Рыцарь в черном плаще
Шрифт:
Фейдо де Марвиль, внимательно слушавший маркиза д'Аржансона, сделал одобрительный знак головой.
— Потом, — продолжил министр, — мне пришла в голову другая мысль, вызванная воспоминанием о письме, полученном месье де Марвилем. Я говорю о письме Жакобера. Очевидно, что его застали в ту минуту, как он писал, но Жакобер успел просунуть это письмо в трещину, о которой упомянул. Кто-нибудь поднял это письмо, вложил его в конверт и послал по почте начальнику полиции. Важно отыскать то место, где было найдено письмо. Когда мы найдем и изучим его, мы должны спуститься
— Месье д'Аржансон прав, — согласился король, — это превосходная мысль.
— Главное, узнать, кто послал это письмо начальнику полиции.
— Я объявлю награду в сто луидоров тому, кто прислал мне это письмо, — сказал Фейдо де Марвиль. — За деньгами непременно придут. Это самое верное средство.
— Да, — сказал д'Аржансон.
— Но это не помешало бы оказать правосудие невинному, — возразил епископ.
— Это-то и было бы опасно, — возразил д'Аржансон. — Выпустить этого человека — значит признаться, что Петушиный Рыцарь не пойман. После распространения такого известия безнаказанность разбойника увеличит внушаемый им ужас. И тогда я не могу ручаться, что нашедший письмо рискнет явиться в полицию за наградой.
— Что же вы намерены делать? — спросил епископ.
— Оставить в тюрьме того, кто арестован, виновен он или невиновен, и чтобы его никто не видел, кроме его тюремщика и судьи, производящего следствие.
— Но если он невиновен?
— О его невиновности будет объявлено через некоторое время… и он будет освобожден.
Епископ поклонился королю.
— Как вы решите, ваше величество? — спросил он.
Людовик, казалось, находился в затруднении. Движимый чувством справедливости, он уже приказал освободить пленника, если тот невиновен. Но доводы маркиза д'Аржансона поколебали его намерение. Епископ спокойно и бесстрастно ждал ответа короля, но, так как тот не спешил отвечать, прелат опять поклонился и повторил свой вопрос.
— Завтра я объявлю свое решение на совете, — сказал король.
Ответ был решителен и не позволял задавать вопросов.
Епископ низко поклонился и вышел из кабинета. Де Марвиль также направился к двери, но задержался, по-видимому ожидая волеизъявления короля.
— Подойдите, я хочу с вами поговорить, месье де Марвиль.
Этими словами король давал понять начальнику полиции, что тот не должен ехать в Париж прежде епископа. Фейдо подошел к столу.
— Господа, — сказал король твердым тоном, несвойственным ему, — это темное дело непременно должно быть разъяснено. Я, со своей стороны, одобряю то, что предложил маркиз д'Аржансон. Вы, месье де Марвиль, имеете богатый опыт в подобных делах. Выскажите же нам откровенно свое мнение, но предварительно все хорошенько обдумайте. И не принимайте во внимание то, что уже говорилось здесь, — мне интересно выслушать, что думаете об этом вы.
— Мое мнение, государь, во всем согласуется с мнением министра, — ответил Фейдо. — Я думаю, что арестованный человек действительно аббат де Ронье. Уверен, что Беррье, возвратившись из Амьена, привезет разъяснения, которые подтвердят мое убеждение; но полагаю, что, даже если арестованный невиновен, следует продолжить игру, чтобы обмануть тех, кого мы преследуем. Отыскать же место, где найдено было письмо, значило бы найти путь, который приведет нас к цели.
В эту минуту постучали в дверь.
— Войдите! — сказал король.
Дверь отворилась, и Бине, камердинер Людовика XV, его доверенный человек, без которого не мог обойтись король, вошел в кабинет.
— Что тебе, Бине? — спросил Людовик.
— Государь, — отвечал камердинер, — парк обыскали, как приказал начальник полиции, и ничего не нашли, решительно ничего. Все, находившиеся в парке, служат у вашего величества или у приглашенных особ.
— А петух?
— Не нашли и следа.
Король взял со стола петушка, вынутого из яйца, и подал его своему камердинеру.
— Ты знаток драгоценных камней, Бине, — сказал он. — Что ты думаешь об этом?
Бине взял петуха, подошел к окну, долго рассматривал с глубоким вниманием, потом сказал, качая головой:
— Государь! Работа великолепная, и стоит эта вещица несметных денег.
— Неужели? — сказал король. — Какова же цена этих камушков?
— Около миллиона.
— Миллиона? — изумился король.
— Да, государь. Тут бриллианты чистейшей воды, а эти изумруды и рубины на крыльях и хвосте стоят баснословно дорого.
— Ты так считаешь?
— Спросите ваших ювелиров, государь.
— Отнесите этого петуха Бемеру.
Бине взял петуха и вышел.
— Миллион? — повторил король. — Возможно ли это?
— Я не сомневаюсь! — сказал д'Аржансон.
— Но кто может быть столь богат, чтобы сделать такую глупость: положить в яйцо эту невероятно дорогую вещь и послать мне ее с петухом, как будто выученным для этого.
— Только один человек во Франции способен на подобный поступок, при этом скрывая, что это сделал именно он.
— Кто же?
— Я уже говорил о нем вашему величеству.
— Я не помню.
— Граф де Сен-Жермен.
— А, тот, который приехал… Откуда он приехал?
— Из кругосветного путешествия.
— Он путешествовал пешком? — спросил король, смеясь.
— Пешком, верхом, в экипаже, в лодке, на корабле.
— Кто служил ему проводником?
— Человек, прекрасно знающий дорогу повсюду, где только можно стать ногой на земном шаре.
— Кто же этот человек?
— Вечный Жид!
— Ваш граф де Сен-Жермен знает Вечного Жида!
— Знает, государь. Они путешествовали вместе. Они, беседуя, прогулялись из Вены в Пекин.
— А сколько времени затратили они на эту прогулку?
— Пятьдесят два года.
— Черт побери! Если он пятьдесят два года путешествовал из Вены в Пекин, сколько же лет объезжал он вокруг света?
— Двести, кажется.
— Не больше?
— Нет, государь.
— Торопился же он! Сколько же лет вашему путешественнику?
— Кажется, семьсот или восемьсот.
— Очень хорошо. Возраст прекрасный! Чем же он занимается?