Рыжий, циничный, неприличный
Шрифт:
Они будут просто классно трахаться. Нет, она трахнет этого любителя курортных романов. И пофиг, что опыта нет! Зато энтузиазма – хоть отбавляй!
Природа и в самом деле все предусмотрела. Иначе откуда бы Клео знала, как надо его целовать – влажно в шею, ловя губами бешеный пульс на сонной артерии. А его тело просто создано для того, чтобы целовать. Изгиб ключиц переходит в выпуклость грудных мышц. Почему-то только теперь, губами, Клео внезапно ощутила, что у Павла не гладкая грудь. Она вся покрыта короткими волосками, просто, наверное, они такого оттенка, что сливаются с кожей. И
Павел хрипло выдохнул, дернулся под ней.
– Клео…
Она слышала его плохо. С тобой тоже так, да? Когда ты ласкаешь меня – у тебя так же шумит в ушах и кружится голова?
Клео еще помнила о своих планах, когда языком ласкала твердый мужской сосок. Еще помнила – кажется – о них, когда губами скользила по твердому, чуть подрагивающему под ее поцелуями животу. Но к тому моменту, когда Клео с совершенно ранее незнакомым и неожиданным для себя удовольствием заняла свой рот абсолютно новым для него предметом – к тому моменту у нее все ее коварные планы вышибло из головы.
О чем вообще можно было думать, когда это оказалось… оказалось настолько приятным.
Глава 6.3
Глава 6.3
Нет, другое слово. Природа все предусмотрела. Только не подготовила к тому, сколько это приносит удовольствия. Твердость и жар мужской плоти, такой послушной под ее губами и языком. Дрожь его большого сильного тела. Хриплые низкие стоны, от которых у нее самой мурашки по спине. И, в конце концов, резкое движение его пальцев в ее волосах.
– Вся, Клео, я больше не могу!
В голове у Клео все плыло и плавилось, тело было уже совершенно ватное, и она позволила Павлу поднять себя и прижать. Именно в этот момент царско-египетское альтер эго решило проявить себя вопросом:
– Резинки где?
Если Пашу удивил это вопрос, то он это никак не показал. Крепко прижал ее к своему чуть подрагивающему телу, а потом резко встал.
– Сейчас сам достану.
Конечно, они у него есть. Ведь он же приехал именно для этого. Это немного отрезвило. И когда кровать прогнулась под Павлом, она толкнула его в грудь.
– Я буду сверху.
– Ну, черт возьми, Клео!..
Оказывается, она знает очень эффективный способ заставить его замолчать. Как в том дурацком анекдоте про «без ног таракан не слышит». А если мужчину взять за член, он теряет голос. Такой вот любопытный физиологический феномен. Они с Пашей стоят друг друга – она с историческим казусом, он с физиологическим феноменом. И на этой мысли Клео принялась осваивать новые компетенции. А именно – как пользоваться презервативом.
Получилось с первого раза. Павел наблюдал за ее действиями, не отрываясь. А потом все же не смог оставаться безучастным – приподнял ее за бедра. И медленно опустил на себя.
У Клео совершенно непроизвольно запрокинулась голова, она почувствовала, как кончики волос коснулись поясницы. И сквозь снова зашумевшую кровь в ушах услышала его тихое восхищенное:
– Твою мать, как же красиво…
Клео почувствовала, как его больше горячие ладони накрыли ее грудь, сжали. Как он сама начал небольшими толчками
И она задвигалась. Его хриплое рваное дыхание и движения бедер снизу задавали ритм. Пальцы в том же ритме сжимались на ягодицах, подталкивая – выше, резче. Ей это ужасно нравилось.
До какого-то момента. А потом вдруг резко захотелось другого. Оказаться на спине, под ним, чтобы чувствовать всю глубину и силу его толчков внутри. И Павел мгновенно уловил эту перемену в ней. Замер. Его дрожащие пальцы гладили ее бедра.
– Прекрасная наездница устала?
Клео едва слышно всхлипнула. И буквально тут же оказалась на спине. Глубокий сильный толчок, его ладонь пробирается под ее поясницу, прижимая к себе – и Клео снова непроизвольно прогибается под его тихое:
– Твою мать, как же красиво…
***
Потом, уже совсем после, никакие крамольные мысли в голову Клео так и не вернулись. Да и какие могут быть мысли, если все тело, как теплый мед, растеклось по мужскому телу, его горячая тяжелая ладонь лежит на твоей пояснице, а пальцы другой его руки гладят сквозь волосы шею. И если есть какая-то мысль в голое, то она одна и простая. Есть здесь и сейчас. Прекрасное здесь и сейчас с ним, на нем, в его руках. А завтра… А что делать с этим «завтра», Клео подумает завтра.
Она потерлась щекой о его плечо, а потом закрыла глаза и мгновенно уснула.
***
Она лежала на нем и тихо спала. А Павел, устроив одну руку на пояснице Клео, другой осторожно, чтобы не разбудить девушку, перебирал ее волосы. Все, как он и хотел еще несколько часов назад. И все же не оставляло чувство какой-то… какой-то то ли горечи, то ли неправильности происходящего. Хотя откуда бы им взяться?
Близость с Клео была одновременно горячей, как лучшие блюда мексиканской кухни, которую Паша очень уважал, и сладкой, как самый спелый плод, которым сейчас полны местные рынки. И эта ее смелость… Безусловно, в оральном сексе вообще и в минете в частности нет ничего особенного. Это приятное – как правило, очень приятное – дополнение к сексуальной жизни. Но Павел сейчас, хоть убей, не мог вспомнить, накрывало ли его так когда-нибудь – от минета или вообще. Выходило, что нет. Но в этой ее ласке, такой прекрасно смелой, такой… такой! – было что-то… что-то от отчаянного рывка из последних сил.
Господи, ну какие же идиотские мысли лезут в голову. Вот просто неприлично дурацкие после такого качественного секса. Павел вздохнул и обнял Клео уже двумя руками.
Как же с тобой сложно, царица Верхнего и Нижнего Египта. Но при этом как же сладко. Да и оба Египта твои – ну просто выше всяческих похвал. И возложив ладони на «Нижний Египет», Павел Тихий наконец-то заснул.
***
Он проспал! Ну то есть как проспал – в субботу и положено проспать. Но не в Пашином положении. Он резко сел на кровати и заозирался. Никаких следов присутствия Клео в его комнате не было. Не обнаружилось их и в ее комнате. А вот на кухне – присутствовали. На плите стояли кастрюлька с кашей и турка с кофе. И то и другое – теплые, почти горячие. Значит, ушла недавно.