С детьми в лесах. Педагогическая флоэма с элементами осмоса и космоса.
Шрифт:
(М.Твен, Автобиография).
Здесь Твен говорит о своем друге детства, с которого он, собственно и «списал» портрет Гека. Даже когда местные дети гораздо более, чем горожане, застенчивы и молчаливы, они своими действиями, умениями, делами, поступками дают много материала для подражания неумехам-городским. Такой контакт идет на очевидную пользу и гекам. Они многое узнают от наших детей, и, прежде всего, в новинках и прибамбасах цифрового мира, пока еще не столь сильно проникшего в российскую глубинку. Дети же, привезенные из города со своими многофункциональными планшетами и навороченными смартфонами, чувствуют себя в роли менторов и инструкторов, что им всегда явно льстит. Они с удовольствием обучают местных премудростям работы
ГДЕ ГРАНЬ ДОБРА И ЗЛА: АНАЛИЗ ТРЕХ СЛУЧАЕВ
В августе 1992 года в глухомани среди таежных лесов на Аляске, близ Национального заповедника Денали, скончался от истощения, усугубленного еще и пищевым отравлением семенами дикого растения молодой человек. Звали его Кристофер, и было ему на тот момент 19 лет. Известный писатель Джон Кракауэр написал об этом инциденте книжку «В диких условиях», – и случай стал достоянием американской общественности. Шон Пенн снял фильм с одноименным названием, впечатлившись этой трагической историей.
Ровно через год, в начале августа, на горном хребте Хамар-Дабан (Восточные Саяны, Россия), попав в снежный шторм на высоте 2 204 метра, погибла группа туристов из шести человек. Младшему было 15 лет. Опытный инструктор, ведший группу, 41-летняя женщина, погибла тоже. Диагноз врачей после вскрытия – общее переохлаждение организма, гипоксия (нехватка кислорода), резкий скачок артериального давления, торможение мозговой деятельности. Одна девушка сумела спастись. Случай известен общественности как «второй, или новый, или бурятский перевал Дятлова», но известен гораздо меньше, это – во-первых, а, во-вторых, по всем параметрам сильно отличается от инцидента в горах Северного Урала, близ горы Отортэн.
В июле 2016 года три группы общей численностью 49 человек (из них только четверо взрослых) попали в шторм с сильным ветром и поднятыми им волнами на крупном озере в Карелии. Дети находились на двух каноэ SAVA 700 и одном рафте. Последний прибило к острову, находящиеся на рафте таким образом спаслись. В это время каноэ уже плавали вверх дном. 14 ребят погибли, не сумев доплыть до берега. Большинство детей были в возрасте 11-14 лет. Фельдшер больнички на берегу, получив на телефон сигнал бедствия от одного из тонущих ребят, сочла это за шутку-розыгрыш – и ничего не предприняла. До сих пор идут разбирательства и суды. Катастрофа эта известна под именем «трагедия на Сямозере».
…….
Как мы все уже давно поняли, отправлять детей и отправляться с детьми в заведомо известное «выживальщичество» нельзя. Слишком велик риск. Можно только очень дозировано подавать подобные сложности неподготовленным к такому детям. Но – где грань между тем, что нельзя и тем, что было бы желательно, хотя бы в небольшой дозе?
Сразу же возникает несколько центральных вопросов. Первый – кого считать ребенком? Девятнадцать лет – это еще ребенок? Если нет, то можно ли ему одному уходить в «выживальщический» поход?
Второй – кто за все риски и опасности отвечает? Сами дети отвечать не могут по определению. Тогда кто? Родители, которые их отпустили, направили, «сбыли с рук», доверили? Инструкторы-руководители, которые завели детей не туда и действовали не по обстоятельствам и не должным образом? Чиновники, которые пропустили, дали «зеленый свет», разрешили, закрыли глаза, не проверили, не проконтролировали, пустили на самотёк?
Третий – какие конкретно походы считать «выживальщическими»? То есть – на грани? Кто определяет степень сложности и опасности маршрутов? Для альпинистов или для сплавляющихся по горным рекам такие категории вроде бы железно разработаны. А для детей? А если просто пеший поход по лесам? Ведь и там можно погибнуть!
Четвертый – как можно рассчитать выносливость детей, чтобы дозировать им трудности? На каком моменте они скажут: «Всё, больше мы не можем, мы отказываемся, ведите нас обратно на базу, домой»? Как узнать заранее, насколько хватит у них сил, где они выдохнутся, где нужно хватать их подмышки и быстрее волочь поближе к цивилизации?
