Рыцарь Курятника
Шрифт:
Губы Жильбера побледнели, брови нахмурились, он казался очень обеспокоенным. Глубокое изумление отражалось на лицах всех женщин. Подмастерья, видимо, ничего не понимали. Добрый Рупар с начала допроса таращил свои серые глазки, раскрыв рот, делая гримасы, что, по словам его жены, сопровождалось большим усилием мысли.
Наступило торжественное молчание, которое Рупар прервал первым.
— Как это все смешно! — сказал он. — Очень смешно!.. Так смешно, что я даже не понимаю! Эта девушка не говорит, можно подумать, что она немая, но…
Жильбер схватил руку Иснарды.
— Ради жизни Сабины — ты будешь говорить?
— Нет, — отвечала служанка.
— Ты не хочешь?
— Не хочу.
— Ну, если так…
— Мсье Даже! Мсье Даже! — закричал громкий голос с верхнего этажа.
Даже вскочил.
— Что такое? — спросил он хрипло.
— Идите сюда скорее! — продолжал голос.
— Ах! Боже мой! Что там такое? — произнес несчастный отец, прислонившись к наличнику двери.
Раздались легкие шаги, и молодая девушка вбежала в комнату. Это была Нисетта, глубоко взволнованная.
— Скорее! Скорее! — сказала она. — Вас спрашивает Сабина.
— Моя дочь! — закричал Даже.
Он стремительно вышел, как сумасшедший, которого ничто не могло остановить.
— Мсье Ролан! Мсье Жильбер! Ступайте и вы, — продолжал голос Кино.
— Сабина очнулась? — спросил Жильбер, взяв за руку Нисетту.
— Да, — отвечала девушка со слезами на глазах, — она пришла в себя, узнала нас, поцеловала и спрашивает вас.
— Пойдемте! — закричал Ролан.
Жильбер схватил Иснарду за руку.
— Ступай и ты! — сказал он. — Теперь мы узнаем все.
XVI. НОЧНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ
Сабина, с уже не таким бледным лицом и ожившим взглядом, сидела на постели, поддерживаемая рукой мадемуазель Кино.
Очаровательно и умилительно выглядела эта женщина в расцвете лет и красоты, в блистательном, изысканном наряде, окружая заботой молодую девушку, возвращавшуюся к жизни.
Даже, со всей силою родительской любви сдерживающий волнение, овладевшее им, подошел к Сабине осторожно, едва дыша: он боялся вспышкой своей нежности вызвать кризис. Сабина нежно улыбнулась, увидев отца, и протянула ему свою бледную руку.
— Дочь моя! — сказал Даже, не в силах удержаться от слез.
— Батюшка, мне гораздо лучше, — прошептала Сабина.
Вошли Нисетта, Ролан, Жильбер, за ними — служанки. Подмастерья остановились на площадке, не смея войти в комнату. Сердца у всех учащенно бились, на лицах отражалось сильное волнение.
— Она может говорить, — сказала Кино.
Ролан и Нисетта подошли ближе. Жильбер остался позади.
— О! — продолжала Сабина. — Как хорошо возвратиться к жизни! Мне казалось, что я умерла.
— Сабина, что ты говоришь! — закричал Даже.
— Подойдите все, я хочу всех видеть, — сказала Сабина. — Боже мой!.. Мне кажется, будто мы были разлучены несколько веков.
Взгляд ее, попеременно останавливавшийся на каждом из окружающих, вдруг остановился на Жильбере, который стоял поодаль. Глаза ее сверкнули.
— Сабина! — сказал Жильбер, подходя как будто помимо своей воли. — Сабина! О Боже мой! Что случилось?
— О! — отвечала Сабина, поднимая глаза к небу. — Зачем вы мне писали?
— Я вам писал? — спросил Жильбер с глубоким удивлением.
— Это письмо и было причиной моего несчастья! — прошептала Сабина.
— Что вы хотите сказать?
— Я говорю о письме, которое вы мне прислали…
— Я вам прислал письмо?! Когда?
— Вчера вечером…
— Я… Я вам писал вчера вечером?!
Это было произнесено с таким изумлением, что все присутствующие переглянулись и подумали, что к Сабине еще не вернулось сознание.
— Она еще в бреду, — прошептал Даже.
— Нет, батюшка, нет! — с живостью сказала Сабина, обостренным чувством, которое развивается при расстройстве организма, угадав его мысли, — нет, батюшка, я в полном рассудке!
— Но я вам не писал, — сказал Жильбер.
Сабина сделала усилие, чтобы наклониться вперед.
— Вы мне не писали в прошлую ночь? — спросила она.
— Нет.
— Вы не передавали мне письмо с посыльным?
— Нет.
Сабина провела рукой по лбу.
— О Боже мой! — сказала она. — Это ужасно! Ты был ранен? — вдруг спросила она Ролана.
— Я! — сказал Ролан с удивлением, как и Жильбер. — Нет, сестра, я не был ранен.
— Ты не был ранен прошлой ночью, работая в мастерской?
— Я не получил даже малейшей царапины.
— О Боже мой! Сжалься надо мною! — сказала Сабина с глубоким огорчением.
В комнате наступила тишина. Все переглядывались. Жильбер приблизился к ее постели.
— Мы должны все знать, моя прелестная, милая Сабина, — начал он кротким голосом. — Теперь, когда вы можете говорить, позволите ли вы нам вас расспросить?
— Да, — сказала Сабина.
— Вы чувствуете в себе силы отвечать?
— Да.
— А воспоминания, которые я вызову, вас не испугают?
— Они испугали бы меня, если бы я была одна, но вы здесь… возле меня… и я не боюсь… притом… это письмо… я должна узнать…
Но, говоря эти слова, она все же побледнела.
— Может быть, было бы благоразумнее подождать, — заметила Кино.
— Ты не в силах говорить, — сказала Нисетта.
— Пусть Сабина молчит, — вмешался Жильбер, — но прикажет Иснарде рассказать, и мы, может быть, узнаем.