Рыжая 2. Дело одинокой канарейки
Шрифт:
– Ну и что? Ты искала. Пыталась понять, чего тебе не хватает, искала это в новых партнерах, не получая никакого удовлетворения.
Полянская снова хрустнула шкафом, но на этот раз даже не обернулась, настолько велико было возмущение:
– Ты чё такое говоришь?! «Не получая никакого удовлетворения». Да я как вспоминаю, вот такие мурашки по заднице! – она выставила вперед указательный палец. – Как я им потом в глаза смотреть буду?
– Ну и сиди, корова сисястая, – разозлилась Аня. – Уволят тебя, куда пойдешь? Двор подметать? А так шанс получишь. Только представь, сколько
Полянская зарделась и огладила крутое бедро.
– Да уж, не отнять. – Но тут же подозрительно прищурилась: – А чего это они мне писать станут, если я всем скажу, что я… ну того… что лесбиянка?
Устав от несвойственного всплеска эмоций, Петрова опустилась на табурет. Расставив локти на столе, она уставилась на Полянскую долгим немигающим взглядом:
– Ты просто совсем не разбираешься в психологии мужчин. Они ведь как на самом деле думают?
Толстуха пожала плечами.
– Как?
– Что мир вращается не вокруг солнца, а вокруг их члена. То есть это и есть центр мироздания. И как только в галактике нарушаются причинно-следственные связи, происходит сбой, порождающий некоррелируемый объект, то его необходимо переместить туда, где магическое воздействие энергии фаллоса автоматически устраняет любое несовершенство. Так называемая теория фаллоцентризма. Слышала?
– Нет. А что, есть такая теория? – в низком голосе звучало недоверие.
– Конечно, – не моргнув глазом ответила Аня.
– И что с того?
– Что из женщины, с которой можно переспать и даже не спросить имени, ты превращаешься в ошибку природы, ее генетическую небрежность, которую следует немедленно устранить. А исправлять ошибки природы под силу только Богу. Следовательно, фаллос становится не просто магическим жезлом в руках Бога-мужчины, он с ним сливается. И при дополнительном влиянии мужского либидо, вечного, как перпетуум-мобиле, образует святую троицу всеобщей мировой мужской экзистенции – Членобога единого. О чем, кстати, подробно рассказывает теория теофаллизма. – Аня незаметно выдохнула. – Переспать с обыкновенной женщиной, пусть даже самой красивой, тьфу, ерунда, в конце концов все зависит от количества денег, а вот превратить лесбиянку обратно в женщину, вернуть ей изначальное предназначение – искусство, подвластное немногим. Так Пигмалион вдохнул жизнь в мраморную статую, так Господь из ребра Адамова сотворил праматерь нашу. С такими женщинами не расстаются. Их берегут и лелеют как редкое произведение искусства, ибо они являются живым и наглядным доказательством могущества и безграничной силы мужчины-созидателя.
Полянская завороженно слушала страстный монолог. Воображение рисовало грандиозные картины: американец в белоснежной тоге с молотком и стамеской в виде фаллоса, из мраморной глыбы, кусок за куском, высекает ее божественное тело. Отбрасывая все лишнее, волосатая рука с крепко зажатым инструментом спускается все ниже и ниже…
– Ты меня слушаешь? – Аня постучала по столу.
– Хорошо тебе, – Лелька стряхнула наваждение и незаметно перекрестилась. – Ты вон в университете училась. А моя мать ни про какие теории слушать не станет – сразу сиськи мне оторвет, как в телевизоре с тобой увидит.
Петрова задумалась. «Окружающие». Черт. Об этом она не подумала.
– Скажи, что нас попросили сняться за деньги. Ну или что потом в кино пригласят. Подумаешь, столько лет ей врала и еще раз обманешь – ничего с тобой не станется. Зато, подумай, сколько сразу выгод.
– Ну не знаю… Это за раз сразу, прям, и не обдумать, – Лелька пожевала губами. – Так ехать мне сегодня к этому паразиту или не ехать? Если не ехать, что сказать?
– Скажи, что у тебя месячные, – Лелька с ее коровьим темпераментом могла вывести из равновесия кого угодно. – Трахнет, не трахнет! Ты что Гамлет, что ли? Какая тебе разница? Этот, в отличие от остальных, хотя бы сам все купит. Не будешь у меня деньги на презервативы занимать.
– Ну, знаешь, – засопела раскрасневшаяся Лелька. – Я у тебя уже давно ничего не занимаю. И потом, для меня любовь главное.
– Да оставь ты любовь в покое, – Аня устало помассировала глаза. – То, чем ты занимаешься, не имеет к любви никакого отношения…
– Кто бы говорил! – Полянская окинула взглядом хрупкую фигуру собеседницы. – Короче, иди одна на свою дурацкую шоу. Скажи, что возглавляешь кружок онанистов.
– Мастурбаторов, – автоматически поправила Аня.
Мир погряз в грубости и цинизме.
Глава 9
1
Глухо грохнула дверь в подъезде. Даша открыла глаза и приподнялась на локте. В первую секунду она даже не сразу поняла, где находится. Затем, заметив на столике фотографию улыбающегося бородатого мужчины, сердито откинулась на подушку.
Проклятый склеротический Митрич! Вчера он ей рассказал обо всем, кроме одного – где именно находится его «Москвич». В результате пришлось проторчать в этой квартире почти до ночи в надежде, что хозяин позвонит. Только время зря потратила. Теперь придется ждать понедельника.
Она зевнула.
Еще и чех какой-то чудной попался. Вчера вечером, только она собралась уходить, Иржи вцепился в нее клещом и принялся канючить остаться еще хотя бы на одну ночь, мол, ему надо освоиться. Чего тут осваиваться? Как стульчак за собой опускать?
Вспомнив о чехе, Даша прислушалась. Из глубины квартиры доносился мерный храп. Она взглянула на часы и глаза испуганно распахнулись – начало десятого!
Вскочив, Даша рывком натянула на себя свитер, уронив при этом стул. Храп тут же прекратился.
Она вышла из комнаты и прошелестев по коридору, легонько стукнула в соседнюю дверь.
– Йирко! Ты там спишь или как?
За дверью послышался шорох, шлепанье босых ног и через некоторое время в проеме показалась заспанная физиономия чеха.
– Доброе утро, пани Даша, что-то случилось?
– Царство небесное проспишь. Уже девять.
– Как девять? – Иржи с изумлением посмотрел на часы и даже поднес их к уху. – На моих только семь.
– А ты их переводил?
– A, sakra! – выругался молодой человек и скрылся в комнате.