Рыцари плащаницы
Шрифт:
– Еще как! Благородного героя, мусульманского рыцаря, держащего свое слово! Я и пришел сюда только затем, чтобы взглянуть на тебя. Не мог упустить случай…
Саладин испытывал странное чувство. Невероятность того, что он сейчас услышал, мешалась в голове с радостью оттого, что услыхал. Он не знал, что говорить и делать, а совета спросить было не у кого.
– Мне пора, султан! – сказал Козма, вставая. – Благодарю за угощение. Еда была вкусной, вино – замечательное.
– Я велю дать тебе с собой кувшин, – машинально
– Что ты скажешь на прощание? – спросил Козма.
– Я с удовольствием позволю тебе и твоим друзьям уйти, – улыбнулся Саладин. – Но я султан правоверных и могу обещать защиту только на своих землях. Азни принадлежит христианам…
– Ты не прав.
Саладин удивленно посмотрел на гостя.
– Владелица этих земель, Алиенора д'Азни, недавно приняла вашу веру.
– Почему?
– Вышла замуж за правоверного.
– Кто ее муж?
– Алиенора снова овдовела. Ее новый супруг поторопился захватить замок…
– Жаль. Я бы сделал его эмиром. Тогда мы расстались б с тобой друзьями.
– Алиенора жива.
– У правоверных женщина не может стать эмиром. Женщины слабы духом, могут передумать. Например, возвратиться в христианство. Ваши муллы легко даруют такой грех. Мы – нет. Если правоверный меняет веру, а затем попадает мне в плен, я велю его казнить.
– Я запомню это, – сказал Козма, кланяясь.
– Приходи в гости! – тихо сказал Саладин. – Здесь тебе рады. Мой шатер недалеко от замка.
– Грех не принять такое приглашение, – ответил Козма, прикладывая руку к груди…
После ухода гостя Саладин прилег на подушки, и погрузился в размышления. Аль-Адил было заглянул за полог, но султан легким движением руки дал знать, что его следует оставить в покое…
20.
Ярукташ отпил из чаши и закатил глаза, перекатывая вино во рту, лицо его просияло.
– Это чудесное вино, рыцарь! Изысканное! Оно ласкает небо и окутывает язык неземным ароматом! Никогда не пил такого!
– Саладин сказал: подарок императора ромеев.
– Саладину можно верить! Ты понравился ему, рыцарь, раз он не пожалел для тебя вина из подвалов константинопольского дворца. Это честь!
– Охотно поделюсь! – сказал Козма, вновь наполняя чашу евнуха.
– Но почему-то не угостил своих друзей? Почему зазвал меня к себе, и мы пьем это несравненное вино вдвоем?
– Мои друзья не оценят этот вкус.
– Ты прав, рыцарь! – вздохнул Ярукташ. – У тебя замечательные друзья: умные, веселые и отважные. Но пьют такую дрянь! Как можно требовать к столу сикер, когда подвалы Азни полны вина! Пусть не такого изысканного, как императорское, но в сравнении с пойлом для простолюдинов…
– Мои друзья – воины и привыкли к крепким напиткам.
– Они лишают себя многого. Жизнь человека
– Ты эпикуреец, Ярукташ!
– Я знаком с учением Эпикура. У старого бека, которому меня продали, было много книг. Грек был прав: надо радовать жизни!
– Тогда насладимся! – предложил Козма, поднимая кубок.
– Скажи мне, рыцарь! – сказал Ярукташ, ставя пустую чашу на стол. – Ты ведь зазвал меня к себе вовсе не затем, чтоб угостить чудным вином. Я благодарен тебе за честь, но не стоит тайным заботам портить вкус благородного напитка. Говори!
– Когда в Масличном ущелье ты просил о моем покровительстве, то обещал познакомить с местными нравами и обычаями. Хоть ты уже не пленник…
– Тебе нужен совет?
– Почему Саладин не уходит?
– Сахель подумает, что султан испугался. Поэтому Саладин будет стоять под стенами.
– Как долго?
– Пока мамлюки не заропщут. Тогда султан сделает вид, что прислушался к голосу воинов, которые голодают, оборваны, истомились. И Сахель по-прежнему будет считать Саладина бесстрашным.
– Сколько времени понадобится, чтоб мамлюки возроптали?
– Месяц, два… Если раисы султана проявят расторопность и войско правоверных будет хорошо снабжаться продовольствием, Саладин сможет простоять здесь два месяца.
– Зачем так долго?
– Куда султану спешить? За два месяца может случиться всякое. Осажденные, испугавшись настойчивости врага, сдадутся, или перебежчик выдаст врагу слабое место замка… Сидеть в осаде тяжелее, чем приступать с набегом. Из-под стен уйти можно всегда, пути свободны… Саладин умен, отважен и умеет ждать. Он великий воин!
– Два месяца… – вздохнул Козма. – Долго.
– Ты сам виноват, рыцарь, что султан остался.
– Я?
– Ты потребовал поразить громом только щиты с лестницами, хотя я советовал не жалеть врагов. Ничто так не впечатляет воина, как вид разорванного на куски товарища. Никто из мамлюков не погиб у стен, теперь они станут думать, что гром многобожников не страшен людям. Их станут убеждать на новый приступ…
– Мы отобьем его, как и первый.
– Кто знает…
– Почему ты не возразил мне твердо на военном совете?
– Я прежде не видел ваш гром.
– Ты умен и опытен, я сожалею, что ранее не советовался с тобой, – вздохнул Козма. – Это моя вина.
– Не терзайся, рыцарь! – улыбнулся польщенный Ярукташ. – Все мы ошибаемся, даже Саладин. Месяц или два, какая разница? Они пройдут быстро, и ты сможешь уехать.
– Что станет с Азни?
– Саладин вернется и заберет его. Без защитников замок обречен.
– Тебе не жалко? Отличный замок с источником, практически неприступный. Богатое баронство, которое приносит сорок тысяч безантов в год…