Рюрик
Шрифт:
Руги тотчас же принялся за своё обычное дело: ловко расставил кубки для вина, блюда с жареным мясом, хлебом, яйцами куропаток, овсяной цежой и ранней свежей зеленью - травой-муравой да остролистым сладким луком. Он осторожно разлил по кубкам густое медовое вино и просительно заглянул в лицо своему повелителю. "Я так устал, - говорил его взгляд.
– Неужели ты, князь-дитятя, не пожалеешь меня?"
Рюрик поймал его молящий взгляд. Сердито поглядев на виновато опущенные плечи старика, он, вдруг смягчившись, сухо сказал:
– Можешь идти.
Руги поклонился и вышел
Наконец Рюрик не выдержал и резко приказал слугам:
– Оставьте нас.
Парни недоумённо посмотрели друг на друга и оба разом толкнули двери.
– Возьмите вина там, у котла, - спохватившись, крикнул им вслед Рюрик и, когда те, обернувшись, радостно кивнули князю головами и закрыли за собой дверь, смущённо посмотрел на знатного фриза.
– На днях жду братьев двоюродных, - сказал он, чтобы не молчать.
Юббе склонил голову, ласково улыбнулся Рюрику, как улыбаются младшему и любимому родственнику, и тихо спросил:
– Уж не Сигура ли с Триаром ждёшь ты, князь?
– Да… Вместе поедем на охоту вглубь моей полосы… Ты хорошо помнишь их?
– Рюрик, казалось, говорил бодро и уверенно, но руки выдавали его неуспокоенность: скользили по поверхности стола, задевая то один кубок, то другой, грозя отодвинуть их на край стола и опрокинуть.
– Помню, - ответил князь фризов, отодвигая кубки от Рюрика на безопасное расстояние.
– Что тебя тревожит, отважный князь рарогов? спросил он.
– Неужели бред старика так глубоко ранил твою душу?
– медленно подбирая нужные рарожские слова, проникновенно спросил знаменитый фриз.
Юббе, этому потомку легендарного бойца датского короля Харольда Хильдетанда в пятом колене, было далеко за тридцать. Он уже второй десяток лет княжил на крайнем восточном побережье Северного моря и давно отведал как сласть, так и горечь княжеской власти. Ныне Юббе мог твёрдо сказать, что горечи в этой власти было куда больше, чем хотелось бы. Но символическое изображение горы на кожаной сустуге - символ обладания возвышенными землями - носил всё с той же любовью и гордостью, что и в юности. Был он высок, строен и быстр. Не любил пустые беседы и разговоры о прошлом и настоящем. Исключением из этого правила были легенды о знаменитом предке, которые ласкали его слух. Но сейчас он, чувствуя, что Рюрик нуждается в его поддержке, говорил себе: "Твоему другу плохо. Протяни ему руку, выслушай его". И Юббе, повинуясь неведомому голосу, тихо, но настойчиво спросил, когда остальные гости, насытившись, оставили их вдвоём:
– Что тебя так тревожит, Рюрик?
– Худой сон из головы нейдёт, - вдруг откровенно признался князь рарогов. Он хотел было отвести глаза в сторону, но спохватился: "Не трус же я, а Юббе, возможно, и сумеет растолковать сон". Рюрик придвинул кубок к себе и, обхватив его крепкими смуглыми пальцами, пытливо посмотрел в глаза фриза.
Тот ободряюще кивнул головой.
– Под крышей
– И я будто кормил её…
Князь фризов старался не пропустить ни единого слова друга.
– И солнышко косым лучом обогревало её, - хрип-дым голосом, уже не глядя на фриза, медленно продолжал Рюрик.
– Потом ласточка пела, щебетала что-то, а я всё никак не мог понять, что именно. И вдруг налетел ураган, сорвал крышу с дома и разрушил гнездо. Ласточку убило оторвавшейся от крыши доской. Этой же доской очень больно стукнуло и меня. Я даже проснулся от боли… - тихо и как-то обречённо закончил Рюрик, не разжимая рук, в которых по-прежнему держал кубок, и хмуро взглянул на князя фризов.
Юббе, потрясённый, молчал.
– Третий день не могу опомниться от этого сна, - после небольшой паузы глухо проговорил Рюрик.
– Уж очень откровенное видение. Я даже боюсь поведать о нём своему верховному жрецу, - мрачно признался он, а затем твёрдой рукой отодвинул от себя кубок и с досадой спросил: - Почему Святовит недоволен мною?
Юббе понимал, что молчать нельзя, но ничего не мог с собой поделать. "Вот тебе и зрелость!
– вздохнул он про себя.
– Молодость просит совета, а ты угрюмо молчишь, как жертвенный камень у реки".
– На какой день… ты видел… этот сон?
– вдруг догадался спросить фриз, взволнованно подыскивая нужные слова.
– На второй день молодой луны, - удручённо ответил Рюрик и догадливо, но грустно улыбнулся, - Ты хочешь сказать, что сон долгий?
– Да, - уже твёрдо ответил Юббе. Резко тряхнув головой, он откинул назад волосы, которые рассыпались по его широким плечам.
– Сон не из ближних. Он будет исполняться лет… двадцать.
– Князь фризов забавно выдвинул вперёд нижнюю челюсть. Он так обрадовался своей находчивости, что явно взбодрился.
Но Рюрик вновь грустно улыбнулся.
– Я думаю, меньше, - возразил он и, спохватившись, добавил: - Спасибо за доброту, отважный Юббе. У нас, рарогов, в почёте всегда была правда. Отец перед смертью сказал мне, что я мало проживу, а умру на чужой стороне. Рюрик проговорил это на едином дыхании, быстро, словно боялся, что упустит момент и не выскажется.
– Откуда твой отец это взял?
– недоумённо спросил знаменитый фриз, не на шутку обеспокоившись.
– Ему сказала об этом моя мать, - шумно вздохнув, ответил Рюрик и пояснил: - Она родила меня в последний день полнолуния… Наши женщины в предсказаниях не ошибаются, - убеждённо добавил он, чувствуя, что облегчения этот разговор ему не несёт.
Юббе не знал, что сказать другу на его последние слова, и поэтому только переспросил:
– Не ошибаются? Неужели не ошибаются?
– Не ошиба-а-ют-ся!
– нараспев повторил Рюрик.
– Ну ладно! Хорош же хозяин! Сном угостил, а ужин-то простыл.
– Он решительно поднял свой кубок и кивнул фризу: следуй, мол, моему примеру.
– Горячее жаркое вредно на ночь, - попытался пошутить Юббе, не ведая, как ещё можно отвлечь рарожского князя от гнетущих дум.
Рюрик виновато склонил голову.