Рыцарь Леопольд фон Ведель
Шрифт:
В Кремцове были заняты последними приготовлениями к великому дню, который должен был соединить навсегда Анну и Леопольда. Рыцарь и его невеста блаженствовали. Прежние тяжелые испытания научили их ценить, как следует, свое настоящее счастье. В душе они уже были муж и жена, недоставало только благословения церкви.
Однажды Анна гуляла с Леопольдом в саду и повела его в беседку, знакомую читателям.
— Посидим тут немного, — сказала она, — через два дня наедут гости, и тогда у нас будет мало времени для беседы друг с другом.
— Я бы желал, чтобы все это было уже кончено!
— Это тоже будет в свое время, надо только иметь терпение.
— Легко сказать! Знаешь, дружок, единственное, что осталось во мне от моего прежнего нрава, — это необъяснимое беспокойство, я все боюсь, чтобы все-таки что-нибудь не разделило нас!
— Какие фантазии, мой милый, — ответила она, улыбаясь, — кто может разделить тех, чьи души уже слились!
— Не знаю, что это такое, милая Анна, но когда я сижу здесь, где уже два раза я терял тебя, мне все кажется, что это случится в третий раз, и тогда уже навсегда!
— Так уйдем скорее отсюда, дорогой мой, — сказала девушка и поцеловала его. — Мы будем сидеть здесь лишь когда будем обвенчаны, тогда, надеюсь, не будут больше приходить тебе в голову такие мрачные мысли.
Они вышли из беседки и встретили служанку.
— Что тебе надо, Лавренция? — спросила Анна горничную.
— Матушка просит вас к себе на четверть часа.
— Сейчас приду. Скажу тебе по секрету, Леопольд, что мама готовит тебе подарок, потому и зовет она меня теперь к себе.
— Хорошо, душа моя, я притворюсь, что ничего не знаю.
Они обнялись, и Анна убежала. Леопольд, улыбаясь, последовал за ней в дом.
Войдя в залу, он увидел Лавренцию, она его ждала.
— Господин рыцарь, вас ожидает беда!
Леопольд вздрогнул.
— Что это ты рассказываешь?
— Я состарилась в этом доме и надеюсь умереть здесь. Я знаю, что говорю.
— Что же случилось?
— Между тем как вы с барышней гуляли, советник Валентин приехал из Штеттина.
— Канцлер был также с ним?
— Нет, он приехал один, остановился у конюшен и, пройдя через кухню, спросил где вы.
— Гм! Дальше!
— Я отвечала, что вы с нашей будущей барыней в саду. Тогда он приказал мне повести его к канцлерше, говоря, что хочет видеть ее наедине. Через несколько минут позвали меня назад. Лицо барыни было мрачно и глаза ее были заплаканы. Она сказала: «Позови мою дочь, это последний раз, что ты для нее что-нибудь сделаешь».
— Теперь все трое наверху?
— Да, господин рыцарь.
— Займись своим делом и оставь при себе эти мысли. Вот это предчувствие, которое меня только что беспокоило! — прошептал рыцарь, оставшись один. Он сел на любимое место матери. — Так пусть же покажется несчастье, посмотрим, кто кому уступит. — Он впал в задумчивость.
Между тем, Анна, поднявшись по лестнице, открыла дверь в комнату матери и увидела своего младшего брата.
— Валентин! Ты уже тут, а мы ждали вас лишь послезавтра. Где же Бото?
— В Штеттине.
— Он приедет позже?
— Он совсем не приедет!
— Валентин! Да что это с вами? Вы так расстроены. Ты плакала, мама?!
Канцлерша горько засмеялась:
— Да, я плакала, но в последний раз! Я уже больше не буду ни плакать, ни смеяться. Дай ей письмо!
— Прошу тебя, Анна, выслушай меня спокойно, — сказал советник. — Накануне нашего запланированного отъезда был придворный бал. В конце бала Сидония вынула из кармана это письмо и дала его читать многим. Содержание его возбудило всеобщий хохот и возмущение. Наконец Сидония передала его Бото, сказав, что это свадебный подарок, который она тебе приготовила. Прочти его, и я надеюсь, что ты поступишь как подобает дочери канцлера Эйкштедта. Во всяком случае, теперь уже нельзя будет упрекнуть твоих родственников, что они вмешались в ваши дела.
Анну обдало холодом, однако она решилась противостоять тому, что было готово обрушиться на нее. На нее снизошло вдруг удивительное спокойствие. Она прочла письмо, которое подал ей Валентин.
— Я этому не верю! — вскричала она с пылающими щеками. — Это ложь и подлость, тем более, что исходит от Сидонии!
— Пусть твой жених поклянется честью, что это неправда!
— Иду к нему сейчас же! Но я одна буду с ним говорить и затем решу!
Она торопливо вышла. Достигши лестницы, она начала спускаться все медленней и медленней. Анна чувствовала непонятную тяжесть во всем теле, в душе же был настоящий хаос.
Когда она вошла в зал, Леопольд встрепенулся.
Она остановилась перед ним бледная и холодная. Сердце его сжалось.
— Леопольд, — произнесла она почти без голоса. — Предчувствие не обмануло тебя. Несчастье постигло нас, но я останусь тебе верна во всяком случае. Прошу тебя, прочти это письмо с возможным спокойствием и потом скажи мне, содержит ли оно правду, или ложь. Твое собственное признание решит нашу участь!
Леопольд взглянул на адрес и изменился в лице.
В его душу запало страшное предчувствие. Он с трудом собрался с духом.
— Как дошло до тебя это письмо? Не может быть, чтобы это было честным образом!
— Нет, через мошенничество! Но это обстоятельство важно только, если дело выдумано.
Ахмет писал, что надежды его осуществились и что вместо одного наследника у него их два: от Ханум и от другой. Он сообщал эту радостную весть Леопольду, прося его в своем счастье вспомнить и о счастье любящего брата Ахмета.
Письмо выпало из рук рыцаря. В отчаянии схватился он за голову.