Рыцарь с железным клювом
Шрифт:
Но видно такие откровенные вопросы не слишком уважались в Диминой среде, потому что молодой человек с противным выражением лица сказал:
– Слушай-ка, пацан, не суй свою головку туда, куда и кошачья не пролезет, - прищемишь, - но после усмехнулся и сказал: - Ну за что у нас кокают? За мокруху, понятно. Полез он как-то в деревеньке, в какой не помню, в одну церквушку. Думал, что пустая, стал снимать иконки - очень набожен он был и образа любил, - а тут возьми да подвернись дьячок или попик, не знаю точно. Ну, Сом с испугу ломиком его и кончил, так-то.
– И Дима вздохнул, а потом сказал спокойно: - Знаешь, мы ведь на самом деле больны всем этим старьем - слабы
– И Дима на несколько минут призадумался, и Володя даже заметил в его лице какую-то сентиментальность, как будто "предводитель" переживал в конце Сома свою собственную судьбу.
– Ладно, хватит носом хлюпать!
– ударил себя Дима по коленке, возвращая себе прежнее боевое настроение.
– Значит, Сома твоего беру на заметку. Может, и не хлопнули его и вывернулся он как-то из тюряги. Вообще замечу, что, судя по манере, это его рук дело. Он музеи очень уважал, только в основном по провинциальным прогуливаться любил. Да и как же он в Эрмитаже ночью оказаться смог? Не постигну! Невероятно просто! Ведь, как я понял, Сом с напарником работал, а поэтому все получается, точно в кинематографе: захотели ребята шедеврик унести на миллионы долларов ценой проходят, как к себе на кухню, и берут.
И Дима снова застонал, словно у него был полон рот больных зубов настолько не укладывалось в его голове все происшедшее.
– Эхма!
– раскачивался он.
– Если б сам не видел, что копия висит, чужая копия, никогда бы тебе не поверил! Ладно, пусть не Сом, царствие ему небесное, пришел, так кто же? У кого ключи? Кто может по эрмитажным залам по ночам разгуливать да ещё вдвоем? Ну, наверное, директор в случае большой нужды мог потребовать открыть все двери, - загнул Дима палец на руке, размышляя вслух.
– Еще, наверное, из органов товарищи смогли бы, придя на вызов.
– И снова пальчик загнут.
– Эге!
– встрепенулся Дима, точно ему пришла на ум идея.
– А это не мильтоны ли пожаловали, как ты думаешь?
Володя, внимательно следивший за ходом мысли "предводителя", радовавшийся в душе тому, что Дима ухватился было за Сома, услышав о "мильтонах", даже вздрогнул.
– Нет, - замотал он головой, - не думаю. Разве могут милиционеры свободно ночью по Эрмитажу шастать? Здесь время нужно, а мильтоны друг за другом, кажется, внимательно секут. Не может быть...
– решительно возразил Володя, боясь выдать волнение.
Но Дима сумел-таки уловить дрожь в голосе юного напарника и спросил, сверля Володю взглядом:
– А ты что разнервничался, дружок мой милый? Может, ты с ними заодно? А может быть, и не было никаких мильтонов-привидений, а ты взял да и принес другую копию, да и повесил... а? У тебя, приятель, времени довольно было, чтобы подготовиться. Сговорился с кем-нибудь да и сделал свою подделку, а теперь грешишь на Сома покойного, царствие ему... Я же не видел, с чем ты в музей пришел, не проверял. Ну, говори, гаденыш!
– И Дима, схватив Володину кисть, сжал её своей рукой точно клещами.
Володя резко вскрикнул так, что обернулись на этот крик два проходивших мимо иностранца, но Дима успокоил их сладчайшей улыбкой - мы-де просто шутим - и иностранцы пошли своей дорогой. А Володя то ли от сильной боли, то ли от страха, то ли от жалости к себе горько разрыдался. Ему на самом деле было очень плохо, и план единоличного владения "Иеронимом", неожиданно возникший в камине, теперь казался необдуманным, поспешным, не сулившим ничего хорошего.
– Ну, хватит, хватит!
– миролюбиво пнул Дима Володю в бок в знак полного доверия.
– Вижу, вижу, что чистый ты. Только ты и меня пойми - я всей этой историей с "привидениями" просто поражен. Уму непостижимо: как случилось совпадение такое, когда и мы и эти... черти лысые пришли к одной картине, одной и той же ночью да и унести её решили одним манером, оставив заместо полотна подделку! Задачка!
Но Володя возразил:
– Ничего не вижу удивительного. Наверное, заказчик решил подстраховаться и сразу к нескольким... мастерам обратился. Ведь и ты по заказу работал, верно?
Вопрос такой Володя задал не без умысла. Ему хотелось знать, кто попросил Диму украсть картину, и, зная это, мальчик мог рассчитывать на выход к покупателю.
– Да уж, конечно, не для себя я шел "Иеронима" брать!
– с сильным раздражением ответил Дима, будто на самом деле в словах Володи крылась правда и его провели как последнего осла, перепоручив дело другим людям. Ну а если шеф на самом деле ещё кого-нибудь послал, что делать? Они сегодня же картинку шефу отдадут, получат баксы, а я, выходит, при своих останусь, так ведь? Нет, хитрите - я вам со мной такие шутки шутить не дам! Сейчас поедем к шефу, пока туда не заявились "призраки", и все ему расскажем! Пусть платит за работу! Мы сделали все, что требовалось, а "за падло" нас нечего держать!
ГЛАВА 8
БОЙ ГЛАДИАТОРОВ
Как ни старался Володя оставить свой ночной поступок без оценки совести, ежеминутно, точно ванька-встанька, поднимался назойливый вопрос: "А имел ли ты право красть картину?", и сразу другой: "А зачем ты обманул Диму? Ты разве жадный?"
Да, по правде получалось, что Володя просто-напросто жадный вор, и такое определение мальчику нравится, конечно, не могло. Но кто-то очень хитроумный нашептывал Володе совсем другие мысли. "Успокойся!
– добродушно похлопывал хитрец Володю по плечу.
– Ты ведь уже знаешь, что крал не у отдельного человека - хозяина, а у общества, у государства".
И ещё успокаивало Володю то соображение, что вся страна сейчас, все люди, точно очнувшись, поняв, что очень бедны, бросились добывать деньги, сделав их главной целью жизни. И человек, добывший много денег, не важно, каким способом, становился в глазах других людей уважаемым, и никто не собирался спрашивать, где он взял богатство, и все лишь завидовали ему.
"И я буду богатым!
– назло лезшим в голову пустякам думал Володя.
– И никто не спросит, как я стал таким, и все будут вертеться у моих ног, точно собачонки, и скулить. А я, если захочу, конечно, буду снисходителен к ним, а нет - так скажу: "А ну, пошли отсюда вон!" И они уйдут, поджав хвосты".
Так думал Володя, пока добирался до своего дома. Дима отпустил его до вечера, велев в семь часов быть на Невском, откуда он собирался двинуть к шефу, и мальчик был нужен "предводителю" как свидетель проделок конкурентов. Да, Дима был настроен очень решительно и воинственно, не собираясь не только отдавать каким-то "марамоям" плоды трудов, которым предшествовала длительная подготовка, но даже делиться с ними. Дима обронил даже угрозу, что-де объявит шефу и его "ребятам" настоящую войну, если наверняка узнает, что одновременно с ним была направлена другая группа и шеф об этом знал. И Володя поддакнул Диме: да, война нужна, а то как же мы без "баксов" остались...