Рыцарь с железным клювом
Шрифт:
Володя одним гибким кошачьим движением вынес свое тело из узкого пространства камина и тут же выпрямился, держа куртку перекинутой через руку. Выпрямился и, разинув рот, уставился на картину, висящую над камином. И, странно, эта картина, изображавшая оплакивание Христа, вдруг приковала его внимание, и поэтому смотрел он на картину очень естественно, точно стоял здесь долго. "Он что, на самом деле был Богом?" - задал сам себе Володя этот неуместный вопрос, явившийся в его голове очень не ко времени. И потом сам себе твердо ответил: "Да придумали все это. Какой это Бог!" И пошел, не взглянув в сторону Димы, заметившего мальчика, в другой зал, рассматривая по дороге полотна, но все ускоряя шаг. "Святого Иеронима" с ним не было...
Когда Володя подошел к скамейке в сквере, Дима уже поджидал его, и, видно, выражение лица мальчика столь красноречиво говорило о том, что он не оправдал надежд "наставника", или Дима на самом деле обладал бесовской способностью читать мысли людей, но "предводитель" встретил своего юного друга грозным вопросом:
– Ну, что случилось? Где картина?
Сказано это было ледяным тоном, и Володя немало струхнул, опасаясь провала своих начинаний, боясь мести "предводителя". Вначале мальчик уселся возле Димы, насупленный и даже с виду рассерженный. Помолчал, а потом заговорил обиженным тоном:
– Уплыла наша картина, улетела...
Дима не сдержался, схватил своими цепкими, как клещи, пальцами Володю за руку, чуть выше локтя так, что мальчик невольно вскрикнул и постарался освободиться, но Дима сжимал руку все сильней и сильней.
– Что ты мелешь, куда улетела? Ты что, проспал, наверно? Я же вижу, ты свежий, как огурчик! Отвечай, щенок, а то... придушу, стручок гнилой!
– Я не стручок!
– высвободил наконец свою руку Володя.
– И не гнилой!
– Конечно, нужно было поддерживать вид обиженного, и Дима своим оскорбительным тоном предоставил мальчику такую возможность.
– Стану я спать, когда дело на такие крутые баксы выгорает! Ты что, думаешь, я выгоды своей не вижу? Нет, я свой навар получить хочу! Ты же не знаешь, что произошло...
Еще тогда, ночью, когда к Володе вдруг пришла идея не отдавать Диме настоящего "Иеронима", мальчик хорошо продумал, что станет говорить "наставнику". Вначале было решено рассказать о том, что конкуренты - это милиционеры, те самые, что запирали двери зала. Но потом Володя понял: нужно направить Диму по иному пути, потому что, выйдя на этих милиционеров, предводитель в конце концов узнал бы, что у них имеется подделка, а, значит, подлинный "Иероним" может находиться только у него. "Пусть-ка поищет, если хочет, этих ночных воров - вряд ли когда-нибудь найдет! решил Володя.
– А я тем временем схожу к камину, улучу мгновение, наклонюсь - и картиночка уже в моем мешке-кармане! Покупателя найти не трудно, вот и выручу по крайней мере тысяч двести долларов, а то и больше! А Дима дурачка хотел найти - за гроши работать, рисковать!" И Володя даже успел помечтать с часок о том, что он будет делать с такой кучей долларов.
И Володя долго и обстоятельно стал рассказывать "наставнику", как он висел на трубах камина, как это было тяжело (так тяжело, что хотелось плюнуть на все и поскорее вылезть и во всем признаться бабке-смотрительнице, но он все-таки терпел и ждал). Потом, когда двери позакрывали, он, полуживой, выбрался наружу и стал дожидаться двух часов, намеченных для снятия картины, но вдруг около двенадцати послышался какой-то шум - отворяли двери зала - и снова пришлось сигать в камин. Конечно, он никого не видел, потому что лежал, уткнувшись носом в цементный пол камина. Нет, Володя не только ничего не видел, но и не слышал, во всяком случае, голосов тех, кто притащился ночью в эрмитажный зал. Мальчик поведал даже своему "учителю" о том, что вначале подумал было, не привидения ли это, но вскоре по скрипу и стуку он догадался, что "привидения" заняты снятием какой-то картины. Так они возились минут двадцать, а потом вновь загремели ключами, закрывая двери зала, и все стихло. Да, Володя, конечно, сообщил, что уже тогда, когда "призраки" работали, он стал смекать, над чем они так усердно трудились, и едва все звуки стихли, вылез из укрытия, тут же подошел к "Иерониму" и сразу догадался: "призраки" его опередили, повесив вместо шедевра Боттичелли свою копию, краски которой отличались от подлинных.
Рассказывая о своих ночных приключениях, Володя внимательно смотрел на Диму - молодой человек поначалу пытался сохранять хладнокровие, но потом по его красивому лицу пошли гулять желваки, губы мелко задрожали, и, чтобы скрыть их дрожь, Дима кусал их своими крупными, хищными зубами. А мальчику бешенство "наставника" отчего-то доставляло немалое удовольствие.
– Так, так, так!
– затарахтел Дима нервно и сбивчиво - Володя никогда не видел предводителя таким развинченным психопатом.
– Ну а после того, как ты увидел, что на месте подлинника копия висит, что ты стал делать?
– А ничего!
– равнодушным тоном сказал Володя.
– Зачем я стану копию снимать? Сигнализацию откручивать, рисковать, потом под курткой выносить... Тебе ведь копия не нужна, так же? Вот и я подумал - пусть себе висит...
– Хорошо, хорошо, хорошо!
– кудахтал Дима.
– А где же наша копия?
Этот пункт был самым тонким и ненадежным в плане Володи, но он и к этому вопросу был готов:
– А нашу копию я в камине оставил, на трубах, в уголке. Пусть полежит - кто её там найдет?
Дима даже рот открыл от изумления и ярости:
– Ты... ты, идиот! Зачем же ты её оставил? Это же улика!
– Да какая там улика!
– отпарировал Володя.
– Не больше, чем если бы она висела в раме на видном месте.
– А не взял я её потому, что вчера на контроле меня задержали и не хотели даже в музей пускать - снимите, говорят, одежду верхнюю.
– И Володя показал на свою куртку.
– Если б сегодня утром я в куртке возвращался, то меня обязательно бы остановили и обыскали, а потом куда надо отвели. Вот я и подстраховался... Да и зачем нам сейчас эта копия, если подлинника нет? Заказчикам вместо "Иеронима" передать или на стеночку повесть дома, на память, так сказать?
При напоминании о том, что подлинный "Святой Иероним" действительно уплыл, Дима застонал, точно ему вырвали подряд три зуба, не меньше, схватился за голову и стал раскачиваться словно мусульманин на молитве. Володе даже стало немного жаль его, и он решил утешить "наставника" словами:
– Ну, не надо огорчаться!
– и даже похлопал по плечу.
– Хочешь я схожу за нашей копией, в два счета незаметно заберу, раз уж она тебе так дорога.
Но это предложение только усилило раздражение предводителя.
– Да пошел ты со своей копией, придурок!
– заорал Дима, совершенно потеряв самообладание, а потом, точно что-то сообразив, схватил Володю за плечи и жарко зашептал: - Слушай, маленький негодяй! Ты ведь парень шустрый, проворный парень, я знаю! Может, ты все это сочинил, про "призраков" своих, а? Ну кто там ночью в Эрмитаж придет с ключами, директор, что ли? Может, ты прокатить меня хочешь, за падло держишь, все баксы за картину хочешь взять, а? Гляди, я ведь за такие шутки печенку в два счета вырежу и самого жрать заставлю, если на самом деле кинуть меня хочешь!