Рыцари плащаницы

Дроздов Анатолий Федорович

– Ты что-то хочешь сказать, Несравненный, но ум мой тщетно пытается проникнуть в глубину твоих дум, – подавленно произнес Аль-Адил. – Прости!

– Нечего прощать. Мой ум затуманен сейчас, как и твой.

– Тогда отдай повеление! Мамлюки в долине уже принялись увязывать палатки и шатры. Когда выступим?

– Когда замок Азни станет нашим!

– Ты же сам говорил, Несравненный, – сказал Аль-Адил, холодея от мысли, что султан спросит, кто велел увязывать палатки, – что если не можешь чему воспрепятствовать, то лучше это возглавить.

– Говорил.

– Мамлюки хотят

уйти. Они не пойдут на приступ.

– Я не собираюсь их посылать.

– Тогда зачем мы здесь?

– Потому что, уйди мы сейчас, войско правоверных не возьмет более ни одной крепости в Сахеле! – яростным шепотом сказал Саладин. – Наши мамлюки разнесут весть о том, что у многобожников есть гром, поражающий на расстоянии. Ни один правоверный не захочет после этого идти на приступ. Мы могли уйти вчера, но сегодня – нет! Будем здесь, пока Азни не станет нашим!

– Но как ты возьмешь замок? – изумился Аль-Адил. – У нас нет ни щитов, ни лестниц. Новые привезут через неделю. Но если даже привезут…

– Мы будем просто стоять под стенами.

– Азни нельзя взять измором! В замке собственный источник, а припасов у франков более, чем у нас. Нам все равно придется уйти.

– Иншалла!

Аль-Адил недоуменно смотрел на брата.

– Зародьяр очень хочет, чтоб мы ушли! – сказал Саладин, ощеривая зубы. – Потому и уничтожил щиты с лестницами. Он знает, что в Сахеле дерева, из которого можно построить осадные орудия, мало, а людей много. Он все рассчитал: разнес в щепу лестницы, напугал мамлюков… Он ждет отступления. И очень удивится, узнав, что я остался. Захочет узнать почему…

Аль-Адил смотрел на старшего брата, не понимая.

– Имад сказал, что в замке есть добрый лекарь, а у меня болит спина, – весело сказал султан. – Позови его! Пошли вестника к стенам… Пообещай лекарю награду и милость Несравненного. В Сахеле знают цену слова Саладина. Лекарь вернется в замок живым и здоровым. Тем более, что жизнь его нам без надобности. Понял теперь?

Аль-Адил молча поклонился. До земли.

19.

Лекарь оказался невысоким, коренастым, с живыми умными глазами на загорелом круглом лице. Он ловко спустился по веревочной лестнице, сброшенной со стены Азни (ее тут же убрали, едва лекарь ступил на землю) и направился к ожидавшим его всадникам. Пока шел, Аль-Адил рассмотрел гостя лучше. У франка в бороде заметно поблескивала седина, но выглядел он моложаво, да и двигался совсем не так, как уставшие от бремени лет люди, – легко перепрыгивал камни и попадавшиеся на пути обломки деревянных щитов. Одет лекарь был по-сарацински – чалма, халат и широкие шаровары, заправленные в сапоги; на широком ремне через плечо висела небольшая сумка. Ни кольчуги, ни даже ножа за поясом.

По знаку Аль-Адила мамлюк подвел франку коня, тот ловко прыгнул в седло и затрусил рысцой рядом с братом султана. Сомкнувшиеся вокруг них конные мамлюки охраняли гостя. Аль-Адил опасался, что потрясенные вчерашним громом, воины вознамерятся обидеть многобожника, но этого не произошло. Едва ли не все войско султана сбежалось поглазеть на франка, мамлюкам наместника

пришлось даже прокладывать дорогу в толпе, но враждебности во взглядах воинов не было. Только любопытство. И – разочарование. "Он всего лишь человек, а не дэв"! – читал Аль-Адил в устремленных на лекаря взорах, и только сейчас с острым чувством досады понял замысел брата. Лекарь в свою очередь с любопытством поглядывал на толпу; было видно, что воины Аллаха его тоже не устрашили.

У султанского шатра гость спешился и, дождавшись приглашения, вошел внутрь. Аль-Адил, приказав своим мамлюкам отогнать любопытных подальше, последовал за ним.

– Ассалям алейкум! – приветствовал гостя Саладин.

– Ва алейкум ассалям! – ответил гость, пристраиваясь на подушке, и добавил: – Это все, что я знаю по-арабски.

– Я знаю франкский, – ответил Саладин, с любопытством разглядывая лекаря. – Как твое имя?

– Козма.

– Грек?

– Нет. Я из дальней земли за морем. Отсюда долго ехать и плыть.

– Как попал в Сахель?

– Пришел поклониться христианским святыням. С другом и без оружия. Но твои храбрые воины, султан, перехватили нас на дороге, связали и продали в рабство.

– Франки точно также поступали с правоверными! – буркнул Саладин.

Султана уязвил ответ. Гость сумел укорить его, не нарушив законов приличия – вопрос-то задал хозяин. К тому же этот странный лекарь сам установил уровень их отношений, назвав его просто султаном. Саладин ожидал вежливого "господин"…

– Мне сказали, что ты хороший лекарь…

– Поэтому ты и звал меня. До того, как стрела угодила в твоего коня, султан, спина у тебя болела?

Лицо робкого лекаря Саладина, сидевшего у ног султана, вытянулось.

– Почему ты решил, что у меня болит спина? – сощурился Саладин.

– Это видно по тому, как ты лежишь сейчас, напрягая тело. Как говоришь, вдыхая воздух между приступами боли, потому что на боку тебе лежать трудно. Я советовал бы тебе повернуться на спину и пусть он, – Козма кивнул в сторону лекаря, – расстегнет на груди халат.

Саладин молча подчинился. Козма омыл руки в стоявшей у ложа чаше с розовой водой (султану это понравилось) и приложил два пальца чуть ниже шеи Несравненного. Саладин ощутил их влажный холод, а затем боль, только что терзавшая его тело, сначала притихла, а затем и ушла вовсе, оставив только легкое жжение у крестца. Султан облегченно выдохнул воздух.

– Так болела спина у тебя до удара? – вновь спросил франк.

Саладин кивнул. Лекарь нахмурился.

– Я попрошу тебя встать, и пусть твой человек снимет с тебя халат и рубаху.

Аль-Адил тихо засопел у себя в углу, но промолчал. Султан молча подчинился. Козма склонился к его спине и некоторое время внимательно присматривался.

– Позвонок ушел внутрь, – сказал он. – Плохо.

– Ты не щупал мою спину! – удивился Саладин. – Как узнал?

– Видно по мускулам. Когда позвонок стал сдвигаться, твое тело постаралось уравновесить потерю опоры, нарастив мясо у хребта. Но это не спасет.

– Мне больше не больно! – возразил Саладин. – Ты вылечил меня.

Козма покачал головой.