Рыцари
Шрифт:
— Не могли бы вы позвонить Лину Кирквуду в деревню Хэдлей?
Глориана не знала, как отреагирует молодой рыцарь на ее просьбу. Судя по тому, что он говорил с ней спокойно и доброжелательно, мужчина не видел, как она появилась из ниоткуда.
— В этом нет необходимости, — ответил он, улыбнувшись. — Лин где-то здесь, на ярмарке. Посидите здесь, я сейчас найду его и приведу к вам.
Глориана обрадовалась счастливому совпадению, но вдруг ей в голову пришла ужасная мысль: а что если она попала в то время, когда Лин еще не был знаком с ней? Если так, то она для него чужой человек. Если и были какие-то правила перемещения во времени, то Глориане они казались непостижимыми.
— Да, — попросила она, — найдите, пожалуйста, мистера Кирквуда.
Вскоре из пестрой толпы вынырнул Лин, наряженный в пышный костюм не то герцога, не то графа. Глаза его радостно заблестели, и она поняла, что Лин узнал ее. Он выглядел в точности как раньше — ни старше, ни моложе. Кирквуд опустился перед ней на колени и посмотрел в ее испуганные глаза.
— Милостивый Боже, Глориана! — прошептал он. — Я уж и не надеялся вновь увидеть тебя.
Мужчина, который разыскал Лина, покинул их, считаю свою миссию выполненной.
— Куда я попала? — шепотом спросила Глориана.
Лин улыбнулся.
— На средневековую ярмарку, Глориана. Иногда нам нравится представлять, будто мы живем в твое время, в тринадцатом веке.
Глориана закрыла лицо руками. Ей припомнились слова Иова: «То, чего я так боялся, случилось со мной…»
Лин куда-то убежал, но тут же вернулся со стаканом холодной воды. Глориана схватила стакан дрожащими руками и сделала несколько глотков.
— Тебе нехорошо, Глориана? — заботливо спросил Лин.
Она покачала головой, и слезы отчаяния брызнули из ее глаз.
— Увези меня отсюда, пожалуйста.
Лин обнял Глориану за талию и помог ей подняться.
— Моя машина здесь, неподалеку, — сказал он. — Сейчас я, отвезу тебя к себе и позвоню Марж и Джанет.
— Сколько временя прошло с тех пор, как я исчезла? — спросила Глориана, стараясь говорить потише.
Они медленно пробирались к автостоянке сквозь толпу гуляющих. Она с удивлением разглядывала людей, одетых в наряды тринадцатого века — рейтузы, туники, платья, плащи и головные уборы, которые были слишком новыми и чистыми, чтобы быть настоящей повседневной одеждой.
Лин обернулся к ней, не замедляя шаг.
— Уже четыре месяца, Глориана. Я так и не понял, что произошло. Думал, может, ты ушла из магазина Джанет и попалась в руки какому-нибудь маньяку. Глориана, я тогда чуть с ума не сошел от беспокойства!
Глориана внимательно посмотрела на Лина. Он открыл дверцу машины и ждал, когда она заберется внутрь.
— Неужели ты считаешь меня сумасшедшей, способной довериться первому встречному?
— Ну ладно, забудем, — отмахнулся он, подталкивая ее к автомобилю. Глориана послушно опустилась на сиденье, Лин захлопнул дверцу и обошел машину, чтобы сесть за руль.
— Расскажи мне, что же все-таки произошло? — Он завел мотор. — Не выпускай ни мельчайшей подробности.
Вообще-то Глориана собиралась выпустить многое, потому что большую часть своего краткого пребывания в тринадцатом веке провела, занимаясь любовью со своим мужем.
— Я была в магазине Джанет и работала, когда это случилось, — пробормотала она, щурясь на яркое летнее солнце. Потом принялась расправлять юбку и обнаружила, что насквозь промокла под дождём, который шел семь сотен лет назад. — Я забралась на лестницу, чтобы поставить на полку одну из книг, но внезапно почувствовала ужасную головную боль. Я словно ослепла и, не удержавшись, упала на пол. Когда пришла наконец в себя, то обнаружила, что лежу на голой земле, прислонившись к крестьянской хижине.
Лин удивленно вскрикнул.
Глориана продолжила свой рассказ и поведала Лину обо всем, что предназначалось для чужих ушей, опустив, конечно же, интимные подробности.
Дэйн стоял, уткнувшись головой в холку низенькой лошадки, на которой сидела Глориана. Одной рукой он оперся на пустое седло, а другой вцепился в жесткую лошадиную гриву. Он был не в силах двинуться с места, из глаз его лились слезы. Наконец ему удалось взять себя в руки. Дэйн вытер мокрое от слез лицо и огляделся.
Глориана исчезла.
Лишь мгновение назад она еще была здесь, сидела на своей лошадке. Она напомнила ему о его ответственности перед своими людьми и укорила его за слабость. А потом вдруг вскрикнула словно от боли и смертельно побледнела. Дэйн безумно испугался, когда она запрокинула голову и соскользнула с седла. Он подхватил жену на руки, но та была без сознания.
Он звал ее, но она не отзывалась. Несколько мгновений Глориана билась в судорогах, лежа на земле, а потом пропала.
Дэйну остался лишь пряный запах ее волос, да след от ее тела на мягкой, мокрой от росы траве. Дэйн закрыл глаза, откинул голову и закричал от ярости и отчаяния, как дикий зверь, попавший в капкан.
Кобылка, испуганная его криком, зафыркала, замотала головой и переступила ногами. Лошадка прянула в сторону, но Дэйн успел схватить ее под уздцы. Потом он вновь вспомнил о Гло-риане, которая, возможно, теперь навсегда для него потеряна, и закричал от отчаяния.
Подавив рыдания, он принялся обыскивать луг и ближнюю рощу в безумной надежде найти Глориану. Отчаявшись, он вскочил в седло и во весь опор помчался к замку Хэдлей. Слезы застилали его взор.
Глориана не чувствовала себя больной — она просто смертельно устала. Она безвольно разрешила Марж и миссис Бонд раздеть ее и уложить в уже знакомую кровать в комнате для гостей. Лин бегло осмотрел Глориану и решил, что ей сейчас необходим хороший отдых. Потом он вышел из комнаты, забрав с собой медсестру и домоправительницу.
Элейна перед смертью предупредила Глориану, что ей предстоит еще раз перенестись в будущее, о том же говорил ей и Ромулус — Мерлин из труппы бродячих комедиантов. Все же Глориана надеялась, что судьба смилостивится над ней и оставит ее с Дэйном. Теперь же ее отчаянию не было предела. Глориана покончила бы с собой, если бы не ребенок, которого она носила под сердцем. Ради их с Дэйном малыша она должна жить.