Наконец, пятый – что двигает детей на подобные «подвиги»? В чем заключается их мотивация? Она осознанная с их стороны, или же кто-то сторонний толкает их на опасные маршруты?
На примере трех приведенных выше случаев давайте вкратце посмотрим и проанализируем ситуацию с детским «выживальщичеством». Это важно, так как после подобных трагедий обычно наступает стандартная развязка: всё, что только возможно, запретить, всех посадить под арест, базы закрыть, детей разогнать по домам. Это – очевидный ответ. Но есть ли иные способы решения проблемы?
Итак, кого считать ребенком? И что движет детьми, когда они хотят экстрима и походов на выживание? Начнем с этого. Девятнадцатилетний Крис явно уже не ребенок. Однако, некоторые его действия (в конце концов таки приведшие его самого к гибели) явно отдают «душком» инфантилизма, детской самовлюбленности и самоуверенности, физической и психической нестабильности и незрелости. В своих дневниках Крис восхищается (как это ни странно) Львом Толстым – как творчеством великого русского писателя, так и его личностью. Оказывается, Криса сильно удивляет отказ Толстого от «богатой и привилегированной жизни», которую он вполне мог бы вести как граф и как знаменитый, высокооплачиваемый творец. Но вместо этого Толстой отправляется в гущу к народу, для-ради «странствий среди неимущих». Молодой человек явно прикладывает к своей судьбе, к себе самому этот факт: ведь сам Крис вырос в обеспеченной семье, с отличием окончил Университет Эмори, имел на своем счету в банке 24 тысячи долларов и блестящие карьерные перспективы впереди. Вместо всего этого он меняет имя, переводит все деньги на счет благотворительного фонда, бросает в лесу автомобиль, демонстративно сжигает бумажник с остатками купюр – и отправляется скитаться по Северной Америке в поисках «первобытных, трансцендентных переживаний». В апреле 1992 года он автостопом добирается до Аляски и там, в полном одиночестве, среди глухой тайги борется за свою жизнь, с трудом добывая пропитание охотой (с ним небольшое ружье) и собирательством. Это – явная проверка себя на прочность. А, во-вторых, это типичное американское «фи» обществу потребления, своего рода протест против сытой и тривиальной, как говорят, мелкобуржуазной жизни. Всё это вроде так!
Крис сам принимает это решение порвать с цивилизацией. Он горит желанием доказать самому себе, что «деньги, диплом, богатые родители, автомобиль» – ничто. Что есть что-то поважнее всех этих атрибутов «нормальной» жизни. И он пытается понять – ЧТО это?
Бросить вызов судьбе – это вполне «по-пацански». Я уверен, что найдется много подростков, которые хотя бы мысленно прикидывали – а могут ли и они повторить то, что совершил Крис? Даже не зная о нем лично и о его судьбе. Уйти из дома, порвать с традиционным, консервативным укладом и бытом. С надоевшими своими поучениями и претензиями родственниками. Проверить свои силы в схватке с обстоятельствами. В основе всего этого лежит неискоренимая (никогда в человеке!) любовь к неопределенности и приключениям, тяга к бродяжничеству. К скитаниям. Кто-то преодолевает страх (он тоже часто врожденный) перед неизвестностью дороги – и уходит.
В составе группы, погибшей в августе 1993 года в горах Хамар-Дабан, в Бурятии, самым младшим был парень из Казахстана Тимур. Ему было 15 лет. Туристическая группа была вполне подготовлена, все воспитанники турклуба «Азимут», все бывали в горах не раз, и не два. Родители Тимура сами были спортивными туристами и без задней мысли отправили парня в тот злополучный поход. Еще одна участница – 16-летняя Вика. Эту девушку руководитель (кстати, мастер спорта по пешему туризму) включать в состав поначалу не хотела (как потом напишут, «из-за капризного характера Вики»), но сама девушка так просилась в поход, что привлекла свою мать для того, чтобы та «упросила руководство взять, ручалась за неё, неоднократно звонила». Как видим, дети были и сами мотивированы на трудное путешествие, и родители их никак против этого не возражали. В отличие от Криса, тут никто не убегал демонстративно от цивилизации и семьи в дикую природу «навсегда».