Но не так пристально, как я за вами, мадемуазель...
Веселая болтовня продолжалась. Он рассказывал Анне о разных случаях, когда ему доводилось издалека видеть её. Госпожа Ришарде, конечно же, осведомилась, как ему понравилась Женева, и он похвалил чистоту в городе, которая так отличает его от грязного Парижа и других французских городов. А гостиница "Три короля" просто великолепна. Коснулись и политики.
– Вы часто видетесь с монсеньором де Волем?
– спросила Анна с подчеркнутой небрежностью, которая от него не ускользнула.
– Да от случая к случаю, - ответил он тем же тоном.
– Маркиз удостаивает меня чести - слово сегодня, два завтра...
Да, он со дня на день откладывал возвращение в Лион, во многом потому, что все надеялся на эту встречу. Может быть, теперь он дождется отъезда маркиза и поедет в его свите. Торопиться некуда, поскольку итальянская кампания ещё не началась.
И все же, какой приятной компаньонкой ни была госпожа Ришарде, беседа втроем - совсем не то, что без нее, совсем не то, что тогда, на дороге...
Драгоценные минуты текли, и у Блеза становилось все тяжелее на сердце. Без сомнения, он видит Анну Руссель в последний раз. Если будущего нет, что толку цепляться за последний раз? Допустимое приличиями время его визита уже почти исчерпалось.
– Не окажете ли вы мне милость, - попросил он, - не споете ли, прежде чем я уйду? Только не об этом мерзавце де Уотерсе. Вы как-то пели мне балладу о каком-то кавалере по имени Томас - вот фамилию забыл - который встретил чужеземную даму и стал её рабом в далеком краю... Помните